Дом Морганов. Американская банковская династия и расцвет современных финансов - Рон Черноу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поначалу пребывание Джека в Лондоне было временным, но прошло несколько лет, прежде чем запутанные кадровые проблемы в J. S. Morgan and Company были улажены. В 1897 году умер шурин Пирпонта Уолтер Хейс Бернс, и его заменил двоюродный брат Джека Уолтер Спенсер Морган Бернс. Смерть старшего Бернса оставила лондонский банк без опытных рук. Сестра молодого Уолтера Мэри вышла замуж за Льюиса Харкорта, первого виконта Харкорта, положив начало ветви "британских Морганов", которые были прямыми потомками Джуниуса Моргана. От этой "голубой крови" произошел лорд Уильям Харкорт, председатель совета директоров Morgan Grenfell после войны. На фотографии Пьерпонта, сделанной в 1902 году на званом вечере в поместье Харкуртов, Нунехем Парк, Мэри Харкорт сидит рядом с королем Эдуардом VII.
Во время своего лондонского изгнания, продолжавшегося до 1905 г., Джек часто испытывал неловкость из-за своей отдаленности от Пьерпонта. На вопрос о том, будет ли Пьерпон присутствовать на коронации Эдуарда VII, он стыдливо признался: "За ним нелегко уследить, и я уже почти сдался". (В итоге Тедди Рузвельт назначил Джека специальным атташе на коронацию в Вестминстерском аббатстве). Однажды, когда Джек захотел вместе с отцом принять участие в военно-морском празднике в Спитхеде, он посетовал, что Пирпонт "скорее всего, и не подумает нас пригласить". Его часто не допускали к участию в деловых сделках, и он был вынужден читать в газетах о деятельности треста U.S. Steel.
Пьерпонту нравился Джек, но ему не хватало огня и смелости, что только усиливало неуверенность Джека в себе. Когда в 1899 г. Пьерпонт отплыл из Лондона, Джек написал матери, что в отсутствие Пьерпонта дела в Нью-Йорке не могут идти своим чередом. Он добавил: "Я только надеюсь, что со мной до этого никогда не дойдет. Наверное, не дойдет, потому что без меня дела всегда будут идти своим чередом". Масштаб деловых предприятий Пьерпонта был слишком велик, чтобы сомнения сына могли его волновать, и проблема усугублялась тем, что Джек не был таким ярким и волевым, как его отец.
Другой сын мог бы взбунтоваться. Джек же дулся и тосковал, ожидая одобрения. Как и Джуниус, он постоянно беспокоился о загулах и "неосторожном" аппетите Пьерпонта и неусыпно следил за ним. Он с причудливым юмором описывал, как его отец играет в домино с Мэри Бернс: "Слишком забавно видеть, как отец и тетя Мэри с серьезным видом садятся играть в эту имбецильную игру". Он также видел тщеславие отца, отмечая, что после одного хорошего поступка он "был просто слишком доволен собой". Джек также разглядел внутреннюю боль Пирпонта, его тайный колодец одиночества: "Он очень хорош собой и весел, но иногда я вижу, что он чувствует себя таким же одиноким, как и я, и выглядит так хмуро, как будто у него нет ни одного друга на свете". Если учесть, что Джек также подбадривал свою мать - частично глухую, больную женщину, которую Пьерпонт бросил на несколько месяцев, - то можно восхититься его способностью к ровному сочувствию и нежной заботе об обоих родителях.
Фаталистическое отношение Джека к лондонским годам было несколько смягчено проявлением щедрости со стороны Пирпонта. Когда Джек приехал в 1898 г., отец предоставил ему и его жене Джесси в пользование дом 13 Princes Gate. Пирпонт пристроил к дому 14 Princes Gate и объединил два таунхауса. Теперь первоначальный дом обладал великолепием большого музея и был украшен картинами Веласкеса, Рубенса, Рембрандта и Тернера - экспортные пошлины не позволили Пьерпонту вывезти коллекцию в Америку. Джек также пользовался Довер-Хаусом, загородным поместьем Джуниуса в Роу-Хэмптоне, с его джерсейским скотом и старомодным молочным хозяйством. В восторге от такого отцовского внимания, Джек говорил матери: "Он был очень дорог нам с тех пор, как мы приехали в Америку, заботился обо всем и очень интересовался общественной карьерой Джесси! Я знаю, что ему очень нравится, что мы живем в доме , ведь ему, наверное, было очень одиноко, когда никого не было рядом, а мы нисколько не мешали ему и не докучали обязанностями". В 1901 г. Пирпонт сделал Джеку подарок на Рождество - подарил такую большую сумму денег, что на часть ее он купил портрет сэра Джошуа Рейнольдса.
Однако Джеку и его семье жизнь среди такого великолепия казалась непосильной. Каждый вечер - независимо от того, находился ли Пирпонт в Европе или нет, - домашний персонал ставил периодические издания и теплое молоко у кровати хозяина, а также регулировал лампу для чтения. А поскольку в доме было так много хрупких шедевров, экономка просто не вытирала пыль в те дни, когда чувствовала себя неспокойно. Джесси гордилась тем, что у нее ничего не сломано, но дети Морганов, которых теперь было двое - мальчик и девочка, - считали, что необходимость самоконтроля в их играх подавляет. Позже дети вспоминали семейные молитвы, чтение Теккерея и Троллопа, прогулки в Гайд-парке - все, кроме развлечений в Princes Gate.
В 1901 году Джек арендовал Олденхемское аббатство, загородное поместье площадью триста акров в Хартфордшире, где водились фазаны и овцы породы саутдаун, по качеству не уступавшие королевским. Джек обладал вкусом британского джентльмена к солидному загородному комфорту. Купив в 1910 г. аббатство, он восстановил его первоначальное название - Уолл-Холл. Ландшафтный дизайн, созданный Хамфри Рептоном, включал в себя дом с башенкой и фальшивыми руинами, оранжерею с тропическими растениями и библиотеку, напоминающую капеллу колледжа. В англофильском мире Морганов сотрудники Дувр-хауса Пьерпонта встречались с командой Уолл-холла Джека для игры в крикет. Морганы уравновешивали эту британскость американскими штрихами - например, поставляли лондонским партнерам яблоки сорта "пиппин" из штата Нью-Йорк.
Для Джека лондонские годы прошли в позолоченной клетке. У него было много друзей из купеческо-банковских семей, он занимался в тренажерном зале Сэндоу вместе с Эриком Хамбро. Соседями были граф Грей и Флоренс Найтингейл, а случайными собеседниками за ужином - Редьярд Киплинг, Генри Джеймс, сэр Джеймс Барри и Марк Твен. Но больше всего ему нравилась Джесси, красивая круглолицая женщина с бледно-золотистыми волосами, светлым цветом лица и дымчато-голубыми глазами. Хотя она ехала в
