Собака, которая выла - Эрл Гарднер

После этого нарушитель схватился с Клинтоном Форбсом. Мы никогда не узнаем, то ли он сам набросился на Клинтона Форбса, то ли Форбс метнулся к нему, но выстрелы, убившие Форбса, были сделаны с близкого расстояния.

Господа, точка зрения обвинения такова, что эти выстрелы были сделаны подсудимой.

Однако, господа, у такой теории имеется одно крайне уязвимое место. А именно: если б нарушителем была подсудимая, то полицейская овчарка ни за что бы на нее не набросилась и подсудимой не понадобилось бы убивать ее. Пес знал подсудимую и любил ее. В таких обстоятельствах он не только не стал бы на нее нападать, но напротив, разразился бы радостным лаем, дав выход собачьему ликованию, что два любимых им человеческих существа снова вместе.

Это, господа, полностью опровергает обвинение.

В соответствии с законом о косвенных уликах необходимо, прежде чем передать дело на решение присяжных, доказать присяжным, что все обстоятельства дела указывают только на вину подсудимого и не могут иметь никакого иного разумного объяснения.

Позвольте привлечь ваше внимание к важным обстоятельствам, указывающим на то, что убийство было совершено неким другим лицом.

В деле имеется свидетельство, что Артур Картрайт жаловался на то, что ночью 15 октября во владениях Клинтона Форбса выла собака. Она выла всю ночь напролет, причем вой доносился с задней стороны дома и от пристройки к гаражу, которую тогда возводили.

Господа, предположим, что между Паулой Картрайт и Клинтоном Форбсом произошла ссора. Предположим, что во время ссоры Клинтон Форбс убил Паулу Картрайт. Предположим, что он с помощью Тельмы Бентон выкопал неглубокую могилу в земляном полу пристройки, который должны были залить цементом. Мы даже можем предположить, опираясь на содержание записки, которую впоследствии написала Тельма Бентон, дабы выдать ее за оставленную Паулой Картрайт, что причиной ссоры явилось раскрытие Паулой Картрайт связи между Форбсом и Тельмой Бентон.

Миссис Картрайт принесла свое общественное положение, свое право считаться уважаемым членом общества в жертву Клинтону Форбсу, с которым бежала, чтобы зажить в обстоятельствах, отсекающих ее от дружеских привязанностей прежней жизни, исключающих возникновение новых и постоянно питающих страх быть разоблаченной. И тут она выяснила, что жертва оказалась втуне; что любовь, право на которую она, как ей казалось, оплатила такой жертвой, на самом деле была не любовь, а пустая насмешка; что Клинтон Форбс был ей верен не более, чем своей жене, которую бросил в Санта-Барбаре.

Паула Картрайт все ему высказала, и двое убийц навеки заткнули ей рот и тайно похоронили тело. Повар-китаец спал. Только звезды ночные да нечистая совесть преступной парочки, которая выкопала неглубокую могилу, знали о случившемся. Но был еще один свидетель. Верный пес учуял холодное тело, он знал, что оно захоронено в неглубокой могиле, он охранял эту могилу и выл.

Артур Картрайт следил за домом. До него не дошел весь смысл этого неумолчного воя, по сам вой действовал ему на и без того натянутые нервы. Он принял меры, чтобы вой прекратился, полагая в то время, что собака воет лишь потому, что ей что-то примерещилось. Но на следующую ночь зловещий смысл этого воя дошел до него в свой час. Его озарило, что пес, возможно, оплакивает смерть человека, к которому был привязан. Исполненный подозрений, Артур Картрайт решил выяснить правду.

Клинтон Форбс и его так называемая экономка вступили на путь убийств. В лицо им было брошено обвинение в преступлении. Человек, стоящий на грани помешательства, потребовал, чтобы его отвели к Пауле Картрайт, дабы он мог воочию убедиться, что она жива и здорова.

— Господа, — произнес Перри Мейсон, многозначительно понижая голос, — у сообщников не оставалось другого выхода, чтобы сохранить свою тайну. Им предстояло совершить еще одно мерзкое деяние — заставить навек замолкнуть человека, бросившего им обвинение, которое — и они это знали — будет вскоре доведено до сведения властей и безотлагательно повлечет за собой расследование. Они на него напали и убили его, как перед тем убили его жену, и зарыли его рядом с нею, зная, что на другой день строители зальют цементом участок с неглубокими могилами, навсегда скрыв гнусные улики их подлого преступления.

Вслед за тем преступная парочка оказалась перед необходимостью объяснить одновременное исчезновение Артура Картрайта и его жены. Найти этому можно было только одно объяснение — представить дело таким образом, будто муж и жена воссоединились и вместе бежали. Тельма Бентон одинаково хорошо владеет правой и левой рукой. Клинтон Форбс знал это. Знал он и то, что в высшей степени маловероятно, чтобы у кого-то сохранился образец почерка самой Паулы Картрайт. Эта женщина ни с кем не поддерживала связи, сожгла за собой все мосты. У нее не было друзей, кому она могла написать. Никто не мог предъявить образец ее почерка. Итак, письмо было подделано и подписано. Мосты были сожжены еще раз, и преступная парочка еще раз вступила на путь обмана.

Господа, нет нужды говорить вам о неизбежном исходе подобного сговора пороков, опирающегося на преступление, взлелеянного на обмане и вылившегося в убийство. Каждый из двух соучастников понимал, что во власти другого — навлечь на него карающую руку закона, несущего справедливое воздаяние. Тельма Бентон первой решила принять меры. В шесть часов она закрыла за собой двери дома и отправилась на свидание с дружком. Нас не интересует, что она ему сказала. Нас интересует только то, что произошло. И прошу иметь в виду, я не выдвигаю никаких обвинений против Тельмы Бентон и ее сообщника, но лишь обрисовываю вам возможный ход событий — как разумную гипотезу, дающую объяснение уликам. Тельма Бентон и ее сообщник возвращаются в дом. Они входят, открыв дверь ключом так называемой экономки. Чувствуя свою вину, парочка крадучись приближается к еще живой жертве, словно это не человек, а дикий зверь. Но чуткий слух пса ловит звук шагов, собака понимает, к чему идет дело. Встревоженный лаем Клинтон Форбс выходит из ванной. Он видит свою экономку и обращается к ней, вытирая с лица мыльную пену. Но тут он замечает того, кто с нею, и понимает, что нм нужно. Охваченный ужасом, он кидается в ванную и спускает собаку с цепи. Собака прыгает на мужчину, тот стреляет. Пес мертвым валится на пол. Форбс борется с женщиной — раздаются еще два выстрела в упор — и все, тишина.

Перри Мейсон разом умолк. Он посмотрел на присяжных долгим серьезным взглядом, тихим голосом еле слышно произнес:

— Все, господа, — повернулся и пошел на место.

Клод Драмм неуверенно поглядел на присяжных, на судью, на враждебные лица публики в зале, пожал плечами и сказал:

— Возражений не будет.

Глава XXII

Через два с лишним часа после того, как присяжные вынесли решение, Перри Мейсон вошел в свою контору. Давно стемнело, но Делла Стрит дожидалась его с сияющими глазами. Поль Дрейк тоже находился в конторе — стоял в ленивой позе, опершись о край письменного стола, с безмятежным выражением на смешливом лице; из уголка его губ свисала сигарета.

Перри Мейсон привел с собой на поводке полицейскую овчарку.

Делла и Дрейк уставились сперва на собаку, потом на Мейсона.

— Честное слово, — заметил Поль Дрейк, — у тебя и вправду талант к драматизму и театральности. Не успел добиться оправдания с помощью пса, как собираешься завести полицейскую овчарку и с ней разгуливать, чтобы всем напоминать о своей потрясающей победе.

— Необязательно, — возразил Перри Мейсон. — Дайте-ка я посажу пса в стенной шкаф. Он возбужден, я думаю, ему лучше там посидеть.

Он отвел собаку к себе в кабинет, отстегнул поводок, устроил ее на полу шкафа, успокоил, промурлыкав что-то тихим голосом, и прикрыл дверцу, однако запирать не стал. Затем повернулся, обменялся рукопожатием с Полем Дрейком, и тут Делла Стрит повисла у него на шее, крепко обняла и закружила в исступленном восторге.

— Ох, — воскликнула она, — это было так здорово!

Я прочитала в газете вашу защитную речь — экстренный выпуск дословно приводит все ваши доводы. Это было просто изумительно!

— Газеты, — добавил Поль Дрейк, — именуют тебя Мастером судебной драмы.

— Просто счастливый случай, — скромно заметил Мейсон.

— Так я тебе и поверил, — возразил Поль Дрейк. — У тебя все было тщательно просчитано. Ты мог играть на нескольких струнах. Если б понадобилось, ты мог доказать, используя показания повара-китайца, что собака и вправду выла. Если понадобилось, ты посадил бы Мэй Сибли в свидетельское кресло и обратил весь процесс в фарс. Ты мог пустить в дело любой из дюжины вариантов.

— Как только я прочитала вашу защитную речь, — возбужденно начала Делла Стрит, — я поняла цепочку умозаключений, по которой вы вычислили, где искать тела…