Мама, я жулика люблю! - Владимир Колычев

Но нет, не Варвара. Если сделать скидку на усталый, изможденный вид, то ее можно назвать симпатичной. Возможно, даже красивой. Но это не Варвара, нет. Варвара сейчас в колонии...

Достов сорвал полоску скотча со рта пленницы, срезал путы. И тут же оказался в ее конвульсивных объятиях. Женщина мертвой хваткой вцепилась в его шею, повисла на ней.

– Спасибо, родненький!.. Спа-асибо! – в надрывном вопле протянула она. – Ка-ак тебя благодарить!

– А загибайся, сука, и благодари! – заорал чеченский молодчик.

Это была последняя капля в чаше терпения.

– Да заткнешься ты, гнида! – заорал на него Женя и с силой ударил прикладом по шее.

«Чех» потерял сознание и заткнулся.

Достов кое-как отцепился от женщины, усадил ее на землю.

– Как зовут-то тебя?

– Лена.

– И откуда ты такая? – спросил он.

– Из Армавира, – размазывая по лицу слезы, ответила она.

– А сюда как попала?

– Не знаю, как. Шла ночью, домой возвращалась. Машина подъехала, а в ней эти... Твари, ненавижу! Убила бы!..

– Они ж тебя до самой Чечни, считай, довезли. Аж от Армавира, как же так? – продолжал допытываться Достов. – Что, и никто не остановил?

– Менты останавливали. На постах. А эти сволочи откупались... И менты сволочи! Страна сволочная! Ненавижу всех!..

Лена повалилась в траву и разрыдалась. Достов понял, что в таком состоянии она ему ничего путного не скажет. И оставил ее в покое. Да и что спрашивать, если и так все ясно. Чеченцы сейчас хозяйничают не только на своей земле. И в Дагестане они творят, что хотят, и в других близлежащих республиках чувствуют себя как дома. Ставрополью покоя не дают, в Краснодарском крае орудуют без всякого зазрения совести. В Армавире вот женщину выкрали, сунули в машину, как барашка, и в Чечню повезли. И ведь некому было их остановить. Менты на контрольных постах целые «КамАЗы» с левым оружием и боеприпасами пропускают, а тут всего-то какая-то рабыня... «Нива» шла проторенной дорогой, и, по сути, попалась со своим грузом случайно. А так бы пленницу доставили по адресу. Славянские женщины, да еще красивые, у джигитов в большой цене. Ими можно пользоваться в свое удовольствие, угощать друзей, дарить братьям. А можно и продать обратно на родину, если есть кому платить... Работорговля в Чечне процветает. А журналисты не устают петь «чехам» дифирамбы. Правовое государство-де строят, к уровню развитых цивилизованных стран семимильными шагами движутся, о войне, как о страшном сне, вспоминают... Как бы не так!

Мальцов распорядился выдвигаться в обратном направлении. Машину оставили на дороге. Связанные «чехи» шли на своих двоих. Молодчику еще и рот скотчем заклеили, чтобы не изрыгал ругательства. Лена шла, держась за руку Достова, как за спасательный круг. На каждый посторонний звук испуганно озиралась. Это нервное. Не скоро ее отпустит...

Блокпост представлял собой самую настоящую крепость в планах современных фортификационных сооружений. По периметру – ограждение из массивных железобетонных блоков в человеческий рост, неказистые снаружи, но крепкие изнутри дзоты, минометные гнезда. Минные заграждения, колючая проволока, маскировочные сети... За стеной своеобразный жилой городок. Небольшая приземистая казарма из тех же железобетонных блоков – внутри грубо сколоченные нары на тридцать человек. Мрачно, тесно в этих казематах. И в штабном блиндаже тоже простора нет. Зато надежно. Железобетонное перекрытие в три наката должно было выдерживать прямое попадание тяжелого снаряда. К счастью, опытным путем это проверить не удавалось. Но как бы то ни было, в укрытиях блокпоста Женя чувствовал себя уютно. И возвращался сюда, как будто это был его родной дом.

Еще бы отца родного сюда. Хотя бы в образе батяни-командира. Но не было такого. Командир взвода капитан Чернобровский не вызывал симпатий. Вроде и неплохой мужик, но себе на уме. И солдат он не больно-то жаловал. Да и трусоват был малость. Мог бы сам возглавить группу, с которой возвращался с задания Мальцов. Так нет, в штабе отсиживался. Организовывал оборону блокпоста, что называется. На пару с замполитом – капитаном Шажковым. Его на усиление командного состава направили. Вторую неделю здесь прохлаждается. И трусом его не назовешь. Оклемался после перемены климата, освоился и начал протаптывать дорожку в чеченское селение по ту сторону разделительной полосы. Протоптал. Более того, приятеля себе нашел, чеченца, вместе, говорит, срочную служили. В общем-то, ничего необычного. Чеченцы в советское время в армии служили, многие их нынешние командиры в прошлом советскими офицерами были. Но странно как-то все: Шажков – и друг-чеченец. Неестественно это как-то. Все-таки Шажков по воспитательной части...

Впрочем, язык у Шажкова подвешен. Он не только выкрутился из этой ситуации, но еще и плюс себе приписал. Дескать, нужно крепить мир и дружбу с мирным населением. Тогда и нападок на блокпост не будет. Тогда все солдаты домой живыми вернутся. Может быть... Но Женя совсем не верил Шажкову. Скользкий он какой-то, ненадежный...

Группу встретил Чернобровский. Вышел из своего штабного блиндажа, угрюмо посмотрел на пленников, с удивлением – на Лену. Он уже знал о них – по рации доложили.

– И что с ними делать? – спросил он.

– Как что? – удивился Мальцов. – В комендатуру везти. А пока в зиндане пусть посидят.

– А они что, преступники, чтобы их в карцер сажать? – послышался голос Шажкова.

Женя и не понял, откуда появился замполит. Но ведь появился. И смотрит на Юрку в праведном возмущении.

– А кто ж они такие? – оторопел тот. – Они женщину похитили. В машине ее везли...

– Откуда ты знаешь, что ее похитили? Может, она сама согласилась с ними ехать, а?

– Да что вы такое говорите? – возмутилась Лена.

– А вас, гражданка, пока не спрашивают, – недовольно заметил Шажков. – Где ваши документы?

– Документы?! – растерялась она. – Не было у меня документов. Паспорт дома остался...

– А может, у сутенера?

– Что?! – оторопела от такой наглости Лена.

– Может, ты проститутка? – нахально перешел на «ты» Шажков. – Может, ты добровольно поехала с этими товарищами, – кивнул он на чеченцев.

Женя недоумевал. Уж лучше тамбовского волка в товарищи записать, чем этих.

– Я не проститутка! – не на шутку встревожилась Лена.

Ей было все равно, за кого ее сейчас принимают. Она боялась снова угодить в плен к чеченцам. Она боялась, что Шажков освободит пленников и отпустит их вместе с ней. Она уже знала, как относятся к исполнению своего долга российские милиционеры. Также наплевательски могли отнестись к своим обязанностям и российские военные. В лице Шажкова. Она прекрасно понимала, что живет в страшном мире, где все продается и покупается.

– Она не проститутка! – вступился за Лену Женя.

– Она связанная была, ее в багажнике везли, – сказал свое слово Достов.

– Бандиты они! – свирепо сверкнул взглядом в сторону пленных Мальцов.

– Ну, бандиты они или нет, надо разбираться... А вас, гражданка, мы завтра отправим в комендатуру. А там уже примут решение, куда вас отправить.

Женя понял, куда клонит Шажков. Лена должна видеть в нем начальника, кроме которого больше некому решить ее судьбу. Будет она благосклонна к нему, все будет в порядке. Нет – пусть пеняет на себя. А женщина она видная. Все, как говорится, при себе. К тому же, как известно, на безрыбье и рак рыба... Лена все поняла. И вымученно улыбнулась, соглашаясь принять его покровительство.

Да и Чернобровский был не прочь поучаствовать в ее судьбе. И он постарался привлечь к себе ее внимание.

– Этих в карцер! – распорядился он в отношении чеченцев. – А вы, гражданка, пройдемте!

Лену он увел в штабной каземат. Там хоть и тесновато, зато вполне уютно. И прохлада приятная. А еще вино у офицеров есть или коньяк...

Женя ошибся. Спиртного у командиров не было. Шажкову пришлось брать двух солдат и идти вместе с ними в селение к чеченцам. Вернулся он через час. С полным пакетом в руке.

А ночью солдаты слушали музыку подлой любви. Лена стонала не очень громко, но все же было слышно, как изнемогает она под тяжестью Шажкова. А может, Чернобровского. А может, они пользовались ею разом.

Утром Лену и захваченных чеченцев на машине отправили в комендатуру. Чуть позже Женя узнал, что измученную женщину вернули домой. А после нее отпустили и чеченцев. Якобы за отсутствием состава преступления. Видимо, кое-кто кое-кому очень хорошо заплатил. Впрочем, Женя уже давно отучился чему-либо удивляться. В той Стране Чудес, где он жил, невероятное легко становилось очевидным по мановению волшебной палочки из долларовых купюр...

Глава двадцатая

1

Шажков с вечера постирал свое хэбэ, за ночь его высушил, с утра отгладил, сам гладко выбрился. Женя терялся в догадках, что за праздник у этого прохиндея.

Замполит объяснил все сам: