Время «Ч» - Сергей Соболев

Оператор мигом перекоммутировала звонок на дежурного оператора Антикризисного центра, функции какового – до полного прояснения ситуации – взял на себя старший смены СЦСБР.

Но далее случилось неожиданное: вместо нового сообщения, дополняющего крайне скупую первоначальную информацию о возможном теракте, в линии сотовой связи вдруг зазвучали сразу два мужских голоса.

– …пятьдесят «лимонов»… и не «зеленью», не баксами, а в европейской валюте!

– Ну-у-у… эт-то несерьезно! – едва скрывая раздражение, бросил в трубку Новосельцев. – Знаешь, дорогой… с такими вот запросами ты вообще рискуешь ни черта не получить! Ну?! И где твой полномочный делегат?! Долго я тут буду еще торчать?

Девушки-студенточки встали, одна из них, бросив взгляд куда-то под ноги, удивленно приподняла бровь:

– О-о… кто-то сумку забыл!

Она взялась за ремень и подняла с пола довольно объемистую, из черной кожи, сумку.

– Я передумал, полковник! – донеслось из трубки. – Причин две: ты – плохой переговорщик, а у меня еще полно гексогена! Так что, «Аллах акбар!!!»

– Не трожь сумку! – рявкнул от стойки Артем. – Григорьич, атас!!!

Новосельцев медленно привстал, прикипев взглядом к невесть откуда взявшейся кожаной сумке с заклепками, которую зачем-то подняла с пола эта дура-студенточка, а навстречу уже бешено неслась, вырвавшись на волю, показавшаяся ему аспидно-темной раскаленная пустота…

Глава 17

Теперь уже «Гелентваген» мчал своих пассажиров в обратном направлении, с юго-восточной окраины – в центр!.. Марьино… Каширское… Варшавка…

Агенты переругивались практически всю дорогу; что же касается Ганса, то он помалкивал, дремал – или же делал вид, что дремлет, – на заднем сиденье джипа: разбирайтесь сами между собой, потому что все это не моего собачьего ума дело…

Беседа их уже дошла до той степени накала, когда в ход пошли разные обидные слова. Рейндж, к примеру, вновь обозвал свою напарницу «медной гадюкой», «барабанщицей», – имелось в виду, что Измайлова в последнее время «стучит» на него руководству – подлой Змеюкиной и даже обозвал «подругой безбашенного Ганса» (забыв о том, что он недавно обещал ее четвероногому корешу гору отборных сахарных косточек…). Измайлова, в свою очередь, запамятовав о своей недавней лестной оценке, данной ею старшему коллеге – «теперь-то я понимаю… почему тебя так ценит руководство», – обозвала Мокрушина «совершенно безответственным товарищем» и тут же перешла с ним на официально-ледяной тон…

– Все, баста! – заявил Рейндж. – Лично я отправляюсь на стрелку с моим чеченом! А ты, Анна, можешь ехать в контору… ну или еще куда! Б-блин!.. послушался тебя, кретин, надо было спокойно сесть в свою тачку, никто ж за нами не погнался!

– Я должна связаться с оператором…

– Даже и не пытайся! – Рейндж успел перехватить ее руку, когда Измайлова попыталась вытащить из гнезда микрофон их мощной автомобильной рации. – Пойми, для меня это как вопрос жизни и смерти!

– Вас уже чуть не убили сегодня, – неодобрительно сказала агентесса. – У нас пять трупов за плечами, а вы себе, Владимир Алексеевич, хотите новых приключений найти… Нет, я все ж свяжусь с конторой, может, Сергей Юрьевич уже у себя на месте?

Рейндж опять заблокировал ее попытку воспользоваться рацией. Можно было ожидать, что Ганс вступится за свою хозяйку, но тот продолжал дрыхнуть на заднем сиденье, свернувшись кренделем: то ли набрал суточную норму по количеству перегрызенных человеческих глоток, то ли попросту сохранял спокойствие, ожидая от своей хозяйки лишь команды «фас!»…

– Мне надо поговорить с этим вайнахом! – продолжал он гнуть свою линию. – Крюк небольшой, минутное дело.

– Оператор заметит, если мы сойдем с маршрута! Наши передвижения контролируют по показаниям поисковой системы «Нимрод»! Сами слышали, что нам было сказано: «Следуйте на явку в Мневники, там вас будут ждать товарищи, дальнейшие инструкции получите уже от них…»

– Вот именно! Вот там нас будет дожидаться «группа товарищей»! И что? Все… ж…! Повезут нас для серьезного базара в балашихинский центр или еще куда! Начнется разбор полетов, дело может закончиться общением с нашей инквизицией. Понятно, я все беру на себя, даже того мента, которого загрыз твой приятель.

– Так они вам и поверили! – хмыкнула Измайлова. – Я, кстати, приучена сама за себя отвечать.

– Даже если и отмажемся, то нас с тобой определят… на всякий, так сказать, пожарный – на карантин! Закроют на базе недельки на две, и что тогда?

– Ничего страшного. Для вас, Владимир Алексеевич, это будет даже полезно, потому что вам, я так думаю, нужно как следует отоспаться.

– Тьфу ты, чертова баба! – Рейндж от досады сломал в пальцах только что извлеченную из пачки «мальборину». – Пойми, что вайнах – этот мой Руслан.

– Вы вчера о чем-то шептались с ним, а сегодня на вас засаду возле дома кто-то устроил…

– …он ни с кем, кроме меня, откровенничать не станет! Это очень, очень ценный… потенциально… источник! У-ф-фф… Вот что, Измайлова!

– Что, Владимир Алексеевич? – глядя на дорогу, спросила агентесса.

– Ну да, согласен, стремно, конечно… Или мы едем с тобой – сейчас же! – на рандеву с Русланом, который меня ждет в условленном месте, или тогда…

– Что тогда? – терпеливо, как у идиота, с которым нужно разговаривать спокойным тоном, поинтересовалась Измайлова. – Что?

«Тогда я выйду на фиг из тачки у ближайшего светофора и доберусь до нужного мне места на каком-нибудь частнике», – подумал про себя Мокрушин. Но вслух – как-то совсем неожиданно это у него вырвалось – сказал совсем другое:

– То тогда, дорогая Аннушка, я тебя замуж за себя не возьму… даже и не надейся!

Проехали Крымский мост, свернули на красующуюся своими дивными отреставрированными фасадами Остоженку… нет, все ж не зря эту улицу, где жилье стоит баснословных денег, прозвали «Золотой милей», или, иначе – «улицей миллионеров»…

Мокрушин позвонил на сотовый Руслану, который ожидал его звонка в «шестисотом» «мерсе», припаркованном неподалеку от дома, в котором располагалась принадлежащая его семье пятикомнатная квартира площадью под двести квадратов.

– Давай, Руслан! – скомандовал он. – Выходи из своей тачки, да, вижу тебя, сейчас тебя подберем!

Взяли чечена на борт, развернулись, покатили в сторону набережной. Руслан, которому нашлось место лишь на заднем сиденье, едва не ломанулся обратно, прочь из машины – с выпученными от удивления или с перепугу глазами!

– Спокойно, Руслан, все путем! – сказал, обернувшись к нему, Рейндж. – Собачка только недавно хорошо перекусила, так что в качестве пищи ты ее сейчас не интересуешь! Гм… шучу, однако! Да расслабься же ты наконец! Ты сказал своим, чтобы не перлись за нами?

– Э-э… сказал, да, – сдвинувшись в угол салона, произнес Руслан (он заметил кровь на лапах и загривке овчарки, которая занимала другую половину сиденья… хотел спросить, что бы это могло означать, но, наткнувшись на его жесткий, тяжелый взгляд, решил вообще не затрагивать эту тему). – Владимир, я хотел… да… с та-абой погова-арить адын на адын!

– Брось! Откуда у тебя вдруг взялся этот дурацкий акцент?! Расслабься, Руслан! Оружие?

– Э-э-э… в смысле?

– Имеешь при себе ствол?

– Н-нет…

– Хорошо, а то наш песик нервничает, когда видит какого-нибудь человека с ружьем, он у нас чисто пацифист. Ну вот. Ага! Я же тебя с подругой не познакомил?!

Он сначала подмигнул Руслану, затем, покосившись на Измайлову, которая целиком, казалось, сконцентрировала внимание на вождении, сказал:

– А зачем? Сам знаешь, женщина – это не человек, вроде домашнего животного. Она у меня – глухонемая. И еще – слепая. В том смысле, что дорогу видит, а тебя – нет. Да, вот так: в упор тебя не видит, не слышит и поэтому никогда и никому ни о чем рассказать не может и не сможет в будущем! Все! – отрезал Мокрушин. – Шутки в сторону, Руслан. Итак, я тебя внимательно слушаю.

Руслан, владелец популярного в столице казино, выждав приличествующую случаю паузу, сказал:

– Ты же обещал мне, Владимир, что не будешь поднимать вопрос о «крышевании»? Ты сказал мне вчера, что мой московский бизнес тебя не интересует, что тебе… э-э-э… нужно что-то совсем другое…

– Ну?

– Тогда зачем же так вот…

– Как?

– Зачем все это: обыски в моих офисах, двоих людей у меня забрали и увезли. Это же мои дальние родственники, за которых я ручаюсь, да?

– Увезли, говоришь?

– Ну да! В наручниках, как бандитов! А у них регистрация, да? Все по закону… И документы зачем забирать, я не понимаю?

– Документы, говоришь? – напустив на себя глубокомысленный вид, переспросил Мокрушин (сам он еще толком не врубился, кто именно «наехал» на Руслана, но с ходу решил воспользоваться ситуацией и как-то дополнительно ее обыграть, чтобы еще сильнее нажать на вайнаха). – Ну а что ж ты, Руслан, на стрелку не приехал? Или не позвонил мне на крайняк?