Гений Умирает Дважды - Николай Стародымов

Не убийца… Если сейчас уничтожить информацию о приборе, стану убийцей, признал Фрэнк. Пусть даже косвенным. Сколько людей нынче так нуждаются в этом приборе! Сколько человек умирают от того, что в мире такого прибора пока не существует!

…Вот и оказался ты, Фрэнк, перед выбором. Экономические интересы твоей родины — или возможность реально помочь ста тридцати миллионам человек на всей земле, которые никогда не узнают даже имени своего благодетеля. Какое-то число твоих земляков лишится работы, причем, если брать в процентном отношении к населению страны, такое число оказывается немалым — а эта разваливающаяся Россия, которая уже трещит по всем швам, вдруг окажется единоличным владельцем панацеи от болезни, захлестнувшей весь мир. Ты лично, Фрэнк Фарренхауз, не станешь совладельцем могучего концерна — а какой-нибудь русский чиновник типа того же Лосницкого продаст кому-то секрет и положит себе в карман кругленькую сумму. Тут еще кого-нибудь убьют или похитят — а ты, Фрэнк, окажешься в тюрьме, причем не в тюрьме цивилизованной, типа шведской образцовой, расположенной в Хюддинге, а здесь, в России, с переполненными камерами, вшами и туберкулезом. При этом, если он действительно будет доказательно обвинен в совершении уголовного преступления, то его руководство в Маркланде не станет за него бороться. Его, Фрэнка, все равно отсюда отправят, для выполнения этой задачи сюда пришлют кого-нибудь другого, того же «Джона», например, который, кстати, не исключено, ухлопал этого дурака Лосницкого, и тогда, опять же, не видать ему тех баснословных доходов, на которые он надеялся, — и вовсе нет гарантии, что изобретение станет достоянием человечества, а не будет использоваться только для лечения супербогачей…

Хорош выбор. Особенно если здесь замешаны такие понятия, как честь, совесть и этические принципы человека, который хочет в собственных глазах выглядеть порядочным, гордость разведчика, которого пытаются вовлечь в грязные криминальные разборки…

— Так ты говоришь, что имена тебя не интересуют? — не открывая глаз, проговорил Фарренхауз.

— Я этого не говорил, — поправил Харченко. — Я сказал, что не буду тебя об этом спрашивать, если ты не сочтешь нужным что-то говорить.

— Ладно, — согласился Фрэнк и отхлебнул добрый глоток пива. — Так и быть… Еще раз твои условия?

Александр монотонно повторил:

— Ты мне сейчас рассказываешь об этом деле, потом удаляешься в посольство, заказываешь билет на ближайшее время, садишься в самолет и улетаешь. Если попытаешься с кем-то встретиться за пределами посольства или вступить в контакт хотя бы уже в аэропорту, тебя тут же задержат.

— Ясно, — все и в самом деле было предельно ясно. — Ну что ж, похоже, ничего другого мне не остается… Но только Алессандро, мне придется довериться тебе.

Харченко коротко покивал головой. А про себя подумал, что если вдруг какой-нибудь начальник из молодой поросли прикажет задержать иностранного шпиона, он, Александр Харченко, будет чувствовать себя не слишком уютно.

— Какой-то ваш гений-самоучка изобрел какой-то прибор, деталей и принципа работы я не знаю, который позволил бы успешно бороться с такой болезнью, как сахарный диабет, — начал рассказывать Фарренхауз, также не считая нужным показывать степень своей информированности. — Сам он, этот ваш изобретатель, умер, кажется, от инфаркта. И за этим прибором, вернее, за его идеей, потому что самого прибора, насколько я представляю ситуацию, еще не существует, во всяком случае о его существовании ничего не известно, сейчас идет большая охота… Доподлинно известно, что в этом деле замешана какая-то кавказская группировка, мы к ней не имеем никакого отношения и никак с ней не контактируем… Как видишь, с моей стороны тут никакой уголовщины, обычный промышленный шпионаж… Тот человек, который сумеет захватить идею, лично мгновенно станет миллионером, а его страна на одних лицензиях на производство прибора сможет в течение нескольких лет строить всю свою экономику… Это золотое дно, Алессандро, это Эльдорадо! Я уж не говорю о том, какой удар тем самым будет нанесен экономике нескольких стран, в том числе моего родного Маркланда, о том, какие субсидии, какие займы можно будет под этот прибор выколотить из ВОЗ, МВФ и других богатых международных организаций…

Харченко на сообщение отреагировал вполне спокойно. Он его попросту не оценил. Прибор от сахарного диабета… Как может препарат от какой-то болезни спасти экономику страны? Разве может быть, чтобы из-за препарата или аппарата сюда присылали такого аса разведки, как Альберту?.. Но ведь прислали же! Значит, тут и в самом деле что-то есть… Если он не врет, конечно.

— Это все? — спросил он.

— Это суть, — опять поправил его Фарренхауз. И подбросил информацию по поводу конкурентов, рассчитывая чуть облегчить работу человеку, которого пришлют сюда вместо него: — Еще я знаю, я тебе уже об этом говорил, что кроме нас, за прибором охотится еще кто-то. Кто и зачем — не знаю. Как я уже говорил, какие-то кавказцы, потом еще какая-то мафия… Только уверяю тебя: мы никаких кровавых разборок на вашей территории не устраивали.

Может быть, и так. А может, и нет…

— Ладно, Альберту, будем считать, что наш договор вступил в силу, — проговорил Харченко. — Если никто из нашего начальства не захочет что-то дополнительно выяснить…

— Я ни с кем больше говорить не стану, — покачал головой Фрэнк. — Я и так сказал тебе по старой дружбе куда больше, чем имел право сказать…

Ха-ха, по дружбе…

— Знаю, — вслух Александр сказал иное. — И ценю. Значит, если что, я тебе еще позвоню.

Фарренхауз молча кивнул. Ему не хотелось ничего ни говорить, ни делать, он чувствовал какую-то опустошенность.

Пора и мне на пенсию, вдруг подумал он. Домик у меня есть, счет в банке накопился немалый, на старость хватит… Если разведчик становится сентиментальным, если он начинает думать о благе человечества и о личной душе в ущерб интересам своей страны — ему пора на пенсию.

— Фамилия этого изобретателя Штихельмахер, — неожиданно даже для себя самого проговорил Фрэнк. — А продал нам информацию о нем сотрудник вашего МИДа некто Александр Лосницкий. Лосницкий потом, кажется, пропал без вести, но я к этому никакого отношения не имею.

ПОДМОСКОВЬЕ, РУЗСКИЙ РАЙОН, ОСОБНЯК ВАХИ СУЛТАНОВА

Сквозь стеклянную стену холла было видно, как весь простор участка вдруг заполнился вооруженными могучими парнями в камуфляже и со «сферами» на головах. Одни неслись к особняку, другие к хозяйственным постройкам, видневшимся чуть в стороне, кто-то уже торопливо осматривал машины на открытой стоянке… А от ворот мчался бронетранспортер, разворачивая пулемет в сторону здания; на его борту виднелись крупные буквы "СОБР".

— Я же вам говорил, Ваха, что нужно иметь гражданскую сознательность, — ласково промурлыкал Жерар.

Он очень любил наблюдать, как ловко и слаженно действуют собровцы. На базе отряда в районе платформы Водники имеется несколько зданий, а точнее сказать, остовов зданий, оставшихся от некогда располагавшейся тут воинской части, на которых бойцы ежедневно отрабатывают различные варианты своих действий при том или ином развитии сюжета, а потому вряд ли может сложиться ситуация, которая застала бы их врасплох.

По зданию разнеслась тревожная трель звонка. Сейчас еще не хватает, чтобы кто-нибудь из охраны поднял стрельбу, мгновенно среагировал Ваха на сигнал тревоги.

— Не стрелять! — рявкнул он. — Это менты!..

Впрочем, он мог бы этого и не говорить. Покойный Боксер постоянно повторял своим подчиненным, что их дело охранять территорию от бандитов или конкурентов, но ни в коем случае не оказывать сопротивление властям. К тому же все боевики, которые могли эту заповедь нарушить, уехали с Самураем.

— Так что ваше здание мы все равно осмотрим, — сказал Жерар.

БТР остановился перед застекленным фасадом. Атаковавшие бойцы, как и было оговорено заранее, залегли широким веером… Чувствуя за спиной такую поддержку, Моисеев широко улыбался, глядя на перекошенное (от страха или от ненависти?) лицо Султанова.

— Осматривай, мент, — процедил Ваха сквозь зубы. — Но только тебе за это придется ответить…

— Это что, угроза при исполнении? — Жерар ласково жмурился, еще больше напоминая своим видом наевшегося соседской сметаны кота.

И в самом деле, лучше не шутить такими вещами. Еще уложит, наручники наденет, по почкам надает… Связываться с ними, ментами…

— Это не угроза. Но если ты ничего не найдешь… У меня в коллегии адвокатов…

— Хватит волынку тянуть! — оборвал его Жерар. — Пошли!

Стеклянные двери разъехались и в фойе вошли командир СОБРа, узнавший о его приезде и потому оставшийся с экспертами начальник райотдела милиции, с ними еще кто-то… Можно было начинать действовать.