Кино для взрослых - Уильям Вулфолк

Сквозь тончайший шелк сорочки проступил крошечный розовый бугорок. Пол поцеловал его, потерся щекой о нежную грудь. Девушка не шелохнулась. Спящая, она была невообразимо прекрасна. Пассивность сделала ее образцом совершенства. Пол скользнул рукой вниз по ее телу, поднял подол рубашки. На ней не было белья. Сердце Пола стучало как барабан. Он прижался лицом к ее лону и погрузил язык — сначала чуть-чуть, а затем глубже — в нежные складки. Если бы Шейла бодрствовала, его ласки не были бы такими бережными. Страсть моментально вспыхнула бы и погасла. А так было похоже на чистоту и нежность истинной любви. Он долго ласкал Шейлу и вдруг с удивлением убедился, что она готова. Обеими руками он раздвинул ей ноги и занял нужную позицию. Бархат ее кожи сводил его с ума.

Его половой орган скользнул вниз по нежному холмику. Ощущение было сродни электрическому разряду. Пол схоронил лицо между ее обнаженными грудями и лег на девушку. Когда он вошел к нее, все его тело вспыхнуло огнем. Но, несмотря на силу страсти, акт был исполнен нежности и восторга. Он почти вышел и снова вошел. Ее пассивность возбуждала, давала возможность удовлетворять свои прихоти и при этом сохранять полный контроль. Никакой спешки. Однако вскоре крепнущие валы страсти вознесли его на самый гребень. Он ахнул и взмыл на новое плато мучительного наслаждения. Перед ним открылись горизонты неизведанных ощущений. Он не мог отделить их одно от другого. В ноздри ударил запах мускуса. Мозг превратился в жидкую кипящую лаву. Он длил наслаждение. И наконец, когда было уже невтерпеж, ускорил движения. Скорей, скорей! Когда наступила разрядка, вся его страсть перелилась в Шейлу, и он без сил рухнул на ее обнаженное, инертное тело, шепча:

— Любимая! О моя любимая!

Глава 23

Пол немного задержался перед забором, недалеко от того места, где он когда-то жил. В щели между досками виднелся железный сарайчик, где хранилась взрывчатка. Экскаватор зачерпывал ковшом и ссыпал в грузовики обломки.

Он пошел дальше — и остановился у витрины автомобильного салона на Парк-авеню. Невозможно было не залюбоваться роскошными «кадиллаками» с идеально отполированными поверхностями, символами успеха. По салону прохаживались покупатели. Они вдруг показались Полу придатками к этому чуду техники. Гуманоидами, которых машины создали по своему образу и подобию.

Он пошел дальше, держа курс на административное здание на Мэдисон-авеню и обращая особое внимание на дорогие магазины с выставленными в витринах предметами роскоши — от марочных вин до изысканного столового серебра и кожаных изделий ручной работы.

Вот это — жизнь!

Войдя в лифт, Пол сурово поджал губы и начал мысленно прикидывать плюсы и минусы своего нового положения. Он возвращается к Максу Рэнду — это минус. А с другой стороны, Макс был настолько заинтересован в его возвращении, что даже закрыл перед ним обратную дорогу в Суитцер. Положим на весы и тот факт, что Уильям Грэхем Притчетт предложил ему высший пост в своей новой компании. У него есть основания обижаться на обоих: на Притчетта — за обман (не заплатил за статьи), а на Макса — за предательский удар в спину (выдал декану Брюсу). Но чем злиться, лучше попытаться извлечь из обиды материальную выгоду — выторговать самый выгодный контракт.

Макс Рэнд представлял собой известную величину — Пол знал его слабости. Макс принадлежал к распространенному типу бизнесменов, каких можно встретить по всей стране: людей, словно нарочно рожденных и воспитанных для жизни по суровым законам рынка — жестких, непробиваемых дельцов, нутром чующих выгоду и нагло прущих напролом, не отвлекаясь на высокие материи. Это бандиты, исповедующие принцип «победителей не судят». Бог не дал им никаких талантов, но они беззастенчиво эксплуатируют талантливых людей в своей беспощадной борьбе за выживание. От талантов они, главным образом, требуют знаний и уверенности, которые компенсируют их собственную несостоятельность во многих областях жизни.

Лифт остановился. Пол продолжал анализировать ситуацию. Пока что он, сам по себе, может не так уж много предложить. Он набросал дюжину эпизодов для «Истории», отредактировал энное количество чужих сценариев и, благодаря Максу Рэнду, стал немного разбираться в деловой стороне предприятия. Все это не в счет. До сих пор он был медиумом — всего лишь перерабатывал и интерпретировал творения мастеров. И неудивительно. Молодому специалисту без опыта трудно найти свое место на уже обжитой территории. Другое дело — целина, новая отрасль без жестких, установившихся правил. Здесь-то его талант и развернется во всей мощи.

Когда он вошел в кабинет Макса, тот разговаривал по телефону, держа в руке сценарий и обмахиваясь им, точно веером.

— И как, по-твоему, я должен смотреть на это дерьмо? На твоем месте я бы постыдился называть себя режиссером. Сроду не читал такой фигни! Ну ладно. Попрошу прочесть еще кого-нибудь понимающего. Потом перезвоню.

Макс дал отбой и швырнул рукопись Полу через стол.

— Прочти — скажешь свое мнение. Этот чертов импотент, Боб Джереми, не способен даже подтереться иначе как обеими руками!

— Что — прямо сейчас?

— Ну конечно. Это сюжет для «Медицинского журнала» — через три дня начало съемки. Джереми считает сценарий готовым. Но я покажу этому сукину сыну!

Ясно — Макс решил устроить ему проверку. Полу придется обидеть либо Макса, либо Боба Джереми, который, в качестве режиссера «Медицинского журнала», был ценным работником. Это его врожденный вкус ко всему извращенному обусловил успех цикла.

Пол пошел со сценарием в другую комнату и внимательно прочитал. Речь шла о нимфомании, и сценарист, в соответствии с указаниями Джереми, положил в его основу представление о нимфомании как о форме невроза, характеризующейся тщетными поисками магического пениса. Было взято несколько интервью — в том числе у одной женщины, которая, чтобы облегчить этот поиск, стала проституткой. В фильм должно было также войти несколько эпизодов, снятых скрытой камерой, в которых нимфоманки ложились в постель с мужчинами. Они всячески — воплями и царапаньем — изображали оргазм, а потом утверждали, будто «ничего не почувствовали». Обо всем этом говорилось подробно и с научным беспристрастием. Но отсутствовало одно важное для восприятия массовой аудиторией условие. Автор сценария не взял в расчет, что многие мужчины ставят знак равенства между нимфоманией и гиперсексуальностью, тогда как все совсем наоборот. Это-то противоречие и оттолкнуло Макса Рэнда, хотя он не смог выразить свои ощущения словами.

Пол вернулся к нему.

— Ну что? — рявкнул Макс. — Мерзость, правда?

— Не такая уж и мерзость.

— Что?! Ну, Пол, я всегда думал, что у тебя больше здравого смысла. Том Фаллон ни за что не пропустил бы такой сценарий.

— Пожалуй.

— Что ты хочешь сказать? Что ты смыслишь больше Тома Фаллона?

— Том сразу нашел бы слабое место. Макс, интуиция тебя не подвела: так, как это подано, создается впечатление, будто никакой проблемы не существует. Если женщине нравится трахаться с кем попало, что тут плохого?

— Вот-вот, это я и хотел услышать!

— Потребуется незначительная переделка. Нужно включить несколько интервью с мужчинами — мужьями, любовниками, даже случайными партнерами таких женщин. Мы должны показать, что нимфоманки редко хороши в постели. Они только притворяются сексуальными, а на самом деле не получают никакого удовольствия. И рано или поздно мужчина это чувствует.

— Насколько мне известно, нимфоманку невозможно удовлетворить.

— Вот именно. Нимфомания — болезнь. Женщина не может кончить — или может, только зная, что больше не встретится с этим парнем. Это действует мужчинам на нервы. Даже если они ложатся с нимфоманкой в постель и получают удовольствие, в следующий раз ничего не получается.

— Ах, черт! — восхищенно произнес Макс. — Ты попал в яблочко. Тема раскрыта. Эпизод обретает законченность. Мужчины и женщины, подписывайтесь на «Медицинский журнал»! Куда, ради Христа, смотрел Джереми?

— Этот аспект важен, но не очевиден. Его легко упустить из виду.

— Мы слишком многое упускаем из виду. У меня под завязку практических вопросов, я не могу постоянно пасти творческих работников. Творческих! Да они бы не сказали, который час, стоя перед Биг-Беном! За ними только глаз да глаз!.. Ну, ты готов приступить к работе?

— Сперва нужно кое-что уточнить.

— Ты что, злишься, что я заложил тебя этому чучелу-декану?

— Так друзья не поступают.

— Когда-нибудь ты поймешь: тогда-то я и поступил как твой настоящий друг. С твоими способностями нечего прозябать в учителях. Это — для бездарей.

— Пожалуй, тебе следует знать: я веду переговоры с Уильямом Грэхемом Притчеттом. Он открывает свое дело с видеокассетами и предлагает мне возглавить фирму.