Детские игры - Уильям Нолан

«Это он уже просто выпендривается, — мрачно подумал Коли. — Ему хочется пустить в ход все чертовы поезда, которые имеются в нашем распоряжении».

Теперь он точно знал, что единственным путем к спасению для него оставалось каким-то образом соскочить с поезда. Черт, если бы он только не был так зверски вымотан!..

Вообще-то Коли почти никогда не уставал, тогда как остальные люди казались на его фоне просто сонными мухами. Приступая к осуществлению того или иного проекта, он частенько замечал, как другие его участники на определенном этапе работы отходили в сторону, словно от корпуса мчащейся вперед ракеты отделялись ненужные ей ступени. Сам же Гектор Коли неизменно достигал конечной цели, находясь в превосходной форме. Но сейчас устал и он, чувствуя, что значительная потеря крови и потрясение от пережитого поставили его на грань полного нервного истощения.

«Остался, правда, еще шанс сойти в Коливилле», — подумал он. По-видимому, мальчик все же выделял эту станцию среди остальных, а потому он решил поберечь остаток сил для решающего броска, когда они доедут до этого пункта.

Согнувшись, он лег на гладкий металл, из которого было сделано бревно, и, как если бы это была любовница, обнял его. Бревно холодило и освежало кожу лица и груди. Перед глазами мелькала расплывчатая, нерезкая панорама громадной серой равнины — они приближались к тому самому перекрестку неподалеку от Коливилля. И снова все тот же маленький спортивный автомобиль сделал вынужденную остановку перед железнодорожной колеей. За ним выстроились в ряд другие машины.

Однако на сей раз состав не стал снижать скорость. На какую-то долю секунды перед Коли промелькнули красновато-коричневое лицо кондуктора, гигантская блондинка, злорадное выражение лица явно перезрелого школьника. Ожидающие прибытия поезда люди реагировали вполне спокойно; махающие продолжали махать. Наконец, когда Коливилль остался позади, сидящий на бревне человек понял, что прыгать ему все же придется. Теперь он думал наперед.

В мозгу пронеслась тоскливая мысль о плавательном бассейне в сельском клубе. Если бы там в самом деле была вода! Он невольно поморщился при одной мысли о соприкосновении с твердью стекла.

Но тогда где же еще? И как? Перед въездом в туннель запрыгнуть на его крышу? Нет, скала над ним слишком крутая — это было бы все равно, что броситься на кирпичную стену. Тогда он вспомнил про деревья, росшие вдоль длинного прямого прогона. В последний раз, когда поезд проносился как раз под их кронами, он находился в пульмановском вагоне. А что, если подпрыгнуть и, ухватившись за ветви одного из них, дождаться, пока внизу не прогромыхает весь состав?

В этот момент Коли потерял сознание.

Вновь придя в себя, он заметил, что поезд как раз выезжает из туннеля. «Интересно, — подумал он, — сколько кругов я уже так сделал? Похоже, отнюдь не один». Окинув со своей возвышающейся точки расстилавшуюся вокруг панораму сельской местности, он увидел, что практически по всем путям сейчас ехали поезда, а по дорогам сновала масса машин — на восток, запад, север и юг.

Сбоку на него мощно задувал холодный ветер — завывающий, грозный. Казалось, что он способен вырвать у него с головы все волосы до последнего, прямо с корнями. Рукава рубашки хлопали, как обезумевшие от страха, запертые в клетки чайки. Повернув голову туда, откуда дул этот ветер, Коли смело посмотрел в глаза надвигающемуся кошмару.

Теперь его сын уже не сидел за контрольным пультом. Вместо этого он, присев на корточки, устанавливал на обширном сером лугу ковра мощный вентилятор. В образовавшихся завихрениях воздуха все относительно легкие предметы сметались, переворачивались и уносились прочь — махавшие руками сельские работяги, дети, хрупкие конструкции бумажных коттеджей. Разрушалось и само здание вокзала Коливилля, хотя стоявшие у края платформы люди продолжали терпеливо поджидать приближение поезда.

Брайан улыбался, и Коли заметил эту его улыбку.

Затем, когда он уже подумывал о том, чтобы прекратить эту схватку с искусственной стихией разбушевавшегося урагана и разжать руки, мальчик убрал вентилятор и поставил его на прежнее место.

Однако сам он за пульт управления уже не сел, а вместо этого вышел из комнаты и хлопнул за собой дверью, издав оглушающий, похожий на артиллерийский залп хлопок.

Состав прошел длинный прямой прогон и, проносясь по подвесному мосту, начал приближаться к нижнему повороту; скорость его была теперь не менее ста миль в час. Коли смотрел на мелькавшие у него над головой ветви нависающих деревьев. Он вскарабкался на бревно и стал осторожно переступать ногами, выбирая максимально устойчивую позу и готовясь к финальному прыжку. Он понимал, что уже с первого раза все надо сделать как следует, а самое главное — уклониться от стремительно надвигающейся громады следующих сзади вагонов.

Красное, желтое, коричневое, зеленое — это мелькали проносящиеся мимо деревья…

Он резко подпрыгнул.

В ладони вонзились тысячи колючек, но ветка тут же обломилась, и он со всего размаха ударился о дверь следующего вагона.

Чуть изогнув спину, он так и остался лежать на том месте, где упал. Теперь он был окончательно сломлен и ждал лишь одного — крушения состава.

Однако крушение не состоялось. Залетев на поворот, поезд со скрежетом вписался в него и с какой-то непоколебимой яростью устремился навстречу следующему прогону, проходящему под теперь уже опустевшим пультом управления. Где-то позади себя Коли услышал — хотя и не видел происходящего — грохот соскакивающих с рельсов легких железнодорожных платформ и нефтеналивных цистерн. На какой-то момент послышался резкий, скрежещущий звук тормозных механизмов, но затем что-то громко хрустнуло — очевидно, лопнул шарнир — и колеса закрутились в прежнем темпе. Состав продолжал мчаться вперед.

Когда мимо замелькали очертания сортировочной станции, снова послышалась ожесточенная дробь перестука колес.

Коли быстро вскочил на ноги. Теперь вся сила воли, которая управляла составом, но несколько минут назад покинула эту комнату, оказалась сосредоточена в его крохотном тельце, и была тем единственным, что не претерпело уменьшения в масштабе один к тремстам. Коли внезапно вспомнил, что в самом начале своего злосчастного путешествия он чуть ли не по колено увяз в похожем на резиновую губку слое балластного материала, по которому были уложены рельсы. Но ведь в зоне сортировочной станции этого материала было чуть ли не целые гектары! Он снова прошел к платформе с бревнами и поспешно огляделся вокруг.

— Поролон, — сказал он себе, — а никакой не балласт.

И в то же мгновение прыгнул вперед, словно перед ним распахнулась пуховая постель.

Несколько секунд он пребывал в состоянии поистине роскошной неподвижности, наблюдая, как состав уносится в направлении разрушенного Коливилля. Потом вздохнул — надо же такому случиться!..

А где-то внизу, стоя у входной двери, Брайан застегивал плащ. Мать встревоженно смотрела на сына.

— Мне кажется, отцу бы сейчас хотелось, чтобы ты помог ему в управлении поездами. Да и поздно уже куда-то идти.

— Нет, он сам меня прогнал.

Мать вздохнула. Она стала невольно прокручивать в голове предстоящую сцену объяснений с мужем, когда тот наконец соизволит спуститься из мансарды. Наверное, даже от ужина откажется, а потом, оставшись голодным, станет еще больше злиться.

— Ну, недолго…

— Я только до Билли дойду. Он говорит, у них в саду каждый вечер появляется ежик, вот мы и хотим посмотреть на него.

— Ладно, только застегнись хорошенько.

Коли заставил себя подняться на ноги. Он пребывал в полном одиночестве — фигура из плоти и крови, окруженная миром фальши.

— После всего случившегося я к ним больше даже пальцем не прикоснусь, — тихо проговорил он.

Это было его решение, но оно же оказалось и пророчеством. Свистящий звук налетающего дизеля — вот, пожалуй, и все, что он услышал и вообще почувствовал, прежде чем тот сокрушил его. И скорость-то у него была всего каких-то три мили в час, или, если хотите, шестьдесят.

Смерть наступила мгновенно.

Точнее, почти мгновенно — он все же успел подумать: «Ну надо же, как глупо погибать вот таким крохотным — наверное, даже и не найдут здесь! И все станут гадать, куда это я запропастился…»

Теперь ему уже хотелось покинуть этот ничтожно малый мир, который, как ни странно, оказался для него слишком большим. Это и было его предсмертным желанием.

Ни у кого не вызвало сомнения то, что речь идет об убийстве, когда они обнаружили Коли лежащим поперек игрушечного мира, являвшегося его самым большим увлечением и предметом гордости. При этом тело его было настолько изувечено, искорежено и окровавлено, что всем стало ясно: подобные увечья ему мог нанести лишь маньяк, обладающий громадной, всесокрушающей силой.