Встреча без возможности прощания - Мария Жукова-Гладкова

– Что ты хочешь этим сказать, дрянь черномазая?

– Степан Петрович, за оскорбление личности сколько дают? – Диана посмотрела на следователя.

– Я бы посоветовал брать деньгами, – ответил тот. – Насчет вины поподробнее можно?

– Да Аполлинария несколько лет назад украла фамильные драгоценности у Анны Ковальской, – встряла Римма. – Можете поднять у себя архивы и посмотреть дело. Виновного не нашли, драгоценности тоже. Надо поискать в одной из квартир драгоценной Аполлинарии Крыловой, в многочисленных шкатулках с побрякушками. Арестовали тогда Толика, потом отпустили за недоказанностью. Но он никогда не воровал у своих.

– Я не понял: он взял на себя вину? – уточнил Степан Петрович.

– Он молчал, – вставил Андрей Павлович. – Я лично присылал ему адвоката. Адвокату Толик сказал, что в случае необходимости готов взять вину на себя. «Необходимости» не возникло. Известную певицу за воровство не привлекли. Поль, скажи все-таки, где драгоценности? Они ведь по праву принадлежат дочери Анны.

Аполлинария сидела красная, как рак. Она поджала губы и будто мгновенно постарела и подурнела. Неужели она на самом деле украла драгоценности Анны? Зачем? У нее же всегда было полно своих. Я сама многократно читала в газетах о том, что ей очередной поклонник подарил очередное колье, браслет, кольцо, комплект… Или она тогда хотела просто насолить Анне, зная, что комплект старинных фамильных драгоценностей ей дорог, как память о маме и бабушке?

Степан Петрович уточнил, когда произошла кража, и пояснил, что срок давности в любом случае истек и Аполлинарии ничего не грозит.

– Отдай драгоценности дочери Анны. Просто отдай. Пошли с курьером. На поминки придешь, в доме где-нибудь положи, – заговорил Андрей Павлович. – Анна мертва. Ваше соперничество закончилось. Тебе не нужно ей больше ни за что мстить и делать гадости.

«Какой гадюшник!» – подумала я.

– А что дамы не поделили? – поинтересовался Степан Петрович.

– Что дамы обычно не могут поделить? – удивленно посмотрела на следователя Диана.

– Аполлинария Борисовна, кто этот мужчина? Вас, насколько я понял, всю жизнь любил покойный Анатолий Садовников. И у вас к нему чувства то затухали, то разгорались с новой силой. Покойная Анна Ковальская тоже претендовала на Анатолия Садовникова?

– Это – единственный мужик в их компании, на которого не претендовала Анна, – вставила Римма. – Всех остальных они делили.

– А он чем Ковальской не угодил?

– Он-то угодил, она предпринимала несколько попыток его окрутить, но не получалось, – с радостью пояснила Римма. – Он сам любил одну Аполлинарию. Однолюб был.

– Послушайте, Анна мертва, – подал голос Алекс Мерлин. – Зачем поднимать всю эту грязь?

– А ты не хочешь вспоминать, как Анька забеременела от тебя и аборт сделала, потому что ты отказался на ней жениться? Почему она потом столько лет лечилась от вторичного бесплодия? И родила только с помощью ЭКО? Все первый аборт! Она же попадьей была готова стать и за тобой в тмутаракань ехать. А ты не оценил.

– Я ее застал с Петькой Годуновым! – заорал Алекс Мерлин. – Какой бы мужик на моем месте поверил, что ребенок мой? Тогда еще генетическую экспертизу не делали.

– Петька ее окучивал тебе назло, – рявкнула Аполлинария. – Он мне сам говорил. У него дело принципа было от тебя баб уводить. Как, впрочем, и у тебя – от него.

– Чья бы корова мычала! Вы с Анькой тем же самым занимались. У тебя, правда, был Анатолий, которого ты не ценила. Да другая бы баба на твоем месте…

– А я сама на своем месте! – заорала Аполлинария в полную силу своего голоса. Подвески на люстре задрожали. Два мужика в форме у двери аж отшатнулись. В зал стали заглядывать другие члены следственной бригады.

– Вы нам не споете? – спокойно спросил Степан Петрович.

Аполлинария повернулась к нему с открытым ртом.

– Чего?! – наконец родила она.

– Вон пианино стоит, – следователь невозмутимо кивнул в угол. – Сейчас всех ребят соберем. Все успокоятся, вы в том числе. Или вы не умеете без фонограммы?

– Я не умею без фонограммы?! Сейчас я тебе покажу, что я умею!

Аполлинария вскочила со стула, потом запрыгнула на него, а с него на стол. Это произошло так быстро, что я вначале даже не сообразила, что происходит. А Аполлинария уже запела без музыкального сопровождения. На итальянском. Члены следственной бригады подтянулись сами. Я поняла, почему эта женщина пользуется популярностью столько лет. Современным певицам до нее как до Луны. Она может позволить себе эпатаж, молодых любовников, она может позволить себе все, что угодно. За этот голос можно простить все. И почему ее вообще понесло на эстраду? Хотя она правильно делает, что продолжает исполнять оперный репертуар, пусть и отдельные арии.

Пела она неизвестный мне романс, пела потрясающе. Я была счастлива, что нахожусь рядом. Мне повезло услышать пение этой удивительной женщины. Пение не со сцены, не с экрана телевизора, а находясь в одной с ней комнате!

После окончания романса зазвучали аплодисменты. Хлопали искренне, от души.

– Беру свои слова обратно, – смущенно сказал Степан Петрович, поцеловал Аполлинарии руку и помог спуститься со стола, где она, по-моему, чувствовала себя очень комфортно. Вероятно, ей доводилось залезать на столы и барные стойки не один раз.

Аполлинария попросила меня принести горячего чаю. Чай пришлось заваривать на всех. Степан Петрович попросил еще бутерброд, а лучше парочку. Я сделала ему три.

Глава 26

– Итак, вернемся к нашим баранам, – заговорил следователь, когда все закончили с чаепитием, а мы с Сашей убрали грязную посуду со стола. – Аполлинария Борисовна, скажите, пожалуйста, что лично вы имели против Владилена Лебединского?

– Владика? – пораженно переспросила певица. – Ничего не имела. Он же по мужикам был. Вам же говорили уже. Вон Сашу спросите.

Саша кивнул. Все собравшиеся выглядели удивленными. Я сама не понимала, к чему был задан этот вопрос.

– Я имел в виду профессиональную конкуренцию, – пояснил Степан Петрович.

– Не было у нас никогда никакой профессиональной конкуренции, – пораженно сказала Аполлинария.

Степан Петрович заявил, что, насколько ему известно, от узкой специализации в мире шоу-бизнеса и кино теперь отходят. Можно ожидать, что те, кто начинал в кино, вскоре запоют, если еще не запели. Те, кто поет, рано или поздно засветятся в кино или каком-нибудь телесериале. Там также вполне могут появиться и спортсмены. А оперные певицы идут на эстраду, и не только, а вообще все идут туда, куда получится.

– Вы, Аполлинария Борисовна, в кино уже снялись, и не один раз. И дочка ваша снялась, вероятно, с вашей протекцией. Может, Лебединский хотел запеть?

– Не хотел, – сказал Саша. – Он был умным человеком. Он прекрасно понимал, какое у него амплуа.

– А если бы и захотел? – не понимала Аполлинария. – Что из того? Я-то тут при чем?

– Вы бы стали его продюсером?

– Нет. Я юношей продюсирую. Это все знают.

– А по дружбе?

– А по дружбе я бы ему сказала, что не нужно изображать из себя старого дурака. И Саша прав: Владик не стал бы скакать козлом по сцене.

– Но он к вам обращался, – утвердительно заявил Степан Петрович.

– А вы-то откуда знаете, с какой целью он ко мне обращался? – прищурилась Аполлинария. Саша напрягся.

– Вас окружает много юных дарований, которые готовы использовать любую возможность, чтобы… выбиться в люди. Скажем так. После вчерашнего Колиного звонка мы с коллегами провели кое-какую работу…

– Какая сволочь вам донесла?! – зашипела Аполлинария.

– Я не привык раскрывать свои источники информации, – отчеканил Степан Петрович. – Но факт остается фактом. Лебединский к вам приезжал, и вы очень серьезно поругались. Из-за чего?

– Из-за денег, – сказал Саша.

– Из-за денег, – кивнула Аполлинария. – Он у меня занять хотел, а мне самой надо.

– На что хотел занять Владилен?! – пораженно воскликнул писатель-фантаст, который опять курил трубку.

– На новый проект, – пояснил Саша. – Спонсор, который должен был дать денег на новый фильм, погорел из-за кризиса. Лебединский обращался еще к нескольким знакомым, но у всех оказались проблемы. В общем, денег никто не дал, а проект уже был в стадии подготовки. То есть, если не заплатить срочно, вся проделанная работа улетит коту под хвост, и еще неизвестно, будет ли новая.

– Вы не дали? – посмотрел на Аполлинарию следователь.

– Мне самой нужно на новую концертную программу. Старую уже все посмотрели. Чтобы привлечь зрителя, надо менять декорации, ставить новые танцы.

– Какие еще танцы? Вы же поете!

– Подтанцовка у меня! Я не одна на сцене нахожусь. Теперь один на сцене никто не стоит. Это зрителям неинтересно.