Золотой выстрел - Фридрих Незнанский

Листая копию медицинской карты Анатолия Ананьевича Саблина, которую накануне, предупредив телефонным звонком, подвез Светличному известный ему водитель Патриарха, «крутой доктор» – как определил его для себя Сергей – раздумывал недолго. Заранее зная, к чему идет речь, и не вдаваясь в тонкости фармакологии, он с ходу продиктовал Сергею названия нескольких медпрепаратов и пояснил их действие. Здесь были препараты практически мгновенного действия: после приема других клиент может загнуться через два-три часа, если ему не будет оказана соответствующая медицинская помощь: действие третьих растягивалось до двух-трех дней. Словом, выбирай нужное в соответствии со своей задачей.

А задача была простая. Наверняка Саблин не откажется принять бокал с шампанским из рук своей почитательницы, каковой и должна была выглядеть на презентации Нелли Кутепова. Впрочем, шампанское может быть заменено любым другим напитком. А поскольку распитие означает, как правило, завершение акции, то, значит, большая часть поклонников бывшего губернатора и просто тусовщиков через час-другой должна разойтись. И сердечный приступ может быть расценен немногими свидетелями как результат волнения, естественного перенапряжения автора, представляющего широкой публике свое сокровенное творение. А там, пока суд да дело, пока «скорая», то, другое, вопрос и решится так, как было задумано. Да, скажут, жаль… Вот и вся реакция.

Ну а позже обязательно возникнут версии, завопят телеканалы, запиликают правительственные телефоны. Но вопрос уже отпадет. Как обязательно опадают по осени поблекшие листья…

Светличный, после недолгих раздумий, выбрал необходимый себе препарат, положил на стол «крутого доктора» пару зеленых «франклинов», сунул в карман упаковку с двумя ампулами – вторая на всякий случай – и вежливо раскланялся. Консультации доктору оплачивались, вероятно, из других источников. Об этом тоже, чтоб Сергей не мучился, предупредил Патриарх. Значит, этот спокойный и даже меланхоличный дьявол давно уже работал на Монахова.

Впрочем, Сергей не особо удивился. В годы своей учебы он слушал лекции куда круче…

А может быть, «крутой доктор» был просто одним из тех, кого так же старательно готовил к долгой заграничной работе родимый «аквариум»? Пути-то ведь неисповедимы…

Для официального приема бывшему губернатору предложил свои услуги шикарнейший ночной клуб «Павлин», уже самим названием странным образом гармонировавший с внешним видом виновника торжества. Переливающийся в острых лучах лазерных светильников фантастический пиджак, сияющая бабочка, дорогие часы от Картье на приветливо взмахивающей руке, золотой перстень, ослепительная улыбка…

Блистало и окружение, и в первую очередь истинная звезда неувядаемого Парижа, восхитительная Нелли Кутепова… «Та самая?… Ну да, то ли внучка, то ли правнучка генерала-мученика… Ах, как это все пикантно!»

Вспыхивали блицы – Саблин не поскупился на прессу. Работали телекамеры сразу двух каналов: московского и питерского. Одним словом, резонанс обещал быть значительным…

У Светличного имелось личное приглашение Саблина – на великолепно отпечатанной визитной карточке с текстом на обороте: «Прошу оказать честь, дорогой друг!» – и автографом. Эту карточку Сергей получил от Нелли, которая также, по просьбе «именинника», участвовала в приглашении гостей. Взял на всякий случай. Он мог бы прикинуться, к примеру, «личкой» мадам Кутеповой… Ах, простите, мадемуазель, ведь вы ж еще не замужем! Мог бы найти еще десяток иных способов проникнуть в торжественное собрание. Но он выбрал самый неприметный путь – гость не гость, а черт его знает, кто он такой, главное, неприметный. И Нелли было сказано, что она его не знает, так лучше, профессия ему не позволяет находиться на виду, а здесь соберется слишком много любопытных глаз. Нелли не возражала. И, заметив его один раз в полутемной глубине зала, больше не обращала внимания. Светличный же тем временем изучал обстановку, одновременно уточняя свой план.

Собственно, от самой Нелли ему больше ничего не требовалось: она сделала главное – подвела его почти вплотную к объекту. И дальше уже начиналась неженская работа. Хотя, если вдуматься, именно ей и было проще всего осуществить задуманное Светличным. Но тут таилась и определенная опасность. Когда «это» случится, все подозрения немедленно сойдутся именно на ней, на ее окружении, вычислить которое под силу даже непрофессионалу. А таковых во время расследования не будет. Значит, Нелли должна сыграть, причем максимально естественно, роль восторженной почитательницы, чтобы затем мягко и вовремя отойти в тень. Впрочем, «мягко» – это не совсем точно сказано. Вовремя отойти надо будет как раз громко, и тут Нелли сумеет проявить свой обычный характер скандальной звезды. Не до такой степени, чтобы, скажем, сорвать мероприятие или напрочь испортить настроение гостям, нет. Достаточно ей привычно пошуметь, поупрямиться, бросить вызов, даже разбить что-нибудь, после чего ее с шутками и некоторым облегчением выведут слегка проветриться. Этого и достаточно, чтобы капризная дива уже откровенно послала всех к такой-то матери и отбыла на отдых.

Светличный очень рассчитывал на то, что природа возьмет свое, и ничего играть мадемуазель Кутеповой не придется.

Участники презентации, рассевшись за столиками, слушали выступление самого мэтра, его соратников, уже, оказывается, успевших ознакомиться с мемуарными творениями коллеги, но больше внимания уделяли весьма изысканной кухне «Павлина», одобрительно замечая, что хозяин мероприятия не поскупился. Значит, получается, не так уж он и беден, как постоянно подчеркивает, говоря, что губернаторство ничего ему, кроме двух инфарктов, не принесло. Оно-то так, однако.

Светличный начал нетерпеливо поглядывать на часы – презентация, точнее, торжественная, официальная ее часть явно затягивалась. Вот уже и Нелли начала украдкой позевывать.

Светличный так ей и сказал: когда тебе вся эта мура надоест, ляпни им что-нибудь этакое, зажигательное, как ты умеешь, сделай общий привет ручкой, и мы с тобой немедленно отправимся баиньки…

Кажется, подходил такой момент. Но для работы было необходимо, чтобы гости оставили наконец свои столы, чтобы в зале возникла некоторая мешанина, образовались свои кучки-компании по интересам, началось бестолковое хождение и назойливые поздравления подуставшему автору.

Умница Нелли выбрала нужный момент. Может, излишне резко отодвинула свой бокал с шампанским, плеснула на скатерть, что-то опрокинулось, звякнуло, появился официант, очередной оратор тут же примолк, с усмешкой поглядывая на главный стол. Оттуда по залу покатилась волна двусмысленных улыбок и реплик:

– Она что, танцев требует?!

– А вы разве не знаете Кутепову?

– Погодите, это еще цветочки!…

– Оч-чень интересная барышня!…

– Она такая же барышня, как ты китайский император! Там уже сто лет пробу ставить негде…

– А где он ее подцепил?

– Кто говорит – в парижском борделе, а кто – по соседству с борделем, мадам ведь манекенщица. Профессия одна, старик!

– Господи, а чего супруга-то смотрит?

– А чего ей смотреть? Ты лучше погляди, как наш живчик!…

– Слушай, а что, может, в самом деле потанцуем, раз мадам требует? Вот будет хохма!

– Ну да, горькие философские раздумья и блядь на столе, между салатами…

«Скоро вам станет не до смеха, господа, – сказал сам себе Светличный, у которого долетавшие до него фразы, произносимые безо всякого стеснения, не вызывали никаких чувств, кроме презрения ко всей этой пьющей и жующей шобле. – Пора, господа». – И он поднялся из-за стола, сделав знак своим помощникам.

И тотчас же, пересекая бесцеремонно весь зал, к столу Саблина направился бородатый телеоператор с камерой на плече.

Саблин поднялся, делая протестующие жесты – не надо этого снимать! Кто-то сбоку стал оттирать оператора, тот упрямился, пер на «волнительные» кадры. А Нелли уже размахивала руками, кривилась, морщилась, на чем-то настаивала. Народ поднялся из-за столов, не оставляя, впрочем, бокалов и рюмок. Началось брожение и коловращение.

Не хозяину же, в конце концов, заниматься охмелевшей некстати гостьей! Нашлись доброхоты, которые с удовольствием и тайным вожделением проводили звезду поближе к свежему воздуху, где она немедленно составила собственный кружок поклонников и собеседников на более приятные и волнующие темы, нежели болтовня о политике.

Окружил народ и Саблина – посыпались вопросы, поздравления, какие-то просьбы, советы и прочее и прочее. Саблин снова ощутил подъем духа, нарушенный было дамским капризом. С бокалом в руке он поворачивался к одному, к другому, перекладывая бокал из руки в руку, пожимал протянутые к нему ладони, вовсю упивался лившейся на его голову лестью. Ах, фимиам, фимиам!…