Время святого равноапостольного князя Владимира Красное Солнышко. События и люди - Юрий Александрович Соколов

class="p1">Естественно, Сигурд узнает со временем в Олаве своего брата, который прославится как великий воин, будет служить князю Владимиру, потом будет совершать походы во Францию, Ирландию и Шотландию и в 995 году примет христианство. Эта история, сколь бы она ни была легендарна, многое может объяснить в решении Владимиром Святославичем задачи набора воинов для войны с Киевом. Задачи, которая, как казалось, исходя из драматических процессов в Скандинавии именно в 970-е годы, не имела решения. И, тем не менее, была решена.

Олав Трюггвассон, прозванный за умение гадать по полетам птиц Кракабеном (Воронья Кость) – фигура в истории и Руси, и Норвегии легендарная. О нем написано много. Но, как это всегда бывает с легендарными личностями, вымысел и правда столь тесно переплетаются в биографии Олава, что отличить их друг от друга практически невозможно. Но определенные параллели и совпадения его биографии с биографией Владимира Святославича, несомненно, есть. Как и Владимир, Олав рос без матери и на воспитании родственников: сначала Торольва, приемного отца своей матери, а затем – брата Сигурда. По иной версии, представляющейся более правдоподобной, Сигурд был братом Астрид и, следовательно, дядей Олава. И Торольв, и Сигурд – оба они в разное время исполняли при Олаве как бы роль Добрыни. Как и Владимир, Олав прошел период становления и возмужания вдали от отчего дома, но однажды вернулся в него и стал там хозяином. После службы на Руси он в 990-х годах ходил в набеги на Британию. Кстати, как союзник датского короля Свена Вилобородого, прославился как отчаянный головорез и разоритель Ирландии, Уэльса, Шотландии, Нортумбрии, Мэна, Камберленда и многих иных земель. Владимир принял Таинство Крещения во время осады Херсонеса, Олав же стал христианином после попытки захвата Лондона, правда, как повествуют англосаксонские хроники, неудачной попытки.

Впрочем, существенны не возможные и гипотетические параллели Олава с Владимиром Святославичем, а во-первых, его происхождение, во-вторых, встреча с братом и, в-третьих, время пребывания на Руси. Олав – внучатый племянник конунга Хакона Доброго, сын хлодирского ярла Трюггви Олавсона и племянник вестфольдского ярла Гудреда Бьернсона. Во время усобных войн, развязанных Харальдом Серой Шкурой, двоюродные братья Трюггви и Гудред держались в стороне. Очевидно, они полагали, что невмешательства окажется достаточно, чтобы сохранить за собой и жизни свои, и владения. Но во время всеобщего хаоса, когда решается судьба страны, такое решение вряд ли может быть реализовано. Если Хакон Добрый, хотя он и был христианином, был снисходителен к язычникам и языческим традициям тех, кто выражал ему лояльность, то Харальд Серя Шкура и сменивший его Хакон Сигурдарсон, как и стоявший за ними датский король Харальд Синезубый в этом вопросе были куда непримиримее. Гибель Трюггви и Гудреда была предопределена тем, что они были той силой, которая могла в критический момент изменить ситуацию, а их земли могли оказаться прибежищем для недовольных. Давали ли действия и характер Трюггви и Гудреда основания для подобных подозрений – неизвестно. Они стали естественной и легкой добычей, поскольку, не желая провоцировать на агрессию участников усобиц, опасались готовиться к обороне. Они оба погибли, люди их разбежались, а фольки стали добычей победивших кланов. Земли Трюггви оказались в сфере власти Хакона Сигурдарсона, а Гудреда – в сфере власти датского короля Харальда Синезубого. Что же стало с их людьми? Они не были нужны ни Хакону, ни Харальду, так как они были язычниками, имущество их было конфисковано, доверия к ним никто не питал и они стали изгоями[25]. Куда было им податься?

Именно в это время в Скандинавии и появился Владимир Святославич, который не был христианином, остро нуждался в воинах и был готов предоставить им место службы вне Скандинавии, причем с хорошей оплатой. Вряд ли сам Владимир вышел на людей Трюггви и Гудреда. Скорее всего, предложение исходило от опытного в таких делах Харальда Синезубого, для которого, как, впрочем, и для Хакона, наличие в Норвегии изгоев, умевших владеть оружием, становилось все более острой проблемой. Попытаться их перерезать значило спровоцировать в Норвегии новый виток внутренних войн, которые были весьма некстати в связи с обострением отношений с Оттоном П. Оставить без внимания – значило дожидаться, когда изгои самоорганизуются и, как это уже было неоднократно в подобных ситуациях, поднимут восстание. В лучшем случае перейдут границу и предложат свои услуги Эйрику Упсальскому. Но и это, учитывая крайне недружественные отношения со шведами, было нежелательно, поскольку могло сподвигнуть Эйрика на ответный удар с целью захвата Сконе. Появление Владимира Святославича в таком развороте событий – это разрешение создавшегося тупика, причем, таким образом, который удовлетворит буквально все стороны. Ведь Владимир намерен забрать тех, кого ему удастся нанять, в далекий Новгород. Изгои получают возможность (да еще за хорошую плату и перспективу роста) делать то, что они умеют, т. е. воевать. В свою очередь Харальд и Хакон избавляются от тех людей, которым они никак не могут доверять и с которыми не знают, что делать. Причем, скорее всего, избавляются от них навсегда! Ведь понятно, что на Руси начнется ожесточенная война, сопровождаемая множеством жертв. Много ли выходцев из Вестфельда переживут ее? А те, которые переживут, в том случае, если победителем окажется Владимир Святославич, не окажутся ли нужными новому хозяину как опора его власти посреди хоть и побежденного, но враждебного окружения? Итак, решение было найдено. И Владимир нанял людей Трюггви и Гудреда. Мать Олава Трюггвассона отправила своего сына в Новгород, потому, что там уже находился его брат Сигурд. В свою очередь Сигурд, который, если он был именно братом, а не дядей, являлся на исходе 970-х годов совершеннолетним, оказался в Новгороде, поскольку вошел в состав нанимаемой Владимиром Святославичем дружины. Предание рисует положение Сигурда на Руси весьма достойным, как достойным будет впоследствии и положение Олава. Впрочем, нельзя забывать и того, что их место определялось их статусом – они все же были из семьи ярла.

Примечательно и то, что к 990 году (не позднее) Олав покинул Русь. Собственно, уже в 982 году мы его видим не в Киеве, а на севере Европы, где он совершает походы в Померанию и на Борнхольм. Саги утверждают, что виной тому было недовольство Владимира Святославича, заметившего романтические отношения юного викинга с одной из его жен или, точнее, наложниц. Звали ее Алогией и отличалась она исключительной мудростью. Скорее всего, это фантазия. Владимир после захвата власти в Киеве вовсе не желал становиться игрушкой в руках варяжской дружины, которая к тому же оказывалась сильнейшим раздражителем для киевлян и подчеркивала узурпаторский характер власти