Русская Япония - Амир Хисамутдинов

Накануне Русско-японской войны газетные публикации носили противоречивый характер. Так, одна токийская газета сообщала, «что слухи о широких приготовлениях Японии к войне лишены основания». Другая же была настроена радикально: «Если не мир, то Маньчжурия покроется дымом орудий, а Корейский пролив — будет бушевать высокими волнами, окрашенными кровью…» «Выяснив направление России, нам не следует много говорить о том, что Япония для сохранения восточного мира и для самозащиты обязана выгнать Россию на северный край Азии». Япония давно хотела превратить в жизнь идею «Азия для азиатов». По мнению японцев, только азиатская страна имела право устанавливать порядок в этом регионе.

В обзорах российских газет отмечалось, что «каждая газета старалась одна перед другой пощеголять своими свежими новостями о том, что война неминуема, что война единственное удовлетворение оскорбленного национального чувства, что война уже объявлена, что войска посланы, что флот уже имел стычку и так дальше». Порой дело доходило до курьезов. Крейсер «Аскольд» с российским посланником однажды зашел в Кобе, где участвовал в маневрах. Согласно обычаю, был поднят японский флаг, но сильный ветер тут же закрутил его вокруг штока. Не разглядев своего стяга, японские газеты обрушили на русских моряков свое негодование.

В России обстановка была гораздо спокойнее. Власти почти не замечали воинственности соседей, а обыватель продолжал ездить на японские термальные источники. Правда, попытка Владивостокского отделения Туринг-клуба организовать поездку учащихся по всей Японии сорвалась: не удалось преодолеть все формальности. Жаловались дальневосточники и на трудности получения заграничных паспортов.

Почему Япония избрала первой целью Россию, а не США, Германию или другую европейскую страну, имевшую колонии в Азии? Причин этому было много, как дипломатических, так и экономических. Немаловажным фактором явилось то, что Россия была ближайшим соседом Японии. Как справедливо полагали японцы, они хорошо знали как сильные, так и слабые стороны России.

Японские офицеры и дипломаты тщательно анализировали ситуацию в Российской империи, а японские разведчики постоянно курсировали между С.-Петербургом и Владивостоком. Продолжая восхищаться японской культурой, русские меньше всего задумывались о военном потенциале Японии. Настоящих знатоков Японии можно было пересчитать по пальцам одной руки. В России даже не было хороших переводчиков японского языка: в Восточном институте во Владивостоке только готовился первый выпуск японистов. В лучшем случае в России бытовала идея «шапкозакидательства», несмотря на то, что Дальний Восток России оставался экономически отсталым регионом. Расплата за политическую близорукость не заставила себя долго ждать.

В дневнике владыки Николая появились следующие строки: «До сих пор я не верил этому, но в последнее время сама собой как-то поселилась в душе мысль, что война эта почти неизбежна. Японцы, конечно, не могут простить нам Порт-Артура; а тут еще неисполнение нами обещания вывести войска из Маньчжурии, главное же — зуд японцев подраться с великою европейскою державою, чтобы уж окончательно получить диплом на звание великой азиатской державы».

Первые дни 1904 г. выдались солнечными и тихими. Газета «Владивосток» писала 4 января 1904 г.: «Новогодние визиты продолжаются у туземцев дня три подряд, тогда как европейцы заканчивают свои в первый день. Новый год — это почти единственный праздник у японцев, который они празднуют особенно торжественно и поголовно. В этот день масса напивается до «еле можаху». В каждом доме установлен во дворе или в приемной убранный столик с урной, в которую кладут свои карточки визитеры. Интересно наблюдать разряженных в свои вицмундиры аборигенов, когда они гуськом разносят свои карточки. Обыкновенно каждый запасается целыми сотнями и должен лично их разнести».

Правда, в то время, когда оживленные японцы стремились поздравить как можно больше родных и знакомых, среди русской общины, живущей все еще по старому стилю, наблюдалось противоположное: все чего-то ждали, прикрывая тревогу напускной веселостью. Еще до начала военных действий в Нагасаки были задержаны русские пароходы. Первой арестовали «Шилку», которая пришла сюда 6 февраля для ремонта. Ее встретили прямо на рейде. Потом арестовали «Маньчжурию», стоявшую в ремонте у стенки механического завода, затем настал черед парохода «Мукден». Русские газеты того времени отметили: «Такой неожиданный арест произвел страшный переполох в русской колонии, а также и среди некоторых европейцев. Многие бегут в Шанхай, как ближайший нейтральный порт. Все удивлены таким поведением Японского правительства: судя по газетным сообщениям, на субботу, т. е. 6-го, был назначен последний срок для ожидания ответа России на японский ультиматум, и только тогда ожидали объявления войны, в случае неудовлетворительного ответа, а тут как снег на голову…»

Впоследствии поражение в Русско-японской войне стало одним из решающих факторов при решении руководства СССР взять реванш во время Второй мировой войны.

Во время русско-японской войны и после нее

В течение Русско-японской войны, когда интересы российских граждан в Нагасаки представляли французские дипломаты, русские вновь оказались в этом городе, но уже не по своей воле. Японские власти, учитывая многолетнюю историю русского пребывания в Нагасаки, решили сделать его одним из центров размещения военнопленных. Инаса вновь вернулась к жизни: через нее прокатились волны русских солдат и моряков, попавших в плен. С каждым месяцем их становилось все больше и больше по мере того, как война катилась к бесславному для России концу. Вместо тюрем и лагерей русских воинов размещали в японских семьях, беспрецедентный случай в военной истории. Им разрешались передвижения по городу, а по вечерам местные торговцы устанавливали в саду у храма Госиндзи для их развлечения киоски и маленькие тиры. Нелегкую жизнь военнопленных скрашивали священники из 4-й Восточно-Сибирской дивизии из Порт-Артура, которые добровольно пошли в японский плен.

В период Русско-японской войны и первые послевоенные годы в ряде японских городов возникли новые центры русского издательского дела, и масштабы распространения печатной продукции на русском языке резко расширились. Десятки тысяч наших военнопленных получали книги, брошюры и периодические издания благодаря представителям православной церкви, русской общественности, царствующей династии (императрица Александра Федоровна), социал-демократам и социалистам-революционерам. Практически все очаги вольного русского слова в Японии были связаны с деятельностью Н. К. Русселя-Судзиловского. Он являлся основным организатором и инициатором выпуска и распространения бесцензурных русских изданий в Нагасаки, Кобе, лагере военнопленных Хамадера близ Осаки и других местах.

В свое время, опасаясь ареста за политическую деятельность и участие в террористических организациях России, Судзиловский вместе с женой эмигрировал в Сан-Франциско, а потом уехал на Гавайские острова, где тоже нашел поле для битвы: в Америке и России стали появляться его статьи, выражавшие протест против присоединения Гавайев к США. Его непримиримая позиция пришлась по душе гавайцам: они даже избрали Русселя президентом гавайского сената. Но бывший революционер оказался неважным политиком, его методы борьбы за установление демократического правления на Гавайских островах не нашли поддержки у соратников, и Руссель был вынужден уйти в отставку, а вскоре и покинуть на время Гавайи. Уехав в Шанхай, он решил организовать вооруженное нападение на сибирские тюрьмы, но этой авантюре помешала Русско-японская война. У Русселя же родился новый план: отправиться на театр военных действий для распространения революционной пропаганды среди русских солдат и моряков.

Вернувшись в Гонолулу, он выступил в зале городской оперы с докладом о войне Японии с Россией. Оказалось, что местных жителей очень волнует вопрос, за кем из воюющих сторон останется победа. Руссель писал: «Мало кто, однако, ожидал моего вывода: что победителем в этом столкновении явится маленькая Япония, рыцарски поднявшая презрительно брошенную перчатку. Мало кто ожидал, потому что отношения мощи гиганта и ребенка, Давида и Голиафа, были слишком очевидны. В самой России и по всему миру было немало людей, смотревших на дело под другим взглядом, так сказать нравственно-духовным углом зрения. Я был далеко не один. Мы базировались на будущем, а не прошедшем».

Успех лекции превзошел все ожидания. По подписным листам была собрана огромная сумма в 60 тыс. долларов для помощи Японии. Конечно, Руссель не задумывался над тем, что Япония выступала таким же агрессором в Китае, как и Россия. Не знал он и о том, что через несколько десятков лет японские летчики будут бомбить Пёрл-Харбор. Воодушевленный, он обратился к японскому консулу в Гонолулу с просьбой выдать визу для поездки в Нагасаки. Поводом послужило предложение американского журналиста Г. Кеннана заняться разъяснительной деятельностью среди русских военнопленных, разрешенной японским правительством.