Беги, если сможешь - Чеви Стивенс

— Вы кого-то ищете?

Я протянула ему фотографию.

— Это моя дочь, ее зовут…

— Лиза, — кивнул он. — Я ее знаю. Она клевая.

— Вы не знаете, где она может быть?

Я задержала дыхание. «Господи, пожалуйста…»

Он бросил взгляд на своих друзей, которые уже собрались идти дальше.

— Я видел ее пару дней назад. Она говорила, что собирается зависнуть в Игле.

— А что это?

— Это на Каледонии-авеню. Большой белый дом. Поосторожнее там. Главное, чтобы вас не приняли за соцработника или копа.

— Спасибо. А почему это место называется Игла?

— Да потому что там все на игле. Удачи, леди.

Он отошел.

Если Лиза там, значит, она вернулась к наркотикам?

— Вы знаете, что пару дней назад у нее была передозировка? — окликнула я его.

Он обернулся и пожал плечами:

— Я вроде слышал, что она завязала.

Он поставил свой скейт и укатил к друзьям. Значит, он тоже слышал, что Лиза завязала. Может, она сказала правду?

Я приехала к Игле и некоторое время думала, не вызвать ли Кевина на подмогу. Но если Лиза его увидит, она тут же сбежит. Я глубоко вдохнула, толкнула дверь и сразу же погрузилась в запах немытых тел, химикатов и табачного дыма. Стараясь не паниковать, я зашагала по темному коридору. Путь мне преградила огромная куча мусора. «Не обращай внимания, ты ищешь Лизу!» Я сосредоточилась на дыхании, дожидаясь, пока сердце успокоится, и пошла дальше. В большинстве комнат на полу валялись матрасы со спящими людьми. Некоторые сидели и таращились в пустоту. Деревянные полы были завалены мусором. Какая-то женщина смотрела на меня — ее лицо и руки были сплошь в открытых ранах. Я торопливо отвернулась. В соседней комнате меня встретила молодая индианка, вся в татуировках.

— Кого ищешь, сестричка?

— Я ищу дочь, Лизу Лавуа.

Она задумчиво прищурилась.

— В конце коридора есть Лиза. Очень миленькая.

Она ухмыльнулась.

Я поспешила дальше, боясь, что меня стошнит от всех этих запахов. В конце коридора была дверь. Несколько мгновений я колебалась, не постучать ли, потом решительно распахнула ее. Лиза сидела на старом матрасе, стены были в лохмотьях обоев, через разбитое стекло задувал ледяной ветер, подоконник был покрыт плесенью. По полу были разбросаны упаковки от пиццы. На ней была все та же одежда — линялые черные джинсы и серая толстовка. Укутавшись в пальто и натянув на голову капюшон, она привалилась к стене, прижимая к себе рюкзак. Глаза у нее были закрыты, а лицо казалось таким бледным, что на мгновение у меня перехватило дыхание. Но тут она что-то пробормотала.

— Лиза?

Она открыла глаза и посмотрела на меня. Зрачки у нее были расширены. Она покрепче обняла свой рюкзак и принялась озираться, что-то жуя. Было ясно, что она под кайфом. Я подавила желание вытащить ее отсюда и запереть дома. Гнев во мне боролся с отчаянием: как она могла так с собой поступить?

— Что ты тут делаешь? — спросила она.

— Ты оставила дома брошюру центра «Река жизни». Откуда она у тебя?

Избегая моего взгляда, Лиза смущенно почесалась.

— Эти люди опасны. Ты даже не представляешь…

— Бред какой-то! — огрызнулась она. — Вечно ты твердишь, что мне надо лечиться, а когда я обращаюсь за помощью, опять недовольна.

Она была права. Я много лет уговаривала Лизу обратиться к врачу, но откуда мне было знать, что она пойдет в этот центр? Тут надо было проявить дипломатию.

— Лиза, я знала их руководителя в детстве. Сначала он говорит, что хочет помочь, но это очень опасное место. Особенно для девушек. Этот человек…

— Ты хочешь, чтобы я завязала, ведь так? Они уже помогли моим знакомым. Почему ты вечно во все вмешиваешься?

Она осеклась, лицо у нее пылало от гнева. С раннего детства она стеснялась слез — когда-то она приходила за утешением только ко мне, а всех остальных отталкивала.

Я опустилась на пол рядом с ней.

— Лиза, я готова тебя поддержать. Но ты должна знать, куда обращаешься.

— Теперь ты, значит, хочешь меня защитить. А раньше ты где была?

— Я всегда была рядом…

Она визгливо рассмеялась.

— Ты вечно училась помогать кому-то другому, меня ты просто не видела. Не спасла меня.

У меня зашумело в ушах — все вокруг словно замедлилось, и ее слова донеслись до меня откуда-то издалека. Мое подсознание уже приготовилось услышать что-то ужасное.

— Не спасла от чего?

— Да от того, что со мной делали, мамочка. Ты что, слепая?

Я осела, пытаясь осмыслить услышанное. Она хочет сказать, что ее кто-то совратил? Наши взгляды встретились — она враждебно смотрела на меня, но я видела в ее глазах и стыд, и боль. Так это правда! Я попыталась что-то сказать, но сердце колотилось как бешеное, а мысли путались. Наконец я взяла себя в руки.

— Когда? Когда это произошло?

— Ты поздно забеспокоилась, знаешь ли. Уже поздно.

Она рассмеялась, и в смехе ее зазвенели истерические нотки.

Кто обидел мою дочь? Я чувствовала, что вот-вот сорвусь и расплачусь, но все же собралась с силами.

— Кто это… Кто-то из учителей?

Ее взгляд был пустым — она словно заранее смирилась с тем, что я опять ее подведу. Я вспомнила, сколько раз она оставалась допоздна в школе, сколько раз ездила куда-то на выходные с друзьями и их отцами. И тут до меня дошло.

— Это был кто-то из клиники?

Она покачала головой и, нервно теребя молнию, опустила взгляд на рюкзак. Когда она что-то скрывала в детстве, то всегда принималась что-нибудь теребить. Я угадала. Все сходится.

— Это уже не важно.

— Это очень важно!

Она взглянула на меня.

— Уходи, мама. Иди домой.

— Я без тебя не уйду…

— Лиза, все в порядке?

В дверях стоял высокий мужчина — руки его были покрыты татуировками, по плечам рассыпались темные кудри. Глаза его опасно блестели — он тоже был под кайфом.

— Мама как раз собралась уходить.

Я повернулась к Лизе. Где моя дочь? На меня с ненавистью смотрела незнакомая девушка.

— Иди к черту! Видеть тебя больше не хочу!

— Лиза…

Мужчина шагнул ко мне.

— Слышишь, сука, она сказала, чтобы ты уходила! Давай шагай, или я тебе помогу.

Я встала.

— Не смей мне угрожать! Я говорю со своей дочерью.

Мужчина подошел ближе. Я оглянулась на Лизу, надеясь, что она его одернет. Но она уронила голову и ссутулилась, явно лишившись чувств.

Дома я некоторое время сидела в пальто и смотрела в потухший камин. Мне было холодно, но сил зажечь его не было. Я подвела Лизу самым ужасным образом. «Меня ты просто не видела. Не спасла меня». Она была права. Как я могла это допустить? Как я могла не заметить? Я же была врачом, ее матерью, в конце концов. Это наверняка был кто-то из реабилитационной клиники. Она была слишком юной, чтобы лечиться там. Может, я поторопилась отдать ее на лечение и совершила ошибку? Оказывается, все эти годы я пыталась помогать женщинам, хотя когда-то допустила страшную ошибку со своей дочерью.

Мне стало дурно, когда я вспомнила одного молодого врача в клинике. Он очень непринужденно общался с Лизой и посоветовал мне не поддаваться, когда она позвонит в слезах. После этого звонка она сбежала. Она пыталась спастись, а я ее остановила. Почему она ничего мне не рассказала? Думала, что я не поверю? После смерти ее отца прошло совсем немного времени. Может, она просто не хотела меня расстраивать.

Я готова была по кирпичику разобрать ту клинику, чтобы найти обидчика своей дочери. Меня разрывало на части при одной мысли о каком-то мужчине рядом с ней, о ее страхе и одиночестве. Но пока Лиза не скажет, кто это был, я ничего не смогу сделать. В полиции мне тоже ничем не помогут. Я даже не знаю, как его зовут. В конце концов я приняла горячую ванну и уговорила себя лечь.

Несколько часов спустя я все еще не могла заснуть и слушала, как завывает ветер. И тут у меня во дворе что-то загрохотало. Я подскочила и стала напряженно прислушиваться, после чего натянула халат, схватила с тумбочки баллончик со слезоточивым газом и отправилась в кухню. Одного взгляда в окно хватило, чтобы успокоиться. Садовый зонтик опрокинулся под ветром и катался по саду, сбивая все на своем пути. Одевшись потеплее, я вышла наружу, поймала зонт и занесла его в сарай. Но тут порывом ветра захлопнуло дверь, и я осталась в темноте.

Пытаясь нащупать выключатель, я чувствовала, как у меня в крови бурлит адреналин. «Я не могу дышать!» Я ударилась обо что-то, шагнула назад. «Мне нужно выйти!» Я что-то уронила и, поддавшись панике, бросилась вперед — и тут же нащупала ручку двери. Мне в лицо ударил дождь, и я побежала к дому.

Закрыв дверь, я привалилась к ней, пытаясь перевести дыхание. У меня в ушах громко стучала кровь, по лицу стекали капли дождя вперемешку со слезами. Что это было? Это явно был приступ клаустрофобии, но не только — меня охватил просто-таки животный ужас, куда хуже, чем в тот раз, когда я пыталась вывести из сарая велосипед. Что-то было не так.