Полное собрание сочинений. Том 14. Таежный тупик - Василий Песков

Николай Семенович очень хотел, чтобы чудеса эти я мог заснять и показать телезрителям. Но я то занят, то был в отъезде, а чудеса повторяться не любят. Все же заснял я однажды совенка, невесть откуда появившегося возле порога.

Рассказчиком Тихонов был превосходным. Это знают все, кто сиживал с ним. Рассказов ждали. И Николай Семенович уговаривать себя не заставлял – в его «нескольких жизнях» было много всего, что интересно было услышать.

Помню удивительный его рассказ о воробьях. О старом и молодом. «Молодой влетел в рабочий мой кабинет случайно. Испуганный, он обследовал комнату в поисках выхода, летал, зарывался в газеты, забегал под диван». Событие невеликое – пишущий человек, улыбнувшись приключениям воробья, углубился в бумаги. «Но вдруг с балкона в комнату вошел, именно вошел, не торопясь, серьезный старый воробей, спокойный, не обративший на меня никакого внимания». Сидевшего за столом человека поразило, что этот старый воробей в точности повторил весь путь по комнате, совершенный только что молодым. «Молодой воробей, выбравшись на волю, рассказал старшему о своей невольной экскурсии, и старый сам лично прилетел удостовериться, так ли все было. И удостоверился: все правильно, молодой не соврал». Николай Семенович был убежден, что все именно так у воробьев и произошло. В этом была и мудрость, и милая, почти детская наивность.

В тот вечер мы говорили о языке животных, мнимом и подлинном, о разных повадках птиц и зверей. И Николай Семенович поразил меня не только точностью наблюдений в природе в разные годы жизни, но и любопытным толкованием поведения животных. Он их не стремился очеловечивать, как это нередко бывает, но все животные в рассказах Николая Семеновича обретали душу, становились яркими, запоминались.

– А чего бы вам об этих ваших знаменитых знакомых не написать книжку?

Тихонов прищурился, улыбаясь. Он явно прикидывал: хорошо ли поэту-патриарху, депутату, Герою Труда, секретарю Союза писателей и прочее писать, скажем, о воробьях?

– А Лев Толстой… – сказал я, угадав ход его мыслей.

– Да, верно… – улыбнулся хозяин дома.

Этот маленький эпизод в разговоре я уже позабыл, как вдруг однажды, делая утром зарядку, услышал по радио очень знакомый, чуть глуховатый голос. Говорил Николай Семенович Тихонов. Он рассказывал. Рассказывал о старом и молодом воробьях, о дятле и белках, о ежах, приходивших есть кашу, о дружбе кота и вороны… «Удивительные маленькие истории» – так называлась эта передача. И она вся была удивительной. По точности наблюдений, по словам, мыслям. Поэт, натуралист и рассказчик выступали в одном лице. Я позвонил Николаю Семеновичу и поздравил его с успехом. Чувствовалось – он понимает этот успех.

– Удивительно, но уже семь человек позвонили, и все говорят хорошо…

Воодушевленный этим успехом, Николай Семенович задумал большую «Звуковую книгу». Он вполне сознавал, какую большую и богатую жизнь он прожил, сознавал, что устное слово его находит благодарного слушателя, сознавал также, что жить осталось немного. И он торопился сказать о прожитом. Все помнят его рассказы по радио – интересные, яркие, темпераментные. «Обо всем рассказать невозможно. Буду говорить о том, что меня самого волновало. Звуковую запись буду править для книги с большой осмотрительностью. Хочу сохранить аромат устного слова».

В печатном виде «Звуковую книгу» свою Николай Семенович не увидел. Но исток замысла – рассказы о животных – книжка «Удивительные маленькие истории» – порадовал его сердце. Вот она на столе, эта книжка с прекрасными рисунками художника Н. Устинова, с дорогой для меня дарственной надписью. Маленький шедевр, предназначенный детям. Но и я, взрослый, искушенный в делах природы человек, в который раз перечитываю ее с наслаждением. «Воробышек…» – назвал, вспоминаю, эту одну из последних своих книжек сам автор…

Птицы сопровождают человека всю жизнь. В детстве он видит воробьев, ласточек. А потом что кому судьба уготовит. Николай Семенович называл себя «человеком дороги». И ему в зрелые годы часто приходилось видеть орлов. Но в конце жизни дорога привела к дому. И тут странник вновь как следует разглядел, полюбил воробьев. И об этой любви рассказал. Книжка-«воробышек» ничуть не уронила человека, имевшего в жизни полет орлиный. Она подчеркнула все человеческое в этом добром, талантливом человеке.

Фото автора. 6 марта 1983 г.

Рыба-помощница

Окно в природу

Каракумский канал. Сидим на песке возле воды и наблюдаем любопытное зрелище. Камышинка в заводи тихо подрагивает и вдруг исчезает. Глядим в неглубокую воду и видим: камышинку жует огромная рыба. Съела. За новую принялась…

Неосторожным движением мы спугнули вегетарианца. Но в месте поглубже увидели вдруг картину еще более интересную. Большие серебристые рыбы выпрыгивали из воды, с ловкостью акробата хватали нависающий над каналом камыш и увлекали его под воду…

Белый амур, спаситель Каракумского канала, – рыба крупная!

В 1957 году я видел, как строили этот канал. Видел песчаные голые скучные берега. И в них мутноватую амударьинскую воду. Рыбе, зашедшей сюда из реки, нечем было кормиться – на дне канала ни живности, ни травинки. И мы – поверите ль? – сазанов с палубы земснаряда ловили удочкой на живца, на маленьких пойманных сеткой сазанчиков. Рыбы-вегетарианцы стали тут с голода хищниками.

Спустя два года я снова увидел канал и поразился. Теперь берега его были в богатой зеленой опушке. Камыши и рогоз непролазной стеной стояли возле воды и в воде. Вода в союзе с теплом делала тут чудеса. Сазанам и лещам было приволье. Но строителей канала это зеленое буйство совсем не радовало – течение воды растительность замедлила втрое, из водной живой магистрали канал грозил превратиться в болото. Растительность пытались срезать на лодки поставленными косилками, двумя тракторами таскали по руслу тросы и цепи. Но, оказалось, дорого и совершенно непроизводительно! Зелень росла со скоростью десяти сантиметров в сутки и поднималась над водой вслед за прошедшей механикой. Химический способ очистки тоже не подошел – и дорог, и убивал все живое.

Быть каналу или не быть? – почти что так заостряла вопрос неожиданная помеха. Тогда и вспомнили о дальневосточных растительноядных рыбах – амуре и толстолобике. Несколько миллионов мальков, привезенных с Приморья в канал, сразу же в нем прижились, и скоро подросшие рыбы показали, на что способны. Водяные зеленые джунгли на глазах у людей начали редеть, и скоро вода потекла в русле с предназначенной скоростью.

Наблюдения показали: белый амур поедает зелень с огромной жадностью – за сутки съедает столько же, сколько весит сам, сотня десятикилограммовых амуров поглощает за сутки целую тонну зеленой массы. С чем сравнить такую прожорливость? Саранча… Да, пожалуй. Но саранча усваивает лишь малый процент поедаемой зелени. Амур же имеет рекордный КПД усвояемости. Ни одно из наших домашних травоядных животных с этой рыбой сравниться не может. На канале таким образом одним выстрелом убили двух зайцев: коренным, эффективным, здоровым способом разрешили проблему очистки вод от растений и сразу в несколько раз повысили их продуктивность. Кто из жителей Каракумов до этого слышал о рыбе? Теперь она стала обычным блюдом. Начался ее промышленный лов. В канале водятся сом, сазан, жерех, усач, плотва, щука, лещ, но чаще всего попадаются рыбакам новоселы – толстолобики и амуры. Рыбакам промысла амуры поначалу задали много хлопот – прыгучая рыба легко уходила из неводов. Но рыбаки приспособились не в воде, а в воздухе подхватывать акробатов. Возле одной из плотин мы наблюдали эту занятную ловлю. Чернотелый от солнца рыбак садится с сачком у стока в плотине. Возбужденная сильным течением рыба начинает играть, делает «свечи», и тут не зевай подставить сачок.

Все это мне рассказал и показал, пока мы ехали вдоль канала, туркменский ихтиолог Джомарта Самедович Алиев. Это его старанием дальневосточные рыбы прижились в Каракумах. Переселение животных из одной зоны земли в другую, как показал опыт, дело рискованное, с непредвиденными последствиями. Дальневосточные аборигены – рыба ротан и енотовидная собака, – в разное время привезенные в европейскую зону страны, в одном случае по оплошности, в другом – с сознательной целью, благом не оказались. Что касается растительноядных рыб, то тут дурных побочных явлений как будто не обнаружено. А выгоды, и немалые, налицо. Это действительно тот редкий случай, когда единым выстрелом добыли сразу двух зайцев.

Фото автора. 13 марта 1983 г.

Встреча

Окно в природу

«Лисы и зайцы только предлог. Просто в лес меня тянет…»

Было чему удивиться: по лесу змеился след одной (!) лыжи.