В одном чёрном-чёрном сборнике… - Герман Михайлович Шендеров

Антонио поспешил к скалистой горе. Он не знал, но был уверен, что там его ждала знакомая дверь. И правда. Стоило найти вход в пещеру и пройти несколько шагов, где камни под ногами и на стене превращались в плитку и кирпич, как дверь появилась будто бы из ниоткуда. Все такая же желто-оранжевая и неприступная. Антонио хотел это исправить.

Он аккуратно коснулся круглой холодной металлической ручки и потянул в сторону. Не открыто. Снова не открыто.

От досады ему хотелось выть и кричать. Он со всей силой пнул дверь ногой. Та издала неприятный звук и замолкла. Он снова потянул ручку, но безрезультатно.

Как же так?

Расстроенный, он вышел из пещеры. Вместо пляжа его ждала длинная ночная улица безликого городка. В частных домах не горел свет. Повсюду летал туман, так что посмотреть, что находилось более чем за десять шагов от него, было невозможно. Он равнодушно прошел вперед, осматривая окрестности и не замечая в них ничего примечательного. Обычный городок без людей с одной и той же дорогой, ведущей вперед. Скука.

Он уже захотел представить местечко поинтереснее, но прямо перед ним вырос указательный знак с нелепыми словами «не сходи с пути». Вздор. Антонио был умным, он не собирался сходить с дороги. Но тем не менее любопытство брало верх над здравомыслием, которым мальчик, как он сам считал, обладал с лихвой. Антонио обогнул знак и свернул на тропинку, которая вела к первому попавшемуся домику. Тот был одноэтажный, обычный. В окнах тоже не горел свет. Однако это не остановило Антонио, чтобы подойти и заглянуть внутрь.

Шаг. Второй. Третий.

Бам! Бам! Бам!

Он подошел ближе положенного, с распахнутыми серыми глазами наблюдая за тем, как внутри дома люди колотили по стеклам, желая выбраться наружу, где преспокойно разгуливал маленький мальчишка. Люди оставляли с обратной стороны стекол следы. Отдаленно Антонио подумал, что мама поругала бы его за такое обращение со стеклом. В конце концов, она любила чистоту.

Люди кричали и плакали. Били по стеклу. Это выглядело неправильно, противоестественно.

Мальчик посмотрел на входную ручку двери, раздумывая, открыть или нет. Ему было интересно узнать, почему эти люди плачут и почему не могут выйти и погулять, как Антонио.

«Может, они наказаны? – на данный момент это показалось ему самым логичным. – Если так, тогда лучше оставить их. Тот, кто их запер, не обрадуется, если я их выпущу. Верно?»

Антонио сам на свой же вопрос пожал плечами. Стало немного прохладно. Стоять дальше было бессмысленно. Люди продолжали биться, плакать и кричать. Ему надоело на это смотреть. На место интересу пришла брезгливость. И он поспешил уйти на дорогу.

Но стоило развернуться, как та исчезла. Город пропал так же неожиданно, как и появился. Просто растворился, заменяя собой густой лес. В лесу он иногда гулял. Не в реальности, нет. Во снах. Леса в его фантазиях были всегда мрачными и непроходимыми.

Антонио понял, что устал от мрака.

Мальчик постарался представить живописное море, которое видел совсем недавно. Пускай даже на том пляже тонут ненастоящие люди. Ему все равно. Просто отчаянно захотелось тепла. Посреди тихого леса ему впервые пришла мысль о чем-то более теплом. Интересно почему?

Он не знал. Он так многого не знал, что это уже входило в привычку.

И только он сосредоточился на умиротворяющем тело тепле, как кто-то резко схватил его за плечи.

Антонио пришлось открыть глаза.

– Милый. Что ты делаешь на кухне, сынок? – мама, взволнованная и все такая же трехликая, внимательно смотрела тремя парами глаз в его затуманенный сном взор. Он действительно проснулся. Стоял посреди кухни, не понимая, как тут оказался.

Поняв, что ничего от него не добьется, мама поспешила отвести его в комнату. Она включила ночник, ушла куда-то, а после вернулась с таблеткой и стаканом воды.

«Нет!»

Три лица мамы нахмурились. Кажется, он выкрикнул вслух.

– Антонио, – строго начала родительница, подходя к его кровати, – ты должен это выпить. Это поможет тебе спокойно уснуть.

«Нет-нет-нет! Я не смогу видеть сны! Я не могу это выпить! Не хочу! Темнота пугает! Не хочу!» – он отчаянно брыкался на кровати, пока его насильно не зажали и не влили таблетку с водой внутрь, заставив чисто инстинктивно сглотнуть.

– Вот видишь, ничего страшного.

Антонио не помнил, как снова погрузился в мрачный черный сон. Он помнил только нежный поцелуй в лоб и слезы, катившиеся по его щекам. Они катились все то время, пока он пребывал в темноте. И хуже всего было то, что рядом с ним не было даже монстров. Он был совершенно один.

Была суббота. Короткий день в школе. Антонио с самого утра игнорировал маму больше обычного, дуясь за то, что заставила его сидеть одного в темноте. Он бы не обижался на нее так сильно, если бы она пришла и посидела с ним. Но она не пришла. Никто не пришел. И он был рад, когда наконец-то проснулся.

В школе все было так же. Душа издала ликование и облегчение, когда возле школы не было замечено непонятных летающих голов, хихикающих из-за кустов и следящих за детьми безумными глазами. Все было прекрасно. Как оно и должно быть. Просто вчера у Антонио был «плохой день» – так говорят взрослые, когда у них что-то не задалось. Но сегодня все было прекрасно. Настроение хоть и было подпорчено, постепенно возвращалось в норму. Единственной странностью за весь день стала непривычная тишина. И Антонио не сразу понял, что это следствие того, что кого-то привычного не было рядом. Только на третьем, последнем уроке мальчик догадался, что было не так.

Радий не пришел сегодня в школу.

Поначалу это было облегчением. Никто больше не доставал его и не навязывал свое внимание. Это было сродни отдыху. Но это чувство покоя прошло, когда Радий не пришел и на следующей неделе, и через неделю. В один день учителя сказали что-то про «безопасность» и сообщили, что Радий больше никогда не придет в школу. Антонио немного ему завидовал в этом. Но вот о том, куда именно он делся, он старался не думать. Не его это дело. С Радием они даже не дружили. Он просто был рад, что никто к нему не приставал и головы-переростка поблизости не было видно. Все было хорошо.

А тревога, неприятная, росла в его животе, скручиваясь в тугой узел.

Ему казалось, что он чего-то не видит. Отголоски хихиканья слышались за спиной, когда он изредка шел до остановки пешком, потому что отец был занят сверхурочно на работе и не всегда мог