Заповеди Леси - Ирина Михайлюк

Мы стояли посреди каменных развалин. Я заметила, как Ярослав бережно берет старинный кубок и направляется в мою сторону. В моей памяти всплыло ведение.

— Если ты думаешь, что сможешь заставить меня выпить это, то ты глубоко ошибаешься, — ко мне неожиданно вернулась твёрдость.

Я стояла, гордо выпрямив спину. Ярослав остановился в паре шагов от меня. И глаза его сияли гордостью.

— Теперь я вижу фамильные черты.

А потом он резко сократил расстояние между нами. Он заглянул в мои глаза, и я вновь лишилась воли. Наконец-то я поняла, в чём заключался его дар. Но у меня не было противоядия от его способностей. Я словно окаменела и лишь почувствовала прикосновение клыков к шее. А потом наступила безмятежность. Я плыла по медленным водам Стикса, всё дальше погружаясь в пучину смерти. И смерть моя была прекрасной. Она приносила мне покой.

— Нет! Стой! — находясь в каком-то полузабытье, я упала на землю.

Моё сознание немного прояснилось, но было поздно, паук впрыснул в жертву яд.

Я слышала крики, при этом, совсем не разбирая слов. Кто-то нежно дотро-нулся до моего лица. Я слышала, что этот человек звал меня, но не могла отве-тить. Я уже не была собой: я была всем и одновременно ничем. Все мы лишь при-зраки прежних жизней. Мы прикасаемся к земле, и след наш почти не заметен. Но когда мы умираем, он остаётся после нас. В этом мире есть что-то, что никто не в силах у нас отнять.

— Злата…

— Она умрёт, если не…

— Я знаю.

— Тебе решать.

А потом кто-то приподнял мою голову и аккуратно что-то влил мне в рот. Я почувствовала солоноватый вкус и начала судорожно глотать. В этой жидкости я чувствовала своё спасение. Моя жажда росла с каждой секундой.

Я почувствовала разочарование, когда жидкость закончилась. И моя рука резко метнулась вверх, желая снова схватить пищу.

Я чувствовала, что кто-то гладит меня по волосам и пытается успокоить. Но мною овладело безумие. Я была готова рвать зубами глотки тех, кто лишает меня желанной пищи.

Сильные руки обхватили мою талию, а затем оторвали от земли моё иска-леченное тело.

Ещё немного я сохраняла ясность сознания, а затем ушла во тьму.

Он почувствовал, что ей больно. Он не знал, где искать, но сила, которая его призывала, была чем-то большим, чем все земные чувства вместе взятые. От-чего-то Эрику казалось, что он сможет найти Злату, где бы она ни была.

Полностью отдавшись инстинктам, он бросился в чащу леса. В его голове сплетались голоса мёртвых и живых — это сводило с ума. Хотя иногда без этой особенности было сложно представить свою жизнь.

Ноги принесли его в самое сердце леса. Когда-то именно это место пода-рило ему вторую жизнь. Сейчас это место во главе с Ярославом пыталось ото-брать жизнь. Не его, но всё же. Злата была чистым и невинным ребенком. Отнять у неё душу, стереть её чистоту — вот, что было величайшим грехом.

Эрик что-то закричал. Злата никак не отреагировала на этот крик, она словно превратилась в безвольную куклу. Ярослав обернулся. В его глазах горел гнев, а губы его были красными от крови. От её крови.

И мир рухнул в бездну. И больше не было ни добра, ни зла. Была лишь де-вушка, лежащая на холодной земле, и был парень, для которого эта девушка была единственным шансом выжить.

Он ничего не сказал Злате о сущности Лины. Должно быть, его сестра уже обо всем догадалась, когда встретила вампиршу впервые.

Между ними никогда не было секретов, но теперь что-то неуловимо изме-нилось. Они больше не были откровенны друг с другом. Рома чувствовал, что Злата не всегда говорит ему правду, да и он на её вопросы отвечал осторожно, чтобы она ничего не заподозрила.

Ему хотелось разобраться с Линой самому, не впутывая в это дело никого.

Именно эта причины вынудила Рому отправиться в пятницу вечером на поиски девушки. Впрочем, она сама его нашла.

— Ищешь меня? — её голос звучал немного лениво. Она застала Рому врас-плох, и, когда он вздрогнул от её голоса, рассмеялась. — Тебе так понравилась наша последняя встреча, что ты пришел повторить. Смертные от наших укусов с ума сходят. Для них это почти что секс.

— Заткнись! — он разозлился, потому что услышал из её уст правду. Укус вампира доставлял невероятное удовольствие, и где-то глубоко в душе Рома хо-тел, чтобы Лина вновь его укусила.

— Ты передал моё послание сестре?

— Нет.

В одно мгновение она оказалась около него.

— Мне нужно тебя убить за это? — всё повторялось вновь, только на этот раз Рома замер в предвкушении очередного укуса. Он сам понимал, насколько сильно жаждет этого. Разобраться с Линой — это глупая отговорка, на самом деле он хо-тел совсем другого. И он почувствовал разочарование, когда вампирша отстрани-лась.

— Не сегодня, — она словно читала в его душе, — приходи завтра, мы с тобой поговорим, многое обсудим.

— Стой! — он схватил её за руку и притянул к себе. Рома сам не знал, что хочет сказать или сделать.

Их взгляды встретились, он попал в плен её фиолетовых глаз. Он словно на одно мгновение потерял себя, забыл, кто он и что должен делать.

А она снова убежала, исчезла среди тени деревьев, оставив его опустошён-ного, но живого.

Тень была одна, скользила в привычном пустом мире. Она жаждала мести и разрушения, полного уничтожения. Но пока это не было возможным. Нужно было ждать, а тень и так слишком долго ждала.

На улице появился незадачливый паренек, он возвращался от одной из ме-стных вдовушек и был слишком поглощён своими мыслями, чтобы заметить опасность.

Сначала тень хотела убить его, вырвать сердце, выпить кровь.

Но потом у неё возникла идея получше…

Глава одиннадцатая. Потери

Мы теряем их, всех тех, кого любим. И боль от этих потерь нельзя сравнить ни с чем.

В своих снах я парила высоко над землей. В своих снах я не была Златой. Я была никем, и одновременно я была всем. Я смотрела на жизнь с высоты птичьего полёта. От того всё происходящее на земле казалось размытым тёмным пятном. Всё в мире иллюзорно. Всё в этой жизни один большой спектакль длинною в це-лую жизнь. Когда один актёр умирает, другой занимает его место. И никто не помнит о других таких же актёрах. О тех, кто сгинул навсегда.

Я тоже актёр, но моя роль совсем иная. Мне нужно лишь наблюдать за всеми людьми на этой земле. Мне суждено хранить чужие тайны, при этом храня и свои собственные. Мне суждено сгорать заживо и возрождаться из пепла, храня в себе боль прожитых столетий…

Мой сон оборвался, так и не успев начаться.

Я с трудом открыла глаза, и первое, что увидела — обеспокоенное лицо Ромы.