Забавы с летальным исходом - Эд Макбейн

Кэндейс подняла глаза.

— Точка, — сказала она.

— И как же мы их перехитрим? — спросил Джергенс.

— Мы и пытаться не будем, — ответила она.

Мы двое — единственные в мире люди, которым предстоит это испытать, думает Мелани. Даже если мы расскажем кому-либо о том, что произошло, расскажем в мельчайших подробностях, даже если однажды «Парамаунт» надумает снять об этом фильм и потом будет крутить его по всем странам, мы останемся единственными на свете людьми, которым довелось испытать это в действительности. Только Джек и я. Мы оба. Люди, которые собираются убить человека.

Он очень опасен, они прекрасно понимают это. Они прекрасно понимают также, что если уж делать это, то действовать надо быстро и наверняка. В таком деле нельзя допускать ошибок. Не так просто даже вдвоем справиться с этим сильным парнем, если он вдруг набросится на них, точно разъяренный бык. Нет, убрать его надо быстро, действовать решительно и наверняка.

Именно Мелани предлагает использовать в качестве орудия убийства дробовик. И не потому, что имеет какой-то опыт обращения с дробовиками. Просто она не раз видела в кино, как совершенно неопытные в таких делах люди хватают дробовик и палят из него, точно заправские снайперы. И еще в кино никто даже не заряжает этот дробовик. Держат его обычно на уровне талии и стреляют из этого положения. И никто не прицеливается в жертву, сощурив один глаз. Просто поднимают ствол — и бам! У насмотревшейся разных фильмов Мелани создается впечатление, что для того чтобы зарядить и вести огонь из дробовика, не требуется никакого особого умения. И еще она убеждена — опять же под влиянием фильмов, — что дробовик штука надежная и бьет наверняка, судя по огромным рваным ранам, которые оставляют пули в животах, головах и груди.

Итак, именно Мелани предлагает дробовик, а Джеку предстоит приобрести это оружие, что в штате Флорида было в общем-то не проблемой. Поскольку конституция подтверждала право граждан на владение и ношение оружия в законных целях. Правда, как подозревала Мелани, убийство человека не могло расцениваться как цель законная, но, очевидно, законодатели не желали углубляться в такие нюансы.

В уик-энд накануне убийства Кори вдруг отправляется куда-то шляться. Вот, кстати, еще одна причина, по которой он столь опасен. У них нет и не может быть причин расценивать отношения с ним как нечто стабильное и продолжительное. Стоит только похитить чашу — и Кори скроется без следа вместе с ней. Мелани просто убеждена, что именно так оно и будет. Он исчезнет, а через несколько лет, месяцев, а может, даже дней, лежа в постели с какой-нибудь шлюхой в Сиэтле, будет рассказывать ей о грандиозном ограблении в Калузе, штат Флорида… Как совсем недавно рассказывал ей, Мелани, о попытке ограбления аптеки в Лос-Анджелесе. Вот почему он так опасен.

В понедельник утром Джек показывает ей дробовик, который приобрел в лавке «Бобби Ган Иксчейндж», что на пересечении Хвоста с Уэст-Седар.

— Подержаный, — объясняет он ей. — Но продавец сказал, что в классном состоянии.

— Поверим ему на слово, — говорит Мелани и улыбается.

Кори является домой лишь к вечеру. На лбу пластырь размером с серебряный доллар, но ни в какие объяснения по этому поводу он вдаваться не желает. Остается лишь предположить, что он ввязался в очередную драку где-нибудь в баре. Нет, он страшно непостоянен и неуправляем, этот человек. Дробовик к тому времени уже спрятан в сарайчике возле бассейна, где находятся фильтрационная система, инвентарь для уборки и чистки сада и бассейна, а также ароматические свечи для отпугивания насекомых. За все время, что они живут здесь, Кори ни разу не удосужился заглянуть в этот сарайчик. У него менталитет, типичный для всех воров: за дело стоит браться лишь тогда, когда есть чего украсть. Кража для Кори — это некий аналог исполнения роли в пьесе. Волнение, риск, опасность провала, постоянное балансирование на краю бездны. Аплодисменты, если преуспел, и наказание в случае провала. Мелани помнит, как однажды на севере один паренек из студии признался, что стал актером лишь потому, что не хватило смелости стать грабителем. А Кори промолчал и не сказал пареньку, почему находит это ремесло столь захватывающим.

Убийство… оно тоже сродни актерскому искусству. Так ей, во всяком случае, кажется.

И очень скоро выяснится, права она или нет.

В понедельник ночью, двадцатого января, они последний раз занимаются любовью втроем. Завтра примерно в то же время Кори будет мертв, а он и не подозревает об этом…

Настал вторник. В окна ворвались первые предрассветные лучи солнца. Залили комнату, точно расплавленным золотом.

Ей ненавистен этот город, эта невыносимая жара, эти люди вокруг. Ей ненавистен весь штат Флорида. Именно эти слова произносит она днем, беседуя с Джилл по телефону. Звонит она ей с улицы, из будки телефона-автомата, что находится у входа в банк. Наверное, на тот случай, если вдруг придет охота позвонить домой и осведомиться, стоит ли грабануть весь банк или лучше просто напасть на какую-нибудь пожилую дамочку, которая только что получила деньги из банкомата.

— Жду не дождусь, когда уеду из этого гребаного города, — говорит она.

— Скоро, — уверяет ее Джилл.

Обе погружаются в молчание. Банк расположен совсем рядом с пляжем Санта-Лючия, так что можно прямо в купальнике заскочить сюда сделать вклад или же пристрелить кассира. Над головой с криком носятся чайки. Небо такое ясное, синее, день такой чертовски жаркий, просто невыносимо…

— Как продвигаются дела с адвокатом? — спрашивает Мелани.

— Прекрасно. Он при деле.

— Стало быть, начинает искать Джека?

— Да, начинает искать Джека. — Снова пауза. Затем Джилл спрашивает: — Ты как, не передумала?

— Что за вопрос! — отвечает Мелани. Ответ вполне в духе ее матери, Люсиль Шварц.

Чтоб убедиться, что Кори не отправится шляться и сегодня вечером в поисках новых порезов и шишек на свою голову, Мелани говорит, что собирается приготовить на ужин его любимое блюдо, а именно — котлеты по-киевски с гарниром из молодой садовой фасоли и картофельным пюре. С тем, чтобы убедиться, что Кори не будет смазывать сегодня свой драгоценный «вальтер», Джек выкрадывает его из верхнего ящика туалетного столика, где Кори обычно держит пистолет под свернутыми в комочки носками. Он носит только белые носки — еще одна черта, которую Мелани находит просто отталкивающей. Итак, он вынимает пистолет из ящика, уносит его в ванную и прячет в одну из пластиковых сумок-холодильников, которые закрываются очень плотно, чтоб из них не вытекало. И уже затем прячет эту сумку-холодильник в туалетный бачок, там же, в ванной. Теперь остается лишь надеяться, что Кори не взбредет в голову поменять носки, во всяком случае, до тех пор, пока они его не прикончат. Но если вдруг взбредет… Что ж, тогда придется кончать раньше намеченного времени.

И застрелить его должен Джек.

Но убийство… оно так схоже с актерской игрой…

С тем, чтоб как-то подсластить пилюлю и свести к минимуму неприятные неожиданности — черт, ведь, в конце концов, им нужно прикончить этого сукиного сына и они вовсе не хотят, чтоб он начал брыкаться и орать, — именно Джек занят сегодня приготовлением напитков. Ковбой Кори предпочитает чистый бурбон с долькой лимона — так ему кажется аристократичнее. Джек с Мелани пьют джин с тоником. И всякий раз, когда Кори требует еще бурбона, что происходит с завидной частотой, Джек выносит ему из кухни темную и противную даже на вид жидкость, в которой, точно буек посреди вод Киммерийского моря,[35] плавает эта самая долька. До того как где-то около девяти Мелани подает ужин, каждый из них успевает выпить по четыре бокала. И как раз теперь приступают к пятому. Кори пьет неразбавленный виски, Мелани с Джеком пьют чистый неразбавленный тоник без всякого джина. Очень умно… И хотя Кори изрядно насосался, с виду никак не скажешь, ну разве что пошатывается немного, когда идет к столу. Мелани зажигает свечу. Джек раскупоривает бутылку очень хорошего калифорнийского вина «Шардонне». Вокруг бассейна уже давно стемнело, стало прохладнее, в воздухе разлиты покой и нега. Они планируют убить его перед подачей десерта.

Они решили убить его тут, у бассейна, потому что потом здесь легче убраться. Уборка внутреннего дворика — вообще почти сплошное удовольствие. Он выложен плиткой. Берешь шланг, включаешь воду — и все дела. И прощай всякие там кровавые пятна и прочее. А если стрелять внутри дома, кровь и кусочки мозга непременно попадут на ковры и шторы, и попробуй потом отмыть эту гадость. Так что, дорогие мои, сцена убийства должна развернуться здесь, у бассейна, в тишине теплой флоридской ночи, на пустынном клочке земли, защищенном от посторонних глаз лагуной, мангровыми зарослями и пальмами. Здесь выстрел, ну пусть даже два, не услышит никто, даже ближайший сосед, живущий в четверти мили.