Re: Перерождение задрота любящего жанр стратегии! Том 2 - Focsker

Визирия Колда Эсву мольбы грязной крысы, решившей гыркаться и пререкаться с теми, кто сохранил ему жизнь, ничуть не растрогали.

Присев, своей здоровенной рукой бородатый великан берёт мальчишку за волосы. Голова зорфа полностью помещается в его большой, сильной ладони.

— Как нужно обращаться к повелителю? — постепенно сжимая руку, и глядя как под давлением начинает трепыхаться парень, протянул Визирий.

Челюсть мальчика была сломана; мямля что-то нечленораздельное, он лишь больше злил Визирия, чьи и без того светлые глаза от Ярости гор стали ярко голубыми, словно безоблачное небо в чистый солнечный день. Колда Эсва привык слышать чёткие ответы, и подобного отношения к своей персоне, тем более от какого-то ничтожества из рода «недолюдей», терпеть не собирался.

Поднявшись, тот за волосы потянул едва живое тело мальчишки к стоявшему рядом и наблюдавшему за всем происходящим конюху.

— Го-с-по-ди… — Так и не смог договорить парень, когда его голова погрузилась в ведро, переполненное из-за дождя водой и свежим конским навозом.

— Собаке собачья смерть… — Взяв щенка за шею, силой втолкнул голову того в нечистоты правитель. Зорфа никто не защитил, никто за него не вступился. Визирий утопил его в дерьме собственных лошадей.

За что? За то, что парень отказался отсосать одному из его стражников. Мелкого поваришку, больше года прислуживавшего местной хозяйке, убили за то, что запрещала церковь, осуждало столичное общество. Но Визирию не было никакого дело до столицы и уж тем более бога. Где был все эти годы бог, пока зорфы грабили и убивали его людей, а они в свою очередь их? Почему он должен бояться того, кого не может увидеть или услышать? Бог — миф. Колда Эсва не верил в бога, считал его ненастоящим, в отличии от тех голосов в его голове, что не раз спасали старого Герцога во время тяжёлых битв.

Ярость гор, снадобье созданное великим шаманом, даровало правителю возможность слышать голоса его давно умерших предков и бывших товарищей, павших от клинков и болезней. Никто из них не попал в рай, не отправился в ад. Эсва видел их, своих мёртвых братьев, видел отчётливо, как и лица убитых им лично Зорфов. К числу которых добавился и непослушный щенок, чей дух, расположившись у конюшни, осуждающе глядел в его сторону.

«Ты поступил правильно сын, эти твари должны помнить кто они, а кто мы…» — Внезапно послышался в голове Визирия, знакомый, строгий и басистый голос.

— Я согласен с тобой, отец. Конюх, убери это с глаз моих… — Поднявшись и протерев рукавом огромную залысину на макушке, рыкнул мужчина, а после, поправив последние, длинные волосы росшие и отращиваемые им на висках, двинул обратно в таверну, где ему ещё предстояло решить участь верещавшей суки, давшей жизнь этому ничтожеству. Отдать её своим парням, а после убить слишком просто и милосердно, нужно сделать так, чтобы трактирщица, пожалевшая это отродье, надолго запомнила как следует воспитывать свой скот…

Не успела залысина Визирия спрятаться под козырьком Крысиной норы, как сквозь водяную стену тому в глаза бросилась фигура одного из его сотников, дежуривших сегодня у городских врат. «А четырнадцатый куда быстрее на подъём чем первый…» — С ходу смекнул что к чему Визирий. Большое войско за столь короткий срок четырнадцатый сын великого императора не сумел бы собрать. Также, Эсва не особо рассчитывал на помощь Августа, остро нуждающегося в людях для победы над вторым принцем. Август точно не решит разделить своё любимое воинство, и тем более не доверит часть «сокровище империи*» в руки молодого Карла.

Три тысячи — ровно столько упоминалось в весточке, отправленной ему помощником и правой рукой четырнадцатого, достопочтенным магом Гвинием, к волшебной персоне которого Визирий питал истинное уважение.

«Три так три»… — Вспомнив о магии и всех тех вещах на которые та способна, прямо под дождём предался приятным воспоминаниям Эсва.

Все маги и колдуны способные творить «чудеса» были достойны лучшего приёма в городе Колд, ибо именно к магам Эсва питал наивысшую слабость, а верней, слаб он был к молодым волшебницам, чья сила зачастую превосходила личную силу матёрого воина, любившего покорять неприступные крепости.

Сколько молодых ведьм он упокоил в этих лесах уже и не вспомнишь, однако, каждая, плачущая, стонущая или кричащая от боли или ужаса, всегда была для него как первая и единственная. Прознай об этом его «маленьком» увлечение Церковь или не дай бог сами маги, дескать, Визирий убивает молодых волшебниц, списывая их на смертность во время боевых действий, то живым выбраться бы не удалось, а так…

— Надеюсь, принц прибыл не с пустыми руками… — Рассчитывая увидеть в гареме падшего четырнадцатого хоть кого-то достойного, облизнувшись, поправил свою длиную чёрную бороду Визирий, а после отдал приказ:

— Найдите с десяток лучших рабынь. Половина чтоб не тронутая, а другая умелая, и чтоб все с зубами, городские любят кусающихся… — Усмехнувшись, прикрикнул в дождь Визирий. — Также, пусть всех обмоют, обстригут когти и выбреют снизу.

— Зачем брить, ваша светлость?

— Мне почём знать, маг упоминал в письме подобное требование. Сказали сделать, значит сделаем… С таверной для приёма я сейчас сам всё организую, ну а ты, дуй в казармы, пусть наши парни двигают ко второй крепости, а мы пока часть у нас под крылом разместим и это, на всякий случай, передай, чтобы прибрались в моей резиденции, вдруг наш городок окажется для принца слишком суровым местом.

— Но ваше сиятельство, там же…

— Чтобы к вечеру там уже ничего и никого не было, ты меня услышал?

И без того бледное, мокрое лицо сотника стало ещё белее. Трупов и ещё живых игрушек Визирия в подвалах насчитывалось больше двух десятков: мужчины, женщины, зорфы, эльфы и даже ученицы из числа молодых волшебниц и ведьм.

Сотнику предстояло не только убрать тела, но и убедиться в том, что все его подчинённые помнят свои истории и ознакомлены с тем, как нужно себя вести при весьма жестоком и чем-то похожем на самого Визирия принце.

Ранее, его господин и словом не обмолвился о такой возможности, а теперь… «Об этом стоило предупредить заранее, ваша светлость!» Опустив голову и проклиная пристрастия своего правителя, кричал в себя мужчина, глядя вслед удаляющемуся господину, на указ коего только и смог что негромко произнести:

— Будет исполнено…

Сокровище империи — Август в разговорах с Визирием часто так называл своих подопечных и гвардейцев, в лице которых и видел истинную мощь созданной его предками империи.