Перекрестье. Исконный Шамбалы - Анастасия Новых

В отличие от Вано, Сэнсэй точно знал свою позицию. Сложность заключалась в маскировке. Чувствовалось, что здесь работали профессионалы, которые выставили вокруг множество «контролек». Всё-таки действовали они недалеко от логова своего врага и страховались по полной программе. Сэнсэй запоминал расположение лесного мусора на земле, разных мелких веточек. Выбирая себе убежище, он ступал осторожно, чтобы не нарушить возможную «контрольку». И тут ему удалось обнаружить разбросанные трухлявые корки дерева на дополнительном подходе к позиции. А ведь это — одна из лучших «контролек» в лесу. Куски коры настолько прогнили, что стоило на них слегка наступить, как они бы тут же развалились. Сэнсэй решил обустроиться именно здесь. Больше надежды на «контрольки» — меньше бдительности. Да и сама природа изготовила тут удобное лежбище в виде небольшой ложбинки. Срезав сбоку от прохода между двумя деревьями верхний слой почвы вместе с лежащей на ней трухлявой корой, Сэнсэй вырыл неглубокую ямку, прикрыл дополнительно веточками. И, уместившись в ней, накинул на себя маскировочную накидку. Затем аккуратно уложил пласт земли над головой. Благо, что земляной слой представлял собой единый сросшийся ком. Устроился он замечательно. Сэнсэю такая удобная позиция давала возможность следить за происходящим в полном смысле из-под земли.

Уж что-что, а по природному фактору в целях маскировки в учебке на «Острове» гоняли хорошо, усложняя каждый раз рельеф местности, предполагаемый обзор, маскировку и даже присутствие (и, соответственно, реакцию) различных животных и птиц. Но самым сложным всегда оставалось предугадать психологию условного противника, поскольку в «противниках» значились сами учителя, настоящие асы этого нелёгкого дела.

Сэнсэй замер в ожидании. Теперь его сила заключалась в самой неподвижности. Полная неподвижность — это надёжный спутник внезапности. Недаром в природе многие животные и насекомые замирают перед нападением. Их не видно и не слышно. Они сливаются своим окрасом с окружающей местностью, словно являются продолжением, незначительной частью огромного массива. Их оцепенение — выигрышный старт перед нападением. То же проделывают и «жертвы» природного круговорота, замирая, как вкопанные, перед опасностью. Но в этом случае это связано с сохранением жизни (вдруг «враг» не заметит). И в том и в другом варианте неподвижность — инстинкт, выработанный искусством выживания. Природная формула проста: неподвижность равна иллюзорному отсутствию. И она давно подмечена людьми.

Через какое-то время появились и главные «герои», тащившие на себе базуки. Их было трое. Двое, судя по досье, — настоящие спецы по диверсионной работе. Кроме своей ноши, за спинами у них висели автоматы «УЗИ». Третьим был Ворон. Шли тихо, не разговаривая. Когда они прибыли на место, полковник ГРУ вытащил пистолет с глушителем. Ещё раз проверил его и засунул за пояс. Затем внимательно осмотрел наблюдательный пункт. Очень близко прошёл возле Сэнсэя. Посветил фонариком с узко направленным световым лучом на трухлявую кору. Проверил ещё пару близлежащих «контролек». И, видимо не заметив ничего подозрительного, чёткими военными жестами молча уточнил позицию своим подчинённым. Один боец с базукой пошёл, крадучись через кусты, в направлении Вано. Второй начал примеряться к базуке, выбирая наиболее оптимальную позицию. Старший взял бинокль и стал просматривать местность и дорогу. Наконец они затихли в ожидании.

Сэнсэй наблюдал из своего укрытия, медленно группируясь для стартовой позиции. Его движения были очень медленны. Просто сверхмедленны. Подобное движение остаётся практически незаметным, даже если смотреть на него в упор. Ведь глаз человека устроен так, что больше реагирует на резкие действия, чем на постепенное перемещение. К примеру, если взять цветок или почку, то человек замечает, что она раскрывается лишь по очевидным признакам, хотя этот процесс идёт постоянно и очень медленно. Или же в темноте мы быстро замечаем любую вспышку света. А как именно происходит рассвет — фиксируем неотчётливо и судим о его наступлении только потому, что начинаем различать цвета и предметы. Поэтому такое сверхмедленное движение человеческий глаз может зафиксировать разве что на неспешно прокручиваемой киноплёнке.

Приняв стартовую позицию, Сэнсэй приготовился к атаке. Уже совсем стемнело. Старший вытащил прибор ночного видения. Минут через пятнадцать он напряжённым голосом тихо сказал: «Внимание…» На дороге появился роскошный джип «Мицубиси-Паджеро», последний писк автомобильной моды, в сопровождении двух «БМВ». Помощник занял намеченную позицию. Привёл базуку в боевую готовность. Прицелился. «Готовьсь!» — послышалась тихая команда. Щёлкнул предохранитель. Одновременно с щелчком Сэнсэй одним прыжком выскочил из своего укрытия. Помощник лишь успел услышать лёгкий шорох, словно взлетела с ветки ночная птица, и приказ Старшего: «Пли!» Его мозг уже послал команду в мышцы, но…

Внезапно он почувствовал лёгкий болевой толчок сзади в районе шеи. Глаза ослепила яркая вспышка желтовато-розового цвета, будто включили мощный прожектор. Тело моментально сковало. Этот человек с ужасом стал ощущать, как все мышцы, точно единый механизм, сжались в спазме помимо его воли и желания. Страшная судорога охватила всё тело. И самое странное было то, что палец, лежавший на курке, вместо того, чтобы сжиматься, стал с огромным усилием разжиматься. Казалось, напряжение в теле нарастало с каждой секундой и ничем невозможно его остановить. Мышцы сводило с такой силой, что помощнику показалось, будто слышит хруст собственного позвоночника. Следуя вымуштрованным когда-то в КГБ правилам, он попытался усилить невыносимую боль, чтоб потерять сознание. Но сознание было словно заблокировано. Удивительно, но, несмотря на все метаморфозы тела и разума, он прекрасно всё слышал и видел. Машина-цель спокойно проследовала в своём направлении. Но это уже не волновало помощника. Всё его внимание сосредоточилось на собственном скованном организме. Такое состояние повергло его в шок. Ничего подобного за всю свою военную жизнь он не испытывал.

Тем временем Старший больше инстинктивно почувствовал опасность, нежели её увидел. Машинально следуя чётко наработанным многолетним опытом движениям, он резко кинул прибор ночного видения в мелькнувшую тень. По всем правилам военной науки, если в человека резко кинуть предмет, он непременно поднимает руки, инстинктивно защищаясь. Но, поднимая руки, он открывает корпус, оставляя его на доли секунды незащищённым. Поэтому Старший моментально, кинув прибор в сторону предполагаемого соперника, тут же с разворота нанёс ногой короткий, но сильный «Маваши» предположительно в подреберье противника. Ранее во всех подобных случаях от такого мощного удара у человека обычно ломались рёбра и разрывалась печень, что неизбежно приводило к гибели. Но на этот раз закалённый духом войны полковник впервые в жизни ошибся. Вернее, это даже нельзя назвать ошибкой. Это было нечто из ряда вон выходящее… Прибор ночного видения пролетел сквозь тень, а нога с шумом рассекла пустоту.

Почти одновременно он получил сильный удар в область сердца. Полковник владел многими приёмами и ударами, в том числе и в этот уязвимый орган. Не раз ему приходилось ощущать их на собственной шкуре, и поэтому он отлично знал соответствующие симптомы, связанные с нарушением деятельности сердца. Но этот странный удар не напоминал ни один из них. Его трепыхающееся сердце словно кто-то сжал невидимой рукой и оно, колыхнувшись пару раз, моментально остановилось. Полковник прочувствовал весь этот процесс настолько реально, как будто у него совершенно не было ни кожи, ни костей, а лишь внутренние легкодоступные органы. С остановкой сердца кровообращение стало неумолимо нарушаться, и полковник понял, что теряет сознание. Но вместо того, чтобы рухнуть всей своей массой на землю, он ощутил, что его тело плавно опускается, словно в мягкий пух. Ему почему-то в этот миг вспомнилось, как в далёком детстве он так же падал, подхватываемый заботливыми родительскими руками. Последнее, что пришло ему в голову, была мысль: «Как всё глупо получилось… всё глупо в этом мире…»

Вокруг полковника витала темнота. Чёрная бездна засасывала его с тошнотворной скоростью. С шумом и разноголосыми криками проносились лица любимых людей, умирающих друзей, погибающих врагов… Стон, плач, скрежет. И… боль, невыносимая боль, сверхсильная боль, словно душа испытывала нечеловеческие страдания. Это невозможно было терпеть, это оказалось за пределами его усилий. Внезапно вдали вспыхнул мягкий притягивающий свет. Полковник почему-то интуитивно понял, что если доберётся к этому свету, то разом избавится от тех тяжёлых мучений, которые причиняли ему метающиеся вокруг лица и тени. Вся его сущность рвалась к этому ослепительному мигу вечности. Но чем сильнее он туда стремился, тем медленнее становились его движения, тем плотнее окутывали тени, словно толстенные верёвки с грузными камнями на концах. И чем больше он пытался освободиться от них, тем крепче и жёстче они его сдерживали. Наконец, собравшись с последними силами, он сделал отчаянный рывок… Вот она, долгожданная Свобода! Его тело, словно каменное изваяние, осталось далеко позади. Стремительная скорость… И когда до света оставалось совсем чуть-чуть, он увидел в нём глаза… глаза, полные Любви и в то же время Строгости. Они смотрели не отрываясь. В их зрачках отражалась бесконечность.