Убийство в Миддл-темпл. Тайны Райчестера (сборник) - Джозеф Флетчер

– Как вы можете это доказать? И откуда вам это известно?

– Именно я помог провернуть дельце с фальшивыми похоронами, – ответил Майерст. – Я тогда работал адвокатом, и меня звали… короче, меня звали по-другому. Нас было трое: племянник Чамберлена, не слишком щепетильный врач и я. Мы очень ловко все это провернули, и Чамберлен заплатил каждому по пять тысяч фунтов. Я уже оказывал ему подобные услуги и неплохо за это получал. Первый случай был во время той истории с Обществом взаимопомощи «Семейный очаг» в Клаудемптоне, когда из Эйлмора, или Эйнсуорта, сделали козла отпущения, а за все ниточки дергал Чамберлен. Но Чамберлен быстро спустил деньги и перебрался в Маркет-Милкастер.

– И вы можете это доказать? – спросил Бретон.

– Каждое слово и каждую букву! Но вернемся к Маркет-Милкастеру. Ваш отец, Бретон, был прав: Чамберлен прибрал к рукам банковские деньги. Потом он решил удрать и разыграл всю эту историю со своими похоронами. Мы все проделали в лучшем виде, не придерешься. Вскоре племянник исчез, доктор тоже, а за ними и Чамберлен. Мне не повезло – меня лишили адвокатской практики за одно мелкое нарушение. Тогда я сменил фамилию и стал Майерстом. Но три года назад я нашел Чамберлена. Произошло это случайно: устроившись секретарем в «Депозитную компанию», я снял апартаменты в Темпле, прямо над квартирой Кардлтона, и сразу сообразил, кто он такой. Вместо того чтобы уехать за границу, старый лис – впрочем, в те времена он был еще довольно молод – сбрил бороду и поселился в Темпле, посвятив себя двум невинным занятиям: собиранию редкостей и коллекционированию марок. Так он и прожил все эти годы, никем не узнанный и не заподозренный. Меня это не удивляет: трудно представить более тихое и замкнутое существование, чем жизнь, которую вел Кардлтон, с его бесконечными коллекциями, любовью к старому портвейну и прочими прихотями и причудами. Однако – я его узнал!

– И извлекли из этого выгоду?

– Разумеется. Каждые три месяца за умеренную сумму он покупал мое молчание, и мы оба были довольны, – ответил Майерст. – Я постарался собрать о нем подробные сведения. У него был только один друг – мистер Элфик. Про него я расскажу отдельно.

– При условии, что станете отзываться о нем с должным уважением, – вставил Бретон.

– У меня нет причин поступать иначе. Элфик – тот человек, который хотел жениться на вашей матери. После того как произошли все эти события, он забрал вас и воспитал как своего сына, так что вы ничего не знали о злосчастной участи своего отца. Элфик понятия не имел, что Кардлтон – это Чамберлен, по крайней мере до последнего дня. Но у негодяев тоже могут быть друзья, а Элфик восхищался Кардлтоном. Он…

– Элфик ничего не знал до последнего дня? – воскликнул Спарго. – Тогда почему они уехали? Что заставило их сбежать?

– Вероятно, кто-то из них знал больше, чем я. Вы чем-то испугали Элфика, и он поспешил к Кардлтону, а затем они удрали вместе. Может, Кардлтон убил Мэйтленда, не знаю. Зато я могу многое рассказать о самом убийстве, хотя не представляю, кто его совершил. Вы, конечно, слышали, что при Мэйтленде находились деньги, ценные бумаги и золото? Так вот, все это было у меня. Аккуратно упаковано и спрятано в надежном месте – и будет возвращено вам, Бретон, как только вы вернетесь в город и предоставите доказательства, что являетесь сыном Мэйтленда.

Майерст помолчал, наслаждаясь произведенным впечатлением. Увидев изумление на лицах собеседников, он расхохотался.

– Более того, – продолжил банкир, – у меня хранится содержимое кожаного сундучка, который Мэйтленд оставил в сейфе: оно надежно спрятано. Я забрал его через день после убийства. Потом, преследуя собственные цели, отправился в Скотленд-Ярд: Спарго помнит, как все это было. По-моему, я неплохо сыграл свою роль, хотя это требует определенного таланта.

– Вашу роль! – повторил Спарго. – Но зачем вы ее играли?

– Пока у меня не оказались вещи Марбери, я не знал, что он и Мэйтленд – одно лицо. А когда выяснил, начал сопоставлять факты и складывать их в общую картину. Я сказал, что у меня находились все вещи Мэйтленда, – все, кроме одной. Речь идет о редкой серии австралийских марок. И она оказалась – где бы вы думали? – в квартире Кардлтона!

Глава тридцать шестая

Последняя телеграмма

Майерст выдержал паузу и, глотнув из бокала, с торжествующей улыбкой взглянул на Спарго и Бретона.

– В квартире Кардлтона, – повторил он. – О чем это свидетельствует? Разумеется, о том, что Мэйтленд в ту ночь находился у него. Разве его не нашли мертвым у подъезда? Да, но кто нашел? Не швейцар, не полиция и не вы, мистер Спарго. Человеком, который обнаружил тело Мэйтленда, был я!

В наступившем молчании журналист, до сих пор делавший пометки в своем блокноте, вдруг резко отбросил карандаш, сунул руки в карманы и выпрямил спину, уставившись прямо перед собой. Бретон удивленно взглянул на него. У Спарго был вид человека, чьи понятия и представления о мире вдруг перевернулись. Майерст тоже заметил эту перемену, и его улыбка стала еще более язвительной.

– Как вам такой поворот? – спросил он. – Признайтесь, Спарго, вас это удивило? Кстати, что вы об этом думаете?

– Думаю, – медленно произнес Спарго, – что либо вы отпетый лжец, либо эта история еще более загадочна, чем я ожидал.

– Я умею врать, когда необходимо, – возразил Майерст. – Но зачем мне это делать? Не вижу смысла обманывать вас. Конечно, вы можете меня связать и прикрутить к стулу, но у вас против меня ничего нет. Эти джентльмены назначили меня своим доверенным лицом, поручив распоряжаться их деньгами. Все козыри у меня в руках. Я беседую с вами лишь потому, что хочу хоть как-то скрасить ожидание.

– В процессе беседы вы упомянули о том, что были первым человеком, обнаружившим тело моего отца, – напомнил Бретон.

– Да. Так, по крайней мере, я считаю. Я живу над Кардлтоном. В ту ночь вернулся домой очень поздно, во втором часу. Возле дома не было ни души. Надо сказать, что в этом здании больше нет жилых квартир – только моя и Кардлтона. Труп лежал в подъезде. Я чиркнул спичкой и сразу узнал своего недавнего клиента – Джона Марбери. Час, как я уже говорил, был поздний, но я всегда соображаю быстро. Я обыскал убитого и забрал все, что при нем было: деньги, бумаги, документы. Эти вещи так и не были найдены – я спрятал их в надежном месте. На следующий день, воспользовавшись своим положением в компании, я ознакомился с содержимым сундучка. Именно тогда выяснил, кем на самом деле являлся убитый. Затем я начал вести свою игру, мороча голову полиции и прессе, в особенности – нашему молодому другу мистеру Спарго. У меня была конкретная цель.

– Какая? – спросил Бретон.

– После того, что я узнал, мне стало очевидно: Марбери, то есть или Мэйтленда, убили Кардлтон или Элфик. Статьи мистера Спарго еще больше укрепили меня в этом мнении. Вероятно, после встречи с Эйлмором Мэйтленд решил заглянуть в соседний дом, просто для того, чтобы посмотреть, где живет Кардлтон. Там он случайно встретил Кардлтона – а может, и Элфика, – и они узнали друг друга. Наверное, Мэйтленд угрожал разоблачить Кардлтона, то есть Чамберлена. Никто не знает, что там произошло на самом деле, но я думаю, что Чамберлен его убил. Мэйтленда нашли буквально на его пороге. Через несколько дней я забрался в квартиру Кардлтона в его отсутствие и убедился, что Мэйтленд действительно был у него дома. В столе Чамберлена я нашел те самые австралийские марки, о которых говорил Крайдер. А это веская улика.

Спарго и Бретон переглянулись. В отличие от Майерста они знали, что марки, о которых говорил бизнесмен, лежали теперь в кармане Спарго, куда он положил их после того, как поднял с пола в захламленном кабинете Чамберлена.

– Но почему, – после паузы произнес Бретон, – вы не обвинили Кардлтона, или Чамберлена, в убийстве моего отца?

– Еще как обвинил! – самодовольно возразил Майерст. – И не только его, но и Элфика. Разумеется, не сразу: сначала Чамберлен вообще не подозревал, что мне что-то известно. Я вел тонкую игру. Но через несколько дней я это сделал. Прижал их обоих к стенке. Они до смерти перепугались. Элфик уже узнал о прошлом Чамберлена. Я вам говорил, что он восхищался Кардлтоном. Удивительно, но факт. И он пытался его защитить.

– Что они ответили на ваши обвинения? – поинтересовался Бретон. – Давайте говорить по делу: не важно, кто как к кому относился.

– Очень важно! Без этого вы вряд ли что-либо поймете в данном деле. Что они ответили? Начисто все отрицали. Кардлтон торжественно поклялся, что не имеет отношения к убийству. Элфик сказал то же самое. Но они наверняка что-то знают об этом. Не уверен, что могут точно назвать имя человека, раскроившего череп Джону Мэйтленду, но у них есть свои соображения на сей счет.

Из спальни вдруг раздался громкий крик. Бретон и Спарго вскочили и бросились к двери. Но не успели они сделать и двух шагов, как на пороге появился бледный и дрожащий Элфик.