Сотворение Волжской России. Книги 1,2,3 - Руслан Богомолов

– Это ваши проблемы.

– Правильно, мои. Поэтому я обеими руками за эти изменения. Потому что этот уголовный закон наконец-то защищает потерпевшего гражданина, а не того, кто преступно посягнул на его права. Потом я не вижу тут никакой жестокости. Никто преступника не собирается унижать, измываться или хотя бы бить плетьми. Всего-навсего новый закон не прекращает уголовного наказания, пока преступник не расплатится с пострадавшими. Я считаю, что это более чем справедливо.

Наталья села, а Замятин, которому было как-то неудобно после дочери, ответившей на выпад Кушкина, продолжать в том же духе самому, попросил Дьякову прокомментировать подписанные вчера Ярославцевым законы.

– Так вот по поводу узурпации диктаторской власти Ярославцевым, я хотела объяснить вчерашнее решение Совета обороны, – начала Дьякова, – во-первых: как вы знаете, у нас военное положение. Мера вынужденная, так как мы оказались в полной изоляции от той цивилизации, частью которой являлись. Это военное положение, состав и полномочия Совета обороны сроком на четыре недели утвердила городская дума.

– Во-вторых: Изменения в Конституции Российской Федерации внесены чисто формальные, которые просто констатируют нынешнее наше положение. Это название государства – «Волжская Россия», кстати, рожденное городской думой. Также, естественно, исключён из текста перечень субъектов федерации – их просто нет. Исключены из числа государственных органов Совет Федерации, а его функции переданы государственной думе, а уж численность государственной Думы, понятно, сведена до численности городской, которая и будет исполнять обязанности государственной до выборов. И, наконец, возложение обязанностей президента на Ярославцева, как на главу правительства, сделано точно по Конституции и так же по Конституции он назначит выборы в течении трех месяцев, но только сделает это после окончания срока военного положения, об этом в постановлении Совета обороны написано – прочитайте повнимательней.

– В-третьих: «Закон о земле» введён в действие Ярославцевым немедленно по той причине, что нам надо побыстрей выходить из военного положения и политики военного коммунизма в нормальное состояние. А если не будет многообразной собственности на землю, то не будет её товарного оборота, не будет реально работать финансовая система, и мы так и застрянем в подвешенном к полувоенному нищему коммунизму положении. Правильно я говорю, Иван Иванович?

– Да, да, – кивнул своим большим острым носом Туржен.

– В-четвертых: законы до подписания их Ярославцевым обсуждаются и пишутся специалистами, и наше, кстати, сегодняшнее обсуждение тому пример.

– И, наконец, в-пятых: после отмены военного положения все подписанные Ярославцевым, да и другие российские законы будут в обычном порядке обсуждаться в государственной думе, и, я думаю, она будет вносить в них изменения и дополнения. Но сейчас надо раскручивать всё очень быстро, у нас весьма ограниченные ресурсы выживания и высокая скорость принятия решений даже в ущерб их качеству для нас единственное спасение. Так, Александр Николаевич? – закончила Дьякова, повернувшись к Замятину.

– Совершенно верно, Вера Никитична. Я просто хотел бы добавить, что если бы Ельцин в 92-м году не тянул тягомотину вместе с коммунистами, а подписал бы в январе вместо трех все 42 подготовленные Гайдаром Указа, то мы бы уже к середине девяностых были на крутом подъеме и не проиграли бы НАТО Югославию. Это мое личное мнение, и потому я прямо заявляю, что удовлетворён решительными, но продуманными и просчитанными с помощью специалистов действиями Ярославцева. Так что, господа специалисты уголовного и гражданского права, вернёмся «к нашим баранам».

…Дискуссия продолжалась уже больше полутора часов, то опускаясь до деталей в конкретных статьях, то вновь поднимаясь до принципиальных основ «Изменений». Высказались почти все присутствующие, некоторые, как, например, Кушкин, по нескольку раз, но убедительной победы принципы «Изменений» еще не одержали.

Дьякова объявила перерыв на 10 минут, и споры вылились из зала в коридор.

– Не пора ли вводить в бой артиллерию, Вера Никитична? – спросил Замятин.

– Да, пожалуй, – не сразу сообразив о чем тот говорит, ответила Дьякова и, подозвав Кручевского, спросила, – готов, господин студент?

– Готов, – Кручевский был сосредоточен и серьезен. Его решительный и несколько отчаянный взгляд воспаленных от недосыпания последних дней глаз из-под черных кудрей как бы говорил: «Сейчас или никогда, победа или смерть, всё или ничего».

– Посолиднее и поосновательней, Володя, главное, не суетись, – ободрил его, улыбнувшись, Туржен.

– Да, а Вы, Иван Иванович, завершите обсуждение. Так, Вера Никитична? – спросил Замятин.

– Так, так, Александр Николаевич, – согласилась Дьякова и заметила, – однако, дочь ваша просто умница, честно говоря, не ожидала от неё такой прыти.

– Гм, так и папку скоро за пояс заткнёт, – улыбнулся Замятин.

Через 10 минут, в затихающем после перерыва зале, раздался голос Кручевского:

– Вся прошедшая здесь до перерыва дискуссия показывает, насколько мы оторвались от изначальной сущности справедливости. Огромные наслоения в законодательных актах очень часто выхолащивают – самые простые, сформулированные ещё в незапамятные времена, истины: не убий, не укради, не возжелай…, и там же: «око за око, зуб за зуб». Всё правильно, вот вам регламентирующие нормы и вот вам санкции за их нарушение. Мы с вами попали в период развития человечества, определённый историками, как раннее средневековье, и вот, что мы здесь наблюдаем.

– Товарно-денежные отношения уже достаточно развиты и, скажем, «бартерная» санкция – «око за око» – почти повсеместно вытесняется товарно-денежной, даже кровная месть вытесняется откупом. Вот вам наисвежайший пример: гэровцы совершили разбойное нападение на 45-й рабочий полк и в наказание, а приняли они это как должное, без тени сомнений в несправедливости такого решения, поставляют нам контрибуцию. Напомню, что это решение принял начальник СБ Гринёв по совету Кэчтэна, на основании существующих здесь обычаев.

Конец ознакомительного фрагмента.