Серые братья - Том Шервуд

– Владелец замка, видно, добрый хозяин! – заметил передний всадник, отдавая монетку привратнику и кивая на поднявшуюся без малейшего скрипа решётку.

– Ещё какой добрый, – ответил привратник.

Интонация, вложенная им в последнюю фразу, должна была бы путников насторожить, но они очень, очень устали.

Привратник, опустив ворота, пошёл впереди, по кривым узким улочкам, показывая приезжим дорогу. Он с нескрываемым удовольствием рассматривал серебряный чеканный кругляш. Однако перед очередным поворотом монету убрал и лицо сделал исполнительно-глуповатым. Повернув, кавалькада въехала в просторный двор, окружённый высокими стенами с растянутым по всему периметру балконом. Карета остановилась. Путники ступили на безупречно плоский, мощёный каменными блоками двор. Подбежавший конюх подхватил лошадей под уздцы и повёл их в длинное, вдоль всего первого этажа, помещение без дверей, в котором между колоннами виднелись стоящие в два ряда экипажи.

– Кто владелец этого прекрасного замка? – спросил король, отряхивая пыль с одежды.

Он обращался к привратнику, но ответил ему громкий голос сверху, с балкона:

– Герцог Кагельберг владелец этого прекрасного замка.

Все приехавшие, в том числе и едва стоявший на ногах мальчик, обратили взоры к балкону. Человек, ответивший на вопрос короля, был молод, горд и красив. Он имел длинные, чёрные, слегка вьющиеся волосы до плеч и короткую, клином, ухоженную бородку. Поверх облачения из синей крашеной шерсти на нём был длинный белый нагрудник, спускающийся до колен. На его белом широком поле был нашит алый мальтийский крест.

После произнесённых слов стоящий на балконе человек слегка склонил голову, так что приехавшим стало ясно: герцог – это он.

– Позвольте представиться! – король, словно простой дворянин, снял дорожную шляпу и церемонно провёл ею перед собой.

– Нет, нет и нет! – воскликнул человек с балкона, отгораживаясь от стоящих внизу вскинутыми ладонями. – Сначала всем – горячей воды, потом – хороший обед, и только после него – обмен любезностями и беседа.

Герцог сделал шаг назад и скрылся в дверном проёме. Вместо него, уже внизу, у парадной двери, появился толстенный, с глазами навыкате и багровым лицом, камергер. Его обширное брюхо не позволяло ему кланяться, и он заменил поклон коротким приседанием, соединённым с наклоном лысеющей головы. На секунду состроились ромбом его пухлые кривоватые ножки.

Он проводил гостей в прекрасные, со знанием дела устроенные покои. На втором этаже, из просторного холла влево вела дверь – в комнату для прислуги, и вправо – точно такая же, тоже в комнату для прислуги. И одна, большого размера дверь вела прямо, в короткую анфиладу из трёх комнат. Высокие окна, тяжёлые резные столы и кресла. В самой дальней стене – тщательно вычищенный камин. В обеих комнатах, с одной стороны был альков со спальной кроватью, с другой – таких же размеров альков с несколькими бочками воды, мыльными лавками и круглым сточным отверстием в середине пола.

Один из всадников, сопровождающих короля и его семью, остался с лошадьми. Двое других внесли дорожные вещи и заняли одно из помещений для прислуги. Во втором поселилась Луиза. Камергер пригласил остальных осмотреть анфиладу и, когда он показывал мыльный альков, откуда-то сверху упал и стал гулко биться в пустую дубовую бочку столб горячей воды (над краем бочки вспухли туманистые ниточки пара).

– Его светлость герцог просит вашего разрешения на выбор блюд по его усмотрению, и сообщает, что обед будет подан ровно через два часа.

С этим он отбыл, и дочь короля издала негромкий стон, говорящий о крайней усталости и предвкушаемой радости от горячей ванны и почти полуторачасового отдыха.

– Маргарита! – укоризненно шепнула ей королева-мать. – Больше достоинства!

Дочь, с виноватым лицом, сделала книксен и занялась младшим братом, который опустился на пол и сидел неподвижно, закрыв глаза.

В это время в гостевой холл прибежал пажик – расторопный малый, с намазанными салом и гладко зачёсанными волосами. Он поманил Луизу с собой, весело заявив:

– Пойдём-ка, возьмёшь чистые простыни.

Приглашение было понятным и заурядным, и Луиза, перестав распаковывать вещи, поспешила за вертлявым пажом. Внизу, в подвале, он действительно передал ей высокую стопку выбеленных простыней, но, когда она поднималась с ними наверх, путь ей заступил кто-то высокий, прятавшийся в тени. Он сначала поднёс к самому её лицу серебряную монетку, подержал её, вращая влево-вправо, а потом произнёс:

– Скажи-ка, милашка, кто твои хозяева и куда едут.

Луиза, подбросив и поудобнее перехватив простыни, отрицательно качнула головой.

– Зачем мне деньги, – сказала она, – когда никакой тайны в этом нет. Мы…

– Нет, – перебил её человек. – Кто они на самом деле?

Он выждал небольшую паузу и, поскольку Луиза молчала, спрятал монетку в карман, а вместо неё достал новую: золотую.

– Ну? – спросил он с нажимом. – Кто из слуг не любит денег? Ведь и ты любишь деньги.

– Вот я возьму монету, – спокойно сказала Луиза, – потому, что я, допустим, люблю деньги. А потом приду к моему хозяину, и расскажу про ваши расспросы. И у него возьму за это монетку. Ведь я люблю деньги. Потом вернусь к вам, чтобы сообщить о том, что ответил мне мой хозяин, и у вас возьму ещё одну монетку. Если я так люблю деньги. Потом снова приду к хозяину… Как вы думаете, соберу я хотя бы пять монеток, прежде чем мне отрежут язык?

Она повернулась боком и вознамерилась пройти, но высокий человек придержал её за прижимающий простыни локоть.

– Единственное, что мне нужно знать, – сказал он голосом на этот раз протокольным и громким, – это то, что твой хозяин не спасается от правосудия, совершив какое-нибудь преступление. Он случайно не еретик? Любому видно, что вы мчитесь, не щадя ни лошадей, ни себя. Ну? Он преступник?

– О, нет! – с жаром воскликнула Луиза.

Она набрала в грудь воздуха, чтобы заученно выложить, кто они и куда направляются, но странный человек утратил вдруг своё любопытство. Он заявил:

– Если нет – хорошо. Иди. А я – помощник судьи, и я здесь в гостях.

И он пошёл по ступеням вниз, а Луиза понесла наверх свои простыни.

– Как тебя зовут? – долетел вдруг снизу, из темноты, повелительный окрик.

– Луиза, господин помощник судьи! – ответила, приостановившись, Луиза.

Она постояла, ожидая новых расспросов, но их не последовало. Тогда она поспешила в гостевой холл, чтобы застелить постели и сообщить о неприятной встрече своему королю. Тот, услышав конец истории, распорядился сделать вид, что ничего не произошло, и сам не стал излишне тревожиться, и очень, очень напрасно.