Надушенный рукав - Лора Роулэнд

— Если ты совершишь паломничество в храм Канней — возможно.

И возможно, обезьяны научатся летать.

Приободрившаяся Окицу улыбнулась:

— Я так рада, что могу с тобой поговорить. Ты такая мудрая, хотя тебе, наверное, трудно понять, каково это быть молодой и влюбленной.

Агэмаки заскрежетала зубами, пальцы в ванночке с маслом скрючились. Она представила кровавые царапины на лице Окицу.

— Однажды ты поймешь, что в молодости знала гораздо меньше, чем думала. Если доживешь.

Пропустив скрытую угрозу Агэмаки мимо ушей, Окицу воскликнула:

— О, я забыла — ты была влюблена! В главного старейшину Макино. Но я не понимаю, как можно любить такого мерзкого, уродливого старика?!

Окицу выразительно передернулась от отвращения.

Агэмаки пожалела, что здесь нет сёсакана-сама. Он бы увидел, как Окицу ненавидит Макино, и арестовал бы ее за убийство, к вящей радости Агэмаки.

— Я любила мужа за его великолепные качества, — ответила Агэмаки. За деньги и власть прощают многое.

Окицу недоверчиво посмотрела на нее:

— Ты не возражала, когда он привел меня. Ты всегда была так добра ко мне. Если бы мой любимый предпочел другую женщину, я бы ее возненавидела. И убила бы, наверное.

Агэмаки вспомнила, как подсыпала ядовитые травы в чай старой госпожи.

— Мужчина всегда может найти новую женщину, — проговорила она. — Одной не справиться со всеми соперницами.

Она знала, что ее подозревали в убийстве первой жены Макино. Если бы не страх, что из-за еще одной таинственной смерти подозрения укрепятся, Агэмаки давным-давно отправила бы Окицу в преисподнюю.

— Но разве ты не разозлилась на Макино? Я ни разу не видела, чтобы он уделял тебе внимание. Он не хотел тебя, ему была нужна я.

Окицу говорила так, словно тут и думать нечего, любой мужчина в своем уме выбрал бы ее. Совершенно не понимая чувств Агэмаки, она добавила:

— Если бы мужчина так со мной обращался, я бы его убила.

Агэмаки вспыхнула от негодования.

— Будь это Кохэйдзи, ты бы на коленях молила его вернуться, — возразила она.

Окицу уставилась на нее в обиженном удивлении.

— Нет!

Агэмаки решила, что зашла слишком далеко и ненароком открыла свои истинные чувства к Окицу.

— Я просто поддразнила тебя, — мягко улыбнулась она. — Но давай представим, что Кохэйдзи и впрямь тебе изменил. Тогда легче убить его, чем всех своих соперниц. Так больше шансов избежать суда. Да и наказать его приятнее, чем растрачивать гнев на тех, кто не так много значит.

В ночь, когда умер главный старейшина Макино, Агэмаки ликовала — он был весь в ее власти. Какое дикое наслаждение излить ненависть за все обиды, что он ей причинил! Конечно, его смерть оказалась не таким благом, как Агэмаки надеялась, но все же ее положение изменилось к лучшему.

— Что бы Кохэйдзи ни сделал и как бы я на него ни злилась, мне бы не хватало его, если б он умер, — призналась Окицу.

— Женщине свойственно нуждаться в мужчине, — кивнула Агэмаки. — Особенно когда он дает ей все на свете.

Она с нежностью подумала о большом поместье в эдоском замке, слугах, дорогой одежде.

— Но он сам значит гораздо меньше, чем то, что остается после его смерти.

Агэмаки ценила деньги, которые завещал ей Макино.

— А если женщина сумеет обезопасить свое будущее, ей вообще не нужны мужчины — и она не боится соперниц. Никто не сможет отобрать принадлежащее ей по праву.

Статус жены главного старейшины для нее потерян, но, к счастью, Макино умер прежде, чем развелся с Агэмаки, женился вновь и пересмотрел завещание. Хорошо, что она руководствовалась умом, а не чувствами. И если продолжать в том же духе, никто не накажет ее за убийство Макино. Все будет отлично.

Притаившись у отдельного кабинета «Янагия», Рэйко подглядывала за Агэмаки и Окицу через щель в занавесках. Услышанное ее ошеломило.

Агэмаки говорила как достойная, честная вдова, которую описывал Сано, жена, охотно переносившая неверность любимого супруга. Но Рэйко видела выражение ее лица и улавливала потайной смысл слов, пусть даже Окицу явно оставалась к ним глуха. Они выдавали в Агэмаки ревнивую обманщицу, которая ненавидела Окицу за то, что та заняла ее место в сердце и спальне Макино.

Они были равносильны признанию, что Агэмаки не только убила главного старейшину, дабы наказать его и сохранить наследство, но и сжила со свету его первую жену, чтобы выйти за Макино замуж.

Но все же Агэмаки не каялась в открытую. Ее слова нельзя было истолковать превратно или использовать как доказательство в суде. Рэйко нужны были другие улики, кроме завуалированных реплик и собственной интуиции.

Вернулся владелец магазина и, задев Рэйко, прошагал в кабинет. Рэйко слышала, как он продает Агэмаки и Окицу товары, которые они опробовали. Вскоре обе женщины вышли на улицу, забрались в паланкин и поехали прочь. Рэйко с остальными служанками подхватили матерчатые свертки и двинулись следом. Пока они шли по району даймё к эдоскому замку, Рэйко видела, как из обнесенных стенами поместий вырывается поток солдат, слуг с вещами и паланкинов с женщинами и детьми в сопровождении конной свиты. Князья эвакуировали свои семьи — явный признак начала войны.

От внезапной мысли Рэйко забыла про страх. С начала работы служанкой и шпионом в доме Макино она ни разу не испытала приступа ужаса. Может, ее голова была слишком занята, чтобы поддаться наваждению? Реальная опасность вытеснила воображаемую. Но это лекарство не поможет против зла, которое грозило сейчас всей Японии.

23

— Сегодня утром будем расследовать убийство Даемона, — известил Сано сыщиков, толпящихся у его кабинета. — По мнению сёгуна, это преступление важнее. Дело Макино может подождать.

Кроме того, у Сано уже был набор подозреваемых в первом убийстве, тогда как неизученный след второго быстро исчезал.

— Поищем свидетелей в окрестностях Символа Ослепления. Попробуем выяснить, кто та женщина и куда она делась.

К двери подошел слуга:

— Простите, господин, но приехали Ибэ-сан и Отани-сан. Они вас ждут.

Сано пошел в приемную, где рядком сидели сторожевые псы. Ибэ заявил:

— Прежде чем взяться задело, нам надо поговорить.

Видя зловещий настрой наблюдателей, Сано насторожился:

— О чем?

— Присаживайтесь, сёсакан-сама, — пригласил Отани.

Сано осторожно опустился на колени напротив.

— Из-за событий прошлой ночи в процедуру расследования придется внести изменения, — начал Ибэ.

— Какие?

Сторожевые псы прознали, что Сано настроил против себя властителя Мацудайру и канцлера Янагисаву. Вскоре весь бакуфу будет в курсе. К Сано перестанут заходить люди, добивающиеся его расположения от лица одной или другой фракции. Сано надеялся, что Ибэ и Отани не будут досаждать ему теперь, когда их хозяева осознали его безнадежность, но у них явно было другое мнение на сей счет.

— Вы должны завершить расследование как можно скорее без особой суматохи, — продолжил Отани.

— С сегодняшнего дня, расследуя убийства Даемона и главного старейшины Макино, вы не трогаете канцлера Янагисаву, — заявил Ибэ.

— Как и властителя Мацудайру, — добавил Отани.

— По чьему приказу? — возмутился Сано таким вмешательством в свои дела.

Ибэ с Отани переглянулись и хором ответили:

— По нашему.

Если Сано и обязан был в чем-то повиноваться властителю Мацудайре и канцлеру Янагисаве, это не распространялось на их лакеев, чьи происки и так уже ему поднадоели.

— Я не позволю вам диктовать мне, кого трогать, а кого нет, — сказал Сано. — С чего вы решили, что можете мной командовать?

Отани снисходительно посмотрел на Сано.

— Вы, кажется, не понимаете, что правила игры изменились после смерти Даемона и вашего решения порвать с властителем Мацудайрой и канцлером Янагисавой.

— И еще, что вам самому выгодно нас слушаться. — В голосе Ибэ зазвучало презрение. — Давайте я объясню. Если вы продолжите расследовать причастность к убийству властителя Мацудайры или канцлера Янагисавы, кому-то из них результат обязательно не понравится. Оставьте в покое обоих — и избавитесь от кучи неприятностей.

До Сано начали доходить истинные мотивы сторожевых псов.

— Мне почему-то кажется, что мое благополучие заботит вас меньше всего, — заметил он. — Ваши господа в курсе?

— Властитель Мацудайра и канцлер Янагисава очень занятые люди, — ответил Отани. — Им недосуг вникать во все, что делают вассалы во имя их интересов.

— Уверен, если один из них организовал убийство Даемона или главного старейшины Макино, он бы предпочел, чтобы я не узнал правды, — сказал Сано. — Но по-моему, интересы хозяев вас тоже не волнуют. Чего вы добиваетесь, сговариваясь за их спиной?