Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды - Елена Мельникова

112

Кузьмин А. Г «Варяги» и «Русь» на Балтийском море // ВИ. 1970. № 10. С. 28–55. Впрочем, несколькими годами позже А. Г. Кузьмин счел, что «варяги» были кельтами (Он же. Об этнической природе варягов // ВИ. 1974. № 11. С. 54–83), и лишь затем окончательно утвердился в поморско-славянском происхождении варягов.

113

Сборник Русского исторического общества. «Антинорманизм» / Редколлегия: В. В. Дегоев, В. А. Захаров, А.Т. Кузьмин, И. А. Настенко, О.М. Рапов, В. В. Фомин, Ю.В. Яшнев. М., 2003 (См. рец.: Котляр П. Ф. В тоске по утраченному времени // Средневековая Русь. М., 2007. Вып. 7); Фомин В. В. Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005. О методах работы современных антинорманистов см.: Мельникова Е. А. Ренессанс Средневековья? Размышления о мифотворчестве в современной исторической науке // Родина. 2009. № 3. С. 56–58; № 5. С. 55–57.

114

Наиболее тревожащий современных «антинорманистов» вопрос – славянское vs. скандинавское происхождение слова «варяг». О крайней ограниченности исследовательской проблематики в области русско-скандинавских связей, навязанной антинорманизмом, см.: Мельникова Е.А. Тени забытых предков // Родина. 1997. № 10. С. 17–20.

115

См. работы В. А. Назаренко, О. И. Богуславского о Западном и Южном Приладожье и карелах, И. В. Дубова о Ярославском Поволжье, С. И. Кочкуркиной о Юго-Восточном Приладожье и карелах, А. Е. Леонтьева о Сарском городище и мери, Е. А. Рябинина о мери и мн. др.

116

Идея тесной связи всех народов, населявших берега Балтийского моря, лежала в основе коллективного труда, авторами которого были немецкие, польские, русские, финские и скандинавские археологи: Wikinger und Slawen / J. Herrmann. В., 1982 (пер. на рус. яз.: Славяне и скандинавы / Пер. Г.С. Лебедева под общ. ред. Е.А. Мельниковой. М., 1986). Позднее Г.С. Лебедев подробно сформулировал и разработал ее: Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985 (переиздание: СПб., 2005).

117

См.: Славяне и скандинавы; Muller-Wille М. Die Ostseegebiete wahrend des frtihen Mittelal-ters. Kiel, 1989; Duczko W. Wiking Rus. Studies on the Presence of Scandinavians in Eastern Europe. Leiden, 2004.

118

Именно эта почти не исследованная проблема, а не попытки доказать, что варяги есть славяне, является одной из важных и новых исследовательских задач отечественной науки. Относительно изучены археологические следы связей поморских славян с Данией и Южной Швецией (трудами польских, немецких, скандинавских археологов), матримониальные связи датской и упсальской династий правителей с правящими родами вендов и ободритов (см.: Успенский Ф. Б. Скандинавы – Варяги – Русь. М., 2002).

119

Лебедев Г. С. Эпоха викингов; Мельникова Е.А., Петрухин В. Я. «Ряд» легенды о призвании варягов в контексте раннесредневековой дипломатии// ДГ. 1990 год. М., 1991. С. 219–229; Мельникова Е.А. Скандинавы в Англии и Восточной Европе: формы интеграции // Россия и Британия на путях к взаимопониманию. Сб. докладов англо-российского симпозиума. М., 2010. С. 403–416.

120

Одним из таких исчерпавших ресурсы внутренней колонизации регионов был Готланд – память об этой ситуации сохранила «Сага о гутах», написанная в XIV в. В ней воспроизводится предание о нескольких волнах выселения с Готланда в Восточную и Южную Прибалтику, одна из которых предположительно датируется именно этим временем. См.: Сага о гутах / Пер. с древнегутского и коммент. С. Д. Ковалевского // СВ. 1975. Вып. 38. С. 307–311. О хронологии «Саги о гутах» см.: Nerman В. Die Verbindungen zwischen Scandinavien und dem Ostbaltikum in der jiingeren Eisenzeit. Stockholm, 1929.

121

Кулаков В.И. Кауп// Становление европейского средневекового города. М., 1989; Он же. История Пруссии до 1283 года. М., 2003; Nermann В. Grobin-Seeburg. Ausgrabungen und Funde. Stockholm, 1958; Деэмант К. Предметы скандинавского происхождения среди вещевого материала каменного могильника Прооза среднего железного века (Y-YI вв.) // IX Сканд. конф. Тарту, 1982. Ч. 1. С. 178–179; Седов В. В. Финно-угры и балты в эпоху средневековья. М., 1987. С. 15, 17.

122

Предметами обмена служили железные изделия, оружие, украшения (со стороны скандинавов) и продукты сельского хозяйства, кожи и т. п. (со стороны местного населения).

123

Кальмер Ю. Археологические древности Руси// Stratum plus. 1999. № 5: Неславянское в славянском мире. С. 153–157.

124

Kivikoski Е. Die Eisenzeit Finnlands. Helsinki, 1981. S. 19–20; Седов В. В. Финно-угры и балты. С. 45.

125

Ср.: Callmer J. Verbindungen zwischen Ostskandinavien, Finnland und Baltikum vor der Wikingerzeit und das Rus’-Problem // JfGO. 1986. Bd. 34. S. 357–369.

126

Мельникова E. А. Балтийская система коммуникаций в I тысячелетии и. э. // ДГ. 2009 год. М., 2010. Так, крупный торговый центр на юго-западе Ютландского п-ова Рибе имел в VI–VII вв. тесные связи с Фризией и через нее с Англией, но материалы раскопок говорят о его слабых контактах с Балтикой: BencardM. Excavations 1970–1976. Esbjerg, 1990.

127

См. подробнее: Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. Эволюция названия русь в процессе становления Древнерусского государства// ВИ. 1989. № 8. С. 24–38. Отмечу, что изобретение паруса скандинавами датируется V–VI вв., но каботажные плавания и плавания по рекам осуществлялись и позже на гребных судах. См.: Nylén E. Technologie des SchifFsbaus und Veranderung der Hafenanlagen // Przegląd Archeologiczny.. 1987. T. 34. S. 283–288.

128

По новейшим данным, ее начало датируется 730-ми гг.

129

В королевских сагах упоминаются летние набеги на земли Восточной Прибалтики (чаще всего на Эстланд и Курланд) почти всех конунгов Свеаланда и Вика (Южная Норвегия) вплоть до первых десятилетий XI в., а также данничество эстов, ливов и куршей, которое, однако, вряд ли можно рассматривать как сколько-нибудь устойчивое подчинение восточно-балтийских племен; скорее это были разовые поборы: неслучайно «подчиняют себе и облагают данью» то или иное племя многие конунги Упсалы – каждый раз как бы заново. См.: Джаксон Т. Н. ИКС-1993.

130

Кирьянов А. В. История земледелия в Новгородской земле. X–XV вв. //МИА. 1959. № 65. С. 306–362; Жекулин В. С. Сельскохозяйственная освоенность ландшафтов Новгородского края в XII–XIV вв. // Изв. ВГО. 1972. № 1. С. 21–29; Конецкий В. Я. Некоторые вопросы исторической географии Новгородской земли в эпоху средневековья// НИС. 1989. Вып. 3 (13). С. 3–19. И в более позднее время, в XII–XIII вв., обеспечение Новгородской земли хлебом зависело от его импорта с юга и юго-востока.

В последнее время земледельческую колонизацию предполагает И. Янссон (Jansson /. Warfare, Trade or Colonisations? Some General Remarks on the Eastern Expansion of the Scandinavians in the Viking Period// The Rural Viking in Russia and Sweden. Orebro. 1997. P. 9–64). Думается, что даже присутствие скандинавских имен в берестяных грамотах, присланных в Новгород из сельской местности в XI–XIV вв. (Мельникова Е. А. Скандинавские личные имена в новгородских берестяных грамотах // Славяноведение. 1999. № 2. С. 10–15), свидетельствует лишь о том, что в соответствующих деревнях – располагавшихся по преимуществу на водных путях – размещались новгородские сборщики даней или воины, контролировавшие пути, а не колонисты-земледельцы. Именно поэтому скандинавские имена в берестяных грамотах единичны и, как правило, вкраплены в списки славянских имен (единственное исключение составляет грамота № 2, где присутствует несколько скандинавских личных имен, одно из которых входит в состав топонима).

131

Традиционно считается, что эпоха викингов, в особенности ее начальная фаза, выражалась исключительно в форме грабительских набегов скандинавов. Действительно, осады Парижа и Лондона, разграбление Гамбурга и Дорестада – яркие и наиболее запомнившиеся современникам эпизоды этой эпохи. Но не менее, а может быть, и более важным было включение скандинавов в существовавшую к тому времени систему международной торговли: не случайно, значительное количество походов викингов было направлено на обеспечение своего участия в мировой торговле: см., например, о деятельности конунга Хедебю Готфрида в конце VIII – начале IX в.: Мельникова Е.А. Вступление норманнов в дипломатические отношения с Франкской империей// Historia animata. Памяти О.И. Варьяш. М., 2004. Ч. 3. С. 22–38. О том же говорит и поступление сердоликовых бус в Скандинавию из Каролингской Франции (Callmer J. Trade Beads and Bead Trade in Scandinavia ca. 800-1000 AD. Lund, 1977).

132

Главными предметами импорта из Скандинавии до того времени – почти исключительно в рамках внутрибалтийской торговли – были железо, поставляемое из Средней Швеции, и жировик, вывозимый из Норвегии (в небольших количествах жернова из жировика поступали на Рейн). Дания поставляла на балтийский рынок центральноевропейские импорты (в значительной степени – предметы роскоши), поступавшие с юга.