Дневник 1984-96 годов - Сергей Есин

Сегодня утром ездил к Вячеславу Афанасьевичу — сделали мне блокаду. В.А. прекрасный и отзывчивый человек. Написал письмо в Афганистан Геннадию Клюкину (переводчик, подполковник).

24 сентября, суббота. Живу в Ялте с 17-го и уеду 26-го. 27-го у меня семинар в Литинституте. Я заметил, что студенты все плотнее и плотнее "залезают" мне в душу. Недавно подумал, надо начать говорить с каждым и постепенно делать с ними дипломные работы. Старательно и упорно разнашиваю ногу. Минутами, особенно по ночам, прихожу в отчаяние, что это навсегда. Да, в общем-то я, пожалуй, простился с молодостью. Надо переходить на другой ритм и на другой стиль, а главное, перестраивать себя внутренне. Впрочем, этим я уже и занялся. Природа мудра, постепенно она приводит человека к решению необходимых задач, он с грустью, но, пожалуй, без сожаления прощается со своей молодостью. Прощай, прощай. Да было ли в этой молодости счастье? Пожалуй, были признаки успеха и признаки счастья, а так посмотришь — одни мучения и видимость успехов и блеска.

Долго не звонил в Москву. Как всегда, боюсь связи с внешним миром. Боюсь стрессов, которые не дадут мне жить и размышлять. Все, собственно, получил полной мерой. Из новостей — звонила литовская переводчица — кто? зачем? И звонили Ю.Н. Верченко с Борей Тихоненко: оба, наверное, по поводу директорства в СП. Я чувствую, они меня сломят. За ночь вчера я выработал, пожалуй, план и решил: кого куда поставлю.

В Ялте довольно много сделал по мелочам: написал рецензию на Валентину Соловьеву, рецензию на книжку Саши Цыганова, это мой ученик еще по сыктывкарскому семинару, сформулировал план телевизионной передачи. Сегодня, пожалуй, займусь романом, он у меня с собой. Я даже жалею, что оставил замечания Оскоцкого — сейчас самое время их реализовать. Великое дело — отторжение от близких и знакомых.

Очень много думаю о сервисе, о сфере обслуживания — это здесь меня окружает — и через все это прихожу к каким-то более обобщенным идеям. Все довольно безрадостно. Бардак в ресторане, жалобы туристов, ленивая ялтинская новь, отсутствие у большего числа молодежи высоких человеческих целей — все это вызывает чувство тревоги. Может быть, вторую главу "Власти культуры" начать с сервиса? Был на гастролирующем Вильнюсском варьете. Понравился канкан и несколько номеров из старого рока и буги-вуги. На память в тетрадь дневника приклеиваю билетик. Очень интересная на этом варьете произошла история. Я "высчитал" двух молодых людей — он и она — с их постоянным дивертисментом в жизни они действительно артисты.

Читаю сборник "Мой любимый рассказ". В этом чтении крепнет уважение и радость к профессиональному умению моих сверстников. Пока особенно понравился Баженов. Как ни странно, потух мой любимый Руслан Киреев — мелкая, по деталькам, многословная жвачка. Из мимолетных впечатлений уже делает рассказы. Эти мимолетные впечатления надо копить, прессовать. Много пишущий писатель — враг себе, если внимательно не следит за возникновением нового качества — следи за этим.

Много начинаю думать о новом романе. Возникают, высвечиваются из темноты отдельные эпизоды: телевизионный комментатор, нажимающий на кнопку микрофона, мальчик, сидящий в Ливадии на дереве — забрался и не может слезть, страсть к могилам (бабушка).

Заголовок, видимо, тот, который придумал СП — "Эффект Близнецов".

30 сентября, Рязань. В понедельник вечером приехал в Москву, а на следующий день уже уехал в Рязань. Во вторник утром провел семинар. Обсуждали Диму Сучкова. Как почти обычно, есть виртуозные пассажи, но с трудом выстраивается концепция, и материк весь дрожит, желеобразный, не стойкий.

Для меня все началось с вечера в филармонии. Говорят, что я был первым, с кого народ начал слушать. Сделал эссе минут на 10–15, несколько раз аплодировали. Комплекс обычных мыслей. Меня поражает, как писатели присваивают себе право говорить за совесть и человечество. Все было, как обычно. Распутин (рок и конкурсы красоты), Бондарев — о литературе. Все это продолжалось и на заседании секретариата, но еще с выходом (Ю. Лощиц, С. Лощенков) на еврейскую проблему. Такой большой народ — и вдруг его захватили 2 млн евреев. Как же они умудрились?

На экскурсии 27-го числа показали Рязань. Теперь никогда не забуду этот Кремль и стать собора.

Вчера вечером выступал с кучей провинциалов — слабо и неинтересно, кроме двух произаиков — Вл. Арсентьевича Ситникова и Юр. Борукина. Задавали вопросы о Солженицыне, о подписке, об "Огоньке", о Н. Ивановой, о "забытой литературе", как оцениваю литситуацию?

Сегодня продолжение, и у меня две встречи: с воинами Афганистана и авторский вечер вместе с Вл. Костровым.

1 октября, суббота. Утреннее заседание, плотные, интересные выступления Бондаренко, Лобанова. Очень неинтересно — о пьянстве, узко и однобоко — Викулов. Дал интервью ТВ, встреча с афганцами. Здесь пришлось дать маленький бой Бондаренко (дети партработников — Севрук и Лещинский), и потом авторский у нас с Вл. Костровым вечер. Все прошло нормально. "Приокская правда" напечатала мое выступление на вечере. Местное ТВ дало его тоже. Видел себя только краешком.

2 октября, воскресенье. Вчера ездил в Спас-Клепики. Было два выступления — на ватной фабрике и в ПТУ. По дороге заезжали в Солотчу. У меня было превратное представление о Рязанщине, как о земле достаточно пустынной. Красивый монастырь, стоящий на речной, окской стороне. На другой стороне в ясный день видно Константиново.

Сегодня утром проснулся от крика. Выглянул в окошко — внизу люди собирались на праздник Есенина. Вся площадь запружена. Вот и один из ответов об интуитивной тяге к культуре. Моя надежда найти в Спас-Клепиках Е.И. Федуттинова, моего сержанта в армейской службе, не осуществилась. Никто из встреченных мною такого человека не знает. Вот и оборвалась армейская ниточка. Прощайте, товарищ старший сержант!

Вечером с автобуса на автобус — поехал на вечер "Нашего современника". Пробыл только один час и уехал — все было скучно, Куняев, А. Кузьмин повторяли уже сказанное. Викулов, по обыкновению, нес полуграмотную чепуху. Грустно. Такое ожесточение в "русском направлении" иногда связано с собственной недостаточностью художественной практики.

Спас-Клепики теряют свой "Спас". В городе, куда бы ни пошел, "Клепиковский" район, "клепиковская" школа, карта и административные документы еще держатся.

Был в прекрасном Музее Есенина. Как все же многому мы обязаны неутомимому Ю.Л. Прокушеву!

Сегодня в Константиново и — в Москву!

21 октября, пятница. Я даже боюсь дневника. Так страшно жить и получать известия. Юра снова в больнице. Вечером был у него. Он вышел из палаты такой худой, как мальчик, я его не узнал. Когда прощались, я обнял его. Родное памятное тепло, пригладил голову — тугие с сединой волосы. Вспомнили маму, отца. Он очень мучается.