Трагедия королевы - Луиза Мюльбах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пока еще ничего, ваше величество, но рано утром я был еще в Париже, и то, что я видел, принудило меня спешить сюда, чтобы предостеречь ваше величество… Весь Париж в волнении… весь Париж идет на Версаль.
— Чего же они хотят? Напасть на Национальное собрание? Объясните, я ничего не понимаю?
Когда Тулан разъяснил, в чем дело, королева поспешно направилась ко дворцу. Она не простилась с Трианоном, а между тем видела его сегодня в последний раз! В парке близ дворца ее встретил министр внутренних дел Сен-При, и его бледное от страха лицо подтвердило слова Тулана.
— Ваше величество, дурные вести! — сказал он.
— Я знаю, — спокойно ответила королева, — господин Тулан известил меня, что из Парижа идет сюда толпа женщин, десять тысяч женщин. Вы видите, я иду, чтобы принять их. Господин Тулан, — обратилась она к молодому человеку, — я знаю, что могу положиться на вас и что вы помните свою клятву. Ступайте в Национальное собрание; я пойду во дворец. Каждый из нас исполнит свой долг.
Весь Версаль был в страшном волнении; все растерялись. Король еще не вернулся с охоты, и королева спокойно и без страха приняла на себя его обязанности. Прежде всего она послала шталмейстера маркиза Эбьера навстречу королю, чтобы поторопить его возвращение; министру внутренних дел Сен-При она поручила разместить отряд гвардейцев во внутренних покоях дворца. Она ободрила расстроенных дам и приласкала своих детей, испуганных суматохой и боязливо жавшихся к матери.
Во дворец приходили все новые вести, подобно буревестникам, возвещающим ураган. Рассказывали, что к женщинам уже присоединилось несколько тысяч гвардейцев, что у них есть две пушки, что все мужчины вооружены и что вся толпа распевает дикие, воинственные песни.
Королева слушала все это без малейшего страха. Женщинам, которые окружили ее с плачем и жалобами, она велела уйти во внутренние покои и увести детей, все двери закрыть и никого не впускать, кроме ее самой. Она горячо поцеловала детей и не оглянулась, когда дамы уводили их; она даже вздохнула свободнее, когда двери закрылись за ними.
— Теперь у меня хватит мужества перенести все, что угодно, — сказала она Сен-При, — мои дети в безопасности. Только бы король скорее вернулся!
Как раз в эту минуту вошел король. Мария-Антуанетта бросилась в его объятия и устало склонила к нему на грудь еще за минуту пред тем так гордо поднятую голову.
— О государь, дорогой мой государь! — воскликнула она. — Слава богу, что вы здесь! Теперь я ничего не боюсь! Вы ободрите всех, вы каждому скажете, что он должен делать! Париж идет на нас, государь, но Бог и Франция — за нас! Вы отстоите честь Франции и престола против мятежников!
— Сначала надо узнать, чего хотят эти люди, — уклончиво и нерешительно ответил король, — нельзя сразу встретить их угрозами, не переговорив с ними.
— Государь! — в ужасе вскрикнула королева. — Вступать в переговоры с мятежниками — значит признавать за ними какое-то право. Но ведь вы не захотите этого?
— Я посоветуюсь со своими министрами, — сказал король, указывая на входивших министров, которых привел Сен-При.
Но какой это был совет! Все что-нибудь предлагали, но все были, в сущности, совершенно беспомощны. Никто не решался взять на себя какую-либо ответственность, хотя каждый сознавал, что опасность возрастает с каждой минутой.
— Государь, — сказала королева, которая одна не потеряла присутствия духа, — вы должны спасать государство от революции. Борьба началась, и нельзя уклониться от нее. Призовите свои войска, станьте во главе их и позвольте мне быть подле вас! Мы не должны поддаваться революционерам, и если мы их не одолеем, то они проникнут во дворец королей через наши трупы. Государь, мы должны продолжать жить, как короли, или умереть, как подобает королям!
Но на этот призыв отважной женской души Людовик ответил сдержанно, даже боязливо, и, когда с улицы донеслись дикие крики приближавшейся толпы, совещание все еще не привело ни к каким результатам. Королева, бледная, но по виду спокойная, вышла в соседнюю комнату и молча прислушивалась к робким советам министров и к новым сообщениям, приносимым с улицы. Народная толпа уже наполняла Версаль. Национальные гвардейцы братались с мятежниками; королевским гвардейцам грозили, их оскорбляли; нескольких из них толпа стащила с лошадей. На площади перед дворцом прогремело несколько ружейных выстрелов.
Королева подошла к окну. Она увидела на парижской дороге облака пыли, лошадей, скачущих без всадников, которых толпа, по-видимому, убила; потом увидела черные, зловещие волны народа, двигавшегося с диким криком и воем. Кричащие, визжащие женщины с распущенными волосами грозно потрясали голыми руками; их глаза сверкали, губы произносили проклятия. Мужчины в разорванных блузах были с пиками, ножами, ружьями; среди них национальные гвардейцы об руку с блузниками и с разъяренными женщинами. Слышались шум, яростные крики, пронзительный хохот, угрозы! Толпа приближалась. Кулаки бешено заколотили в железную решетку. Послышались визгливые женские голоса:
— Мы хотим во дворец! Нам нужно поговорить с булочником! Если нет другой еды, мы закусим кишками королевы!
Мария-Антуанетта снова вошла в комнату короля. Ее лицо приняло суровое и упорное выражение; на губах играла презрительная улыбка, голова гордо откинулась назад.
— Государь, — сказала она, — они пришли. Бежать, как вы предполагали, уже поздно. Единственное, что нам остается, это — защищаться и спасти корону хоть для нашего сына, если нам самим суждено потерять ее.
— Есть еще выход: вернуть народ на путь долга, — кротко ответил король, — его обманули относительно нас, его восстановили. Надо попытаться уверить его в наших к нему чувствах.
Королева с минуту с ужасом смотрела в кротко улыбавшееся лицо короля, потом
