Вдали от рая - Олег Рой

Увлеченные собственным рассказом пациенты редко замечали, что одна из стен кабинета, та, к которой они сидели спиной, была полностью зеркальной. Мало внимания обращали они и на странное приспособление, всегда находившееся на столе между стопкой хорошей бумаги и письменным прибором с двумя перьями и чернильницей, – некую сложную систему зеркал, замысловато скрепленных ободьями и спицами из белого металла. Во время приема врач иногда заглядывал в эти зеркала, отражавшие, казалось, лишь темноту. Большинство пациентов полагали, что эта машинка служит для осмотра горла или проверки глаз, однако мысли спросить ни у кого не возникало.

На случай вопросов у Дмитрия Волковского было заготовлено примерно такое объяснение. Вполне убедительное. Поскольку если бы он открыл истинное назначение своего прибора, ему бы никто не поверил…

В тот далекий день, день его второго рождения, Дмитрий со всех ног бежал от дома Арины и остановился только тогда, когда оказался уже очень далеко от деревни. Тут он позволил себе небольшую передышку и, уйдя от дороги подальше в лес, прислонился спиной к стволу растерявшей листву березы и попытался как следует все обдумать. Ясно было одно – возвращаться в деревню ему никак нельзя. Ощупав карманы тулупа, Волковской с радостью обнаружил, что у него с собой самое необходимое – паспорт и немного денег. И это открытие значительно облегчало его жизнь.

Отыскав дорогу, ведущую к городу, Дмитрий не без труда добрался до Орла, откуда дал телеграмму-молнию университетскому товарищу, умоляя выслать денег на билет. Волковскому везло – или это ведьма Арина продолжала, даже после смерти, помогать ему? Во всяком случае, товарищ телеграмму получил и откликнулся незамедлительно. Уже на следующий день поезд умчал Дмитрия в Петроград, где везение продолжилось. Знакомый профессор университета сразу признал в Волковском одного из лучших своих студентов и с удовольствием взял его к себе ассистентом. Он и не предполагал, что перед ним уже совсем другой человек…

Под прикрытием того, что работает над обширным научным трудом, Дмитрий стал посещать библиотеки, но разыскивал в хранилищах литературу не столько о медицине, сколько о тайных знаниях, науках, давно отвергнутых людьми, которые слишком много возомнили о своем разуме. На его счастье, такая литература сохранилась, и получить ее на руки еще было относительно легко.

Вот когда Волковской с благодарностью вспомнил частные уроки, которые давал второгодникам! Вспомнил бестолковых оболтусов, которым вдалбливал латинские спряжения до того, что они намертво впились в его собственный мозг. Вспомнил и гимназического латиниста по прозвищу Свистулька, который своим смешным прерывистым фальцетом декламировал цитаты из Катулла и Марка Аврелия… Для изучения средневековых книг все это, когда-то до тошноты противное, оказалось неоценимым богатством.

В поисках нужных книг он ездил в библиотеки других городов, сделался завсегдатаем букинистических магазинов и книжных лавок, постоянно толкался на рынках. С большим трудом, просеивая горы ненужной шелухи, как старатель просеивает пустую руду в поисках крупиц золота, Волковской постепенно находил ответы на вопросы, поставленные его нетерпеливым умом. Очень помогали ему и те знания и умения, которые он получил от Арины.

Несмотря на то что он был учеником колдуньи, считать себя колдуном Дмитрий не хотел. Кто такой колдун в народном представлении? Тот, кто продал душу дьяволу. Состоящий в непосредственном общении с нечистой силой, которая дает ему возможности для совершения тех или иных поступков, главным образом недобрых. Человек, вызывающий недоверие, страх, а то и ненависть у всех окружающих. Вдова Арина – типичный тому пример. Со всеми этими голосами, шумами и стуками, которые чудились деревенским в ее доме. Хотя не исключено, что все это «очевидцы» просто придумали для пущего эффекта. Но факт остается фактом – Арину ненавидели и боялись.

Такой путь Дмитрия не устраивал. В глубине души Волковской оставался атеистом. Его ясный, вышколенный университетским образованием ум находил в рукописях алхимиков и средневековых еретиков сведения, которые шли вразрез с современной медициной, однако во всем остальном – по логике, по материализму своих оснований – вполне заслуживали звания науки. Он понимал – чтобы применять их на практике, нет необходимости свидетельствовать верность дьяволу, осквернять алтари и проделывать другие глупые нелогичные действия, так же как нет подобной необходимости для того, чтобы вылечить ангину или прооперировать аппендицит. Просто современная наука еще не достигла такой стадии развития, на котором сможет изучать ауру (этот термин он почерпнул из трудов теософов и современных мистиков), ее повреждения и методы воздействия на нее.

Что же касается Арины, которую Волковской не переставал вспоминать во время своих занятий, то теперь она представлялась ему лишь жертвой народного суеверия. Да, эта малограмотная женщина действительно обладала способностями и умениями, которые не развиты у обычных людей. При этом она действительно была психически нездорова, во всяком случае, неуравновешенна. Воздействовав на расстоянии огромной силой своей энергии на его, Дмитрия, ауру, она сумела вылечить его травмированную голову (хотя, казалось бы, ситуация была совершенно безнадежной) – и сама убедила себя в том, что теперь должна умереть, отдав собственную жизнь взамен спасенной жизни Волковского. А свернутая шея? Тоже ничего удивительного. Человек, находящийся в особом состоянии психики, способен проделывать со своим телом и не такие труднопостижимые вещи, это подтвердит каждый, кто когда-либо посещал клинику для душевнобольных… Одним словом, Арина – пример того, как не стоит поступать, чтобы не устроить самому себе печальный конец.

Тем не менее Волковской был бесконечно благодарен своей наставнице, которая помогла ему сделать первые шаги в постижении тайной науки. Во-первых, ее схема устройства мира, основанная на учении об энергетике и аурах, нашла свое подтверждение как в средневековых рукописях, так и в современной эзотерической литературе. А во-вторых, под ее руководством Волковской сам овладел искусством видеть ауру. Правда, этот процесс был очень трудоемким, так как требовал от него огромного напряжения и значительной траты энергии.

Изучая древние книги, Дмитрий обнаружил, что не стал первооткрывателем в своей области – многие исследования и изобретения существовали уже задолго до него. И это показалось естественно – человеку свойственно восполнять недостаток своих способностей техническими приспособлениями. Чтобы возместить недостаток быстроты ног, придумано колесо, чтобы усилить зрение, изобретены подзорная труба и бинокль, микроскоп и телескоп; неумение летать компенсируют воздушные шары, дирижабли и аэропланы. Неудивительно, что средневековые ученые задумывались над прибором, помогающим видеть ауру, – в их рукописях Волковскому встретилось несколько теоретических описаний и даже чертежей подобного устройства.

Потратив более года на доработку и усовершенствование их идей с позиций современной оптики, Дмитрий сумел создать подобный прибор и остался доволен своим изобретением. Он назвал его мируаром – от французского слова le miroir, то есть зеркало. Мируар устанавливался в абсолютно темной комнате, и когда на человека, находящегося в ней, особым образом направлялся специальный луч, то в зеркале за его спиной отражался не только он сам, но и его аура. Рассматривать и изучать ее теперь было значительно проще, никаких особенных усилий не требовалось.

Данные, полученные благодаря мируару, значительно помогали Волковскому в работе, но ни в коем случае не заменяли собой других, более традиционных средств диагностики. Да и лечение больных, разумеется, не сводилось к манипуляции с аурой – это было лишь частью процесса, при этом незначительной. Волковской действительно был хорошим врачом, в самом что ни на есть привычном понимании этого слова. Изучение тайных наук не выветрило из его головы ни полученные в университете знания, ни богатый опыт, приобретенный во время деревенской практики. Так что свою медицинскую славу Дмитрий Владимирович Волковской завоевал вполне заслуженно.

Пока в его жизни все шло как нельзя лучше, но Дмитрий отлично понимал, что не имеет права расслабляться. Во-первых, он жил в непредсказуемой стране, в которой в любую минуту могло случиться все, что угодно. Одно время он всерьез подумывал о том, чтобы перебраться в какое-нибудь другое, более спокойное и надежное государство, во Францию или Швейцарию. Но увы! Момент, когда эмигрировать было относительно несложно, Волковской упустил. Теперь же это было сопряжено с немалым риском, а рисковать он не хотел – слишком дорожил своей жизнью, своей свободой и своими знаниями.