Источник миров. Ось времен - Генри Каттнер

— Это тот самый новый Эйнштейн?

— Да, в какой-то степени. Но он дилетант. Хотя, возможно, и гений. Мозг у него скачет, как кузнечик. Калб разработал новую область математики и даже не подумал, как ее практически использовать. Он… впрочем, вы сами поймете все, когда познакомитесь с ним. Сейчас он занимается чем-то совсем новым. Новым и очень важным. Я хотел бы, чтобы кто-нибудь об этом написал, и Ира Де Калб потребовал вас.

— Но почему?

— У него есть свои соображения. Может, он вам и объяснит все, но я не могу, — он протянул мне контракт. — Ну как?

— Хорошо, я попытаюсь, — сказал я. — Но если работа мне не понравится…

— Понравится, — угрюмо сказал Аллигер. — Когда вы познакомитесь с Ира Де Калбом, вам понравится, я гарантирую.

Дом Де Калба вписывался в склон горы, как будто его построил сам Френсис Ллойд Райт. Когда я взобрался на верхнюю террасу по ступеням из серого камня, я уже едва дышал.

Служанка ввела меня в комнату и предложила подождать.

— Мистер Де Калб ждет вас, — сказала она, — он будет через десять минут.

Одна стена комнаты, где я находился, была стеклянной, и через стекло открывался вид на Аппалачские горы, покрытые лесами, изумительными по красоте. В комнате, кроме меня, находился еще кто-то. Это была женщина. Она встала из-за стола, когда я вошел. Я сразу узнал ее, хотя мог видеть только очертания прямой фигуры на фоне ослепительного света.

— Доктор Эссен! — воскликнул я. И сразу проникся уважением к своей будущей работе. Не может быть, чтобы такие люди, как Ира Де Калб и Летта Эссен собрались вместе из-за какой-то чепухи.

Я знал доктора Эссен. Дважды я брал у нее интервью сразу после Хиросимы. Тогда я интересовался ее совместной работой с Фришем и Меснером. Мне очень хотелось спросить, что она делает здесь, ко я не стал. Я знал, что узнаю больше, если она захочет говорить сама.

— Мистер Де Калб попросил меня встретить вас, мистер Кортленд, — сказала она приятным мягким голосом. — Я очень рада снова встретиться с вами. У вас в Рио было небольшое приключение, не так ли?

Она снова лукаво улыбнулась мне. Ее усталое лицо обрамляли коротко остриженные волосы, серые глаза разили, как стальные копья, если вы прямо встречали ее взгляд. В основном она была мягка и нежна, но иногда ее быстрый пронзительный взгляд пугал. Он говорил о том, что в этой мягкой усталой женщине таится изощренный мозг.

— Я разрешу мистеру Калбу рассказать вам все, — сказала она. — Это не моя тайна. Однако вы вовлечены в нее гораздо больше, чем полагаете. — Она помолчала, не глядя на меня, и носком туфли подцепила угол ковра. — У нас есть немного времени, и я хочу оценить вашу реакцию на… на кое-что. Идемте со мной.

Мы вышли в холл, опустились по лестнице и очутились в большой комнате, великолепно обставленной.

Видимо, кабинет, подумал я. Однако все книжные полки были пусты, и на всем лежал слой пыли.

— Камин, мистер Кортленд, — сказала Эссен и показала рукой на камин. Я подошел ближе, затем опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть.

Это был обычный камин из обычного камня, но на одной стороне его было какое-то пятно.

У меня в голове бешено закружились мысли. Я понял, что значит остановить время. В голове одновременно вспыхивали тысячи разных образов и мыслей. Я увидел пятно. И сразу понял: трансмутация. Не знаю, почему я так подумал. И затем, не успев прийти к какому-то разумному выводу относительно того, что происходит со мной, я уже очутился в той аллее в Рио, в три часа утра. На меня с распростертыми руками двигалось что-то темное. Я слышал шипение в ушах, ощущал ожог от прикосновения, я вспомнил взрыв источника энергии во мне в тот момент, когда происходила смерть человека. И я знал, что все это связано между собой — и то, что произошло со мной, и это пятно на камине. У меня не было никаких оснований для такого вывода, но я был уверен в своей правоте.

Я, не спрашивая ни о чем, внимательно осматривал камин. Пятно было неправильной формы. Казалось, что камень в этом месте перешел в какую-то другую субстанцию. Она была мне совершенно неизвестна. Серый цвет камня обрывался внезапно, и начиналось другое вещество, почти прозрачное, с темными прожилками и крупными зернами. На деревянных панелях, которыми были обиты стены, на ковре, висящем рядом с камином, тоже было такое же пятно. Я поднял глаза.

— Не прикасайтесь к нему, — сказала доктор Эссен.

Но я и не собирался этого делать. Мне не нужно было касаться, чтобы узнать, каковы будут последствия. Я знал, что прикоснувшись, получу ожог как от трения, хотя все казалось абсолютно неподвижным. Доктор Эссен, как я понял, взглянув на ее лицо, тоже это знала.

Я еще раз вгляделся в прожилки в пятне. Причудливо перекрученные между собой, они казались совершенно инородными в теле полупрозрачного материала.

Я поднялся.

— Что это? — голос мой чуть не сорвался.

— Некрон, — ровным голосом ответила она, так внимательно глядя мне в лицо, что мне стало не по себе. — Так назвал это вещество мистер Де Калб. Слово ничем не хуже и не лучше других. Это… это новый вид материи, мистер Кортленд. Вы когда-нибудь видели подобное? — ее острый взгляд пронзил меня, как удар меча.

— Пожалуй нет, — сказал я. — Но…

— Хорошо, я понимаю, — прервала она меня. — Я просто хотела убедиться кое в чем. И я убедилась. Теперь пойдем отсюда, и ради Бога, никаких вопросов, пока вы не просмотрите запись.

— Запись? Что…

— Ее нашли во время раскопок на Крите. Она очень любопытная. Вы увидите ее. Идем.

Она заперла дверь.

Мистер Де Калб, как и древние греческие статуи, не выглядел на свои 47 лет. Он был похож на юношу, высокого, прекрасно сложенного, волосы его были коротко пострижены, лицо приятное, спокойное.

Никакие переживания и невзгоды не смогли избороздить морщинами его гладкий лоб. По всему было видно, что он прекрасно владеет собой и умеет подавлять свои эмоции. Это было лицо Будды, спокойное, сосредоточенное. Но в глазах его была одна странность: я не мог определить их цвет.

Они, казалось, были затянуты пленкой, как у кошек. Светло-голубые, подумал я. А может, серые. Или совсем бесцветные.

Он крепко пожал мне руку и опустился в кресло, вытянув ноги.

Затем он хмыкнул и стал рассматривать меня своими бесцветными глазами. Во всех его движениях, дикции, манере говорить — чувствовалось, что он презирает весь мир и всех людей, кроме себя. Ну что же, подумал я. Он имеет на это право. Он гений.

— Рад приветствовать тебя, мистер Кортленд, — сказал он. — Ты мне нужен. Не из-за твоего ума, которого у тебя не так уж много. Не из-за твоих физических достоинств, которые наверняка пострадали в схватке с неумолимым временем. Но я уверен, что мы сможем работать вместе.