Ролевик: Рыцарь - Олег ГОВДА

Отпустив подол, я быстро заработал руками и ногами, стараясь удерживать себя поперек течения, так, чтоб чувствовать его напор левым боком. И поскольку тот продолжал возрастать, можно было надеяться, что я двигаюсь к середине реки, а не наоборот.

Еще пара сильных гребков и подошло мгновение, от которого зависела жизнь. Воздух был на исходе, и надо было подниматься на поверхность. И тут я почувствовал, как тело охватывает парализующий мышцы ужас. 'Нет! Только не наверх! – вопило сознание. – Там смерть!' Умирать всегда страшно, а умирать человеку, который как бы только что начал жить, не хочется вдвойне. К сожалению, смерть была не только наверху, но, и здесь, в уютной тиши речных вод. Приходилось выбирать ту, что менее вероятна.

Чтоб прогнать страх, я рванулся к поверхности с такой силой, что буквально вылетел из воды по пояс, словно огромная белуга или осетр. И, пока легкие жадно вдыхали воздух, успел заметить, что нахожусь почти на средине реки, ближе к лучникам, чем к роще, а уже в следующее мгновение, вновь погрузился в воду.

Лучников для Испытания и в самом деле подобрали самых лучших. Поэтому, хоть я вынырнул гораздо позже и дальше чем меня выглядывали, три стрелы свистнули в воздухе с ничтожным запозданием. Но, и его хватило для того, чтоб смерть пронеслась мимо, лишь слегка царапнув плечо.

Теперь я знал куда плыть и использовал свой шанс до конца, мощно загребая руками и ногами, разрешая течению уносить себя подальше от стрелков. Но, теперь и те знали, что беглец не утоп и где можно примерно ожидать моего следующего появления.

Больше уповая на милость Создателя, я все же использовал, не бог весть какую хитрость и, прежде чем вынырнуть, поднял над головой снятую рубаху. Шесть стрел пробили ткань почти одновременно с тем, как она забелела среди волн. И вновь взяли свою дань – одно острее пронзило мне левую ладонь, и я, едва не захлебнулся от острой боли. Но все же сумел воспользоваться предоставленным шансом, и вдохнул еще раз.

Я уже миновал стремнину и существенно приблизился к противоположному берегу, но со стрелой в руке плыть дальше было затруднительно, и почти весь запас воздуха я использовал на то, чтоб оставаясь под водой, сломать древко и вытащить его из раны. Только течение увеличивало расстояние между мной и лучниками. Да и то, если те не побежали вниз по течению. В чем я не сомневался ни на мгновение. Но, нужно было плыть дальше, а для этого – хотя бы еще раз вдохнуть полной грудью.

Как можно осторожнее я всплыл, задрав лицо вверх, пытаясь лишь одними губами достать до вожделенного воздуха. Я этого не видел, но собственную сметливость вполне смог оценить Ставр, за что и был вознагражден дружеским тумаком от Любомира. В любое иное время суток, подобный маневр окончился бы моей смертью, но играющие на ряби волн, блики от лучей заходящего солнца, создали на воде такое количество белесых пятен, что прибавление к ним еще одного, прошло почти незамечено. А когда все ж распознали лицо беглеца, время было упущено. Шесть раз тренькнула тетива, и шесть, оперенных серыми гусиными перьями, стрел вспороли воздух, вслед уходящему на глубину человеку, но, даже не царапнули меня.

Крик досады вырвался из уст троих, оставшихся без стрел, лучников, и они в азарте бросились к привязанным неподалеку лодкам. Правилами Испытания не предусматривалась смена оружия, но и не запрещалось помешать испытуемому, выполнить задание, голыми руками. А трое осталось на берегу, условившись между собой, теперь стрелять только по очереди…

Не зная обо всех этих приготовлениях, я продолжал плыть, пока на очередном гребке, не задел пальцами, к счастью, целой руки, прибрежный ил, а потом и грудью не наполз на отмель. Понимая, что сквозь мелкую воду мое крупное тело отлично видно, я резко откатился в сторону, подтянул ноги и толчком бросил себя вперед. Оба движения уберегли меня от двух выстрелов, но третья стрела все ж настигла, глубоко вонзившись в мякоть левого плеча. Боль, рванувшая измученное и задыхающееся тело, была ничем в сравнении с радостью, которую я ощутил. Ведь эта стрела была последней, а я находился на противоположном берегу, живой и, сравнительно, невредимый.

Лодку, пересекающую реку, я конечно же заметил, но не отнес ее к разряду опасностей. И только отдышавшись настолько, что сквозь шум в ушах смог различить приветственные крики горожан, большая часть из которых даже не знала, в чем подозревается чужак, но все равно была рада столь очевидному изъявлению милости Создателя, – обычно не балующего людей особым вниманием. А среди них и вопль Лукаша:

– Игорь, беги к роще! К роще беги! В лодке враги! Беги!

– Что же вы собственные правила нарушаете? – возмутился я, но вместо того, чтоб со всех ног броситься к спасительной рощице, уселся на берегу, давая телу отдышаться. – Говорили, что надо всего лишь увернуться от стрел, а сами драться хотите? Ну, добро… Кулаками махать, дело знакомое. Вот только стрелу вытащу, мешает…

И забормотал привычно: 'Мы кроме мордобития, другому не обучены. Кроме мордобития никаких чудес…'.

Одновременно, я крепко ухватился за древко и ровно, без рывков потащил стрелу из раны. Кость была не задета, а кровь, хоть текла и обильно, но без толчков, характерных, когда задеты сосуды. Пожалев об утопленной рубахе, лоскутами которой можно было бы перевязать раны, я встал на ноги и неспешно, по-прежнему основное внимание обращая на восстановление дыхания, двинулся к березняку.

Три свежих и раззадоренных собственной оплошностью бойца, против измотанного и дважды раненого в левую руку, испытание достаточно серьезное, даже для мастера кулачного боя. Но, я уже шел на кураже, и остановить меня можно было только убив.

Первого, бросившегося, я даже не удостоил ударом, а всего лишь уклонился влево, подставляя ногу, и тот – со всего маху, кубарем укатился куда-то за спину, ломая своим весом кусты и собственные ребра. Второго остановил сильнейшим ударом в живот ногой, оставив его мужчиной лишь благодаря тому, что в последний момент вспомнил слова наставника: 'Никогда не бей воина в пах, если не собираешься прикончить! Заимеешь врага на всю жизнь'. Третьему лучнику я разрешил начать удар, потом перехватил кулак, развернул вокруг оси, нагнул и сильным пинком послал в реку. После чего – неспешно подошел к опушке, отломил с ближайшей березы веточку и стал обмахиваться, словно отгоняя мух…

* * *

Трудный день остался позади, вместе с восторженными воплями жителей Зеленца, клятвенными заверениями Любомира, что с этой минуты, каждый, кто усомниться в моей искренности будет должен сперва убить по меньшей мере двух из рода Зеленых Вепрей и одобрительным кивком графини. Звенислава была не многословна, но о том, что Испытание воли Создателя завершено и с меня снимаются все подозрения, огласила сразу. Потом моими ранами занялся лекарь, и, похоже, от примененных снадобий, я незаметно для себя заснул. Поскольку, когда вновь открыл глаза, за окном была ночная темень, а я лежал на своем ложе, раздетый, укутанный легким покрывалом и с перевязанными ранами, которые, кстати, совершенно не беспокоили. Умение здешнего лекаря, было достойно всяческих похвал, увы, было с чем сравнивать из прошлой-то жизни.