Я тебя вылечу (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

Мы уехали к маминым родителям, далеко на периферию. .Вернулась я сюда к отцу, когда поступала в институт. С Валентиной они так и не сошлись. Но Ник тогда уже жил у него.

Простецкий светлоглазый мальчишка. Не слишком-то мы подружились в силу разницы в возрасте, но кровные узы взяли свое. И через какое-то время, я начала чувствовать его неотъемлемой частью семьи. А он меня слушаться. Через раз, но все же.

Отец погиб за год до несчастного случая с Ником. В очередной командировке.

У меня не поднялась рука отправить брата обратно к матери в деревню. Так и живем вместе в моей квартире, а его однушку сдаём. Отец позаботился, чтобы мы оба остались с жильем.

После смерти отца, Валентина несколько раз пыталась перебраться к нам, намекая на свободную квартиру Никиты. Но я встала в стойку богомола и не позволила! Оформлена она пока на меня. Отец на счет валентины иллюзий не питал и побоялся оформлять на несовершеннолетнего Ника.

После несчастного случая Валентина Ивановна припухла со своими инициативами. Ребенок-инвалид, это совсем не одно и то же, что взрослый подрабатывающий сын, верно? Но иногда она приезжает на пару тройку дней и зовёт Никиту обратно. Как мне кажется, зная наверняка, что он ни за что не согласится.

И я стала не любить ее в десять раз сильнее. Моим чувствам она отвечает искренней взаимностью. Мы друг друга едва терпим.

Завтра понедельник. Госпитализация...

Захожу к ней на кухню. Она готовит что-то. Неприятно пахнет пивом... Она - любитель.

- Валентина Ивановна, это нужно подписать, - подсовываю я ей заранее все возможные бланки из нашего отделения, которые могут понадобиться при лечении Никиты.

Перебирает в руках бумаги.

- Не буду... Мало ли там что. Может там кредит какой…

Закатываю глаза.

- Так - почитайте.

Берет в середине бланк, читает.

Первую операцию Никите сделали экстренно. Приняли и мои подписи на документах.

Сейчас же для любого вмешательства необходима подпись родительницы. Так как речь идёт не о жизни, а о ее качестве.

- Не пойму про что это.

Я ей объясняю, что для того, чтобы он встал на ноги, придется ломать его заново и все реконструировать. Уж лучше бы я соврала!

Валентина Ивановна начинает орать, что ни за что такое не подпишет.

- Врач сказал, что он не встанет. Зачем издеваться?!

- Это был плохой врач!

- А ты что - хороший?! Совсем сына мне угробить хочешь? Да ты хоть знаешь что каждый наркоз десять лет жизни отнимает?!

- Это бред! Подписывайте! - рычу я.

Упрямо откладывает бумаги.

- Без консультации нормального врача - ни за что.

- Я - врач.

- Нормального!

- Консультация будет самое раннее в понедельник, - сжимаю я переносицу. - А скорее всего - после всех обследований. Но вы ведь ночью уезжаете, так? Подпишите хотя бы доки на госпитализацию и обследование. Они уж точно десять лет жизни не отнимают.

- Отстань от него. Он и так восемь месяцев по этим больницам. Измучила парня! Сказали же, что в России ему лучше не сделают. А на заграницы у нас денег нет. Сейчас он хоть сам в туалет ходит и отцом быть может. А поломают его, ещё и не ясно будет ли это все работать!

- Никита! - с возмущением залетаю к нему в комнату. - Она не подписывает!

- Тайсон... Может и правда не надо, а? Чего-то мне страшно... А вдруг и правда, как она говорит будет. Шансов же все равно мало.

- Ник, ты что не понимаешь - всю жизнь в кресле!!

- Ну живут же как-то люди... Лера, вот...

- Лера?! Лера умница! Пашет из последних сил, несмотря на боль, чтобы встать, ясно? Не такая лентяйка, как ты, - опять безбожно вру я. - Она уже встаёт. Скоро пойдет сама... Угонишься за ней на кресле?! Иди и поговори с матерью! Если тут не будут стоять ее подписи, поедешь к ней в деревню! - рявкаю на него.

- Да ладно, Тайсон, я знаю, что ты меня не бросишь, - вздыхает он. - Только угрожаешь.

- Вот и ты не бросай меня, пожалуйста! - сдают мои нервы и подводит голос.

Слушаю из коридора их разговор. Валентина его отговаривает. Пугает импотенцией и недержанием. Он очень боится этого... Пугает кучей вычитанные в жёлтой прессе историй. Она верит в этот бред...

Кручу в руках телефон, медитируя на номер Хасанова. Позвонить, попросить его, чтобы надавил на Валентину как хирург. Чтобы успокоил Ника. Он такой... авторитетный и властный. У него получится.

Так неудобно...

Но преодолевая эту неловкость, набираю его.

- Хасанов... - видимо не глядя кто звонит отвечает он.

- Привет, Руслан. Это я...

- Привет... - растерянно.

- Не вовремя? - кусаю губы.

- Что-то срочное?

Ну как сказать?..

И я молчу, уже практически сожалея, что набрала.

- Тая?

- Нет, ничего... Ладно... - скидываю вызов.

Я так привыкла в последние годы "все сама", что чувствую себя практически неприлично, рассчитывая на помощь мужчины. Даже своего. Быть может потому что он и не мой. Просто... Я - его.

Внутри скручивает от этой мысли. Обессиленно сползаю по стене.

Хасанов, перезвони мне, пожалуйста.

Но он не перезванивает.

Я сама ее заставлю. Сейчас только подышу, наберусь сил...

По щекам от минутной слабости - слезы. Тушь щиплет глаза. Сижу жалею себя. А потом ругаю, что жалею. А потом жалею, что ругаю. Так, короче. Хватит. надо что-то делать.

В дверь звонок.

Быстро вытерев тыльной стороной слезы, открываю дверь.

Дава...

- Добрый вечер, - улыбаясь поджимает губы. - Можно?..

- Ты бы позвонил, хотя бы... - растерянно шмыгаю носом.

- Если бы я позвонил, ты бы съехала, - улыбка становится шире.

Поднимает букет.

- Это тебе.

В руке пакет.

Заторможенно хлопаю глазами.

- Впустишь меня?

- Дава... - виновато свожу брови. - У меня там... тяжёлая ситуация.

- Хм... ну ты явно ее одна не вывозишь, - ведёт пальцем под моим глазом, намекая на размазанную тушь. - Может, я чем помогу?

- Может быть... - не моргая смотрю сквозь него.

Давид тоже врач.

Решительно втягиваю его внутрь. С сантиментами будем разбираться потом. Сейчас нужны подписи.

Оставляю букет на тумбочке. И тяну его за собой на кухню, сумбурно шепча, что мне от него надо.

- А как мать-то зовут? - шепчет в ответ.

- Валентинаванновна... - бормочу в спину, вталкивая его на кухню.

- Вот, вы хотели врача? Лечащий врач Никиты. Приехал специально с Вами поговорить!

- Здравствуйте, - застывает в дверях Давид. - Никита, можно мы пока вдвоем поговорим с твоей мамой?

- Окей.

Сидя у стены на корточках рядом с тумбой слушаю их разговор и подглядываю в приоткрытую дверь. Видно только его.

Давид достает из пакета бутылку вина. Что-то ей там втирает, увещевает, доказывает, шутит... Интонации у обоих миролюбивые. Я боюсь дышать, чтобы не спугнуть.

Звон бокалов...

Мне плевать. Пусть подпишет главное...

За незакрытой полностью входной дверью шаги.

Давление мое подлетает, а сердце ухает вниз словно его решили прокатить на американских горках. Скользя спиной по стене, резко поднимаюсь на ноги. Футболка цепляется за шипы розы из букета.

Стук в дверь.

Букет съезжает с тумбы, зацепившись за меня, и я подхватываю его обеими руками.

Дверь открывается.

- В этом доме дверь не принято запирать?

Хасанов...

Глава 41 - Не то, что я подумал

- В общем смотри, - открывает ворота Стеф. - Это "полигон" одной моей пациентки. Девочка с неизлечимым диагнозом. Я с ней работал. Полгода назад они переехали в Швейцарию. Дом здесь продавать не торопятся. А ключи от специализированного спортзала ее мама отдала мне. Велела использовать его по назначению для тех детей, которым это нужно.

Мы проходим в ангар стоящий рядом с коттеджем.

- Здесь вообще все! - восторженно показывает он. - И всевозможные подвесы, и опоры и гидромассажеры и дарсонвали. Эллипсоид с поясным фиксатором, бассейн. Я думаю, Леру пора уже ставить на ноги на подвесах.