Я тебя вылечу (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

И неприлично счастливый и весь расшатанный эмоционально иду домой.

Какая опасная девочка... Так и влюбиться можно.

Глава 38 - Поправка

- Я не хочу... - хлюздит опять Лера. - Мне и так нормально. Ник, вот, тоже на коляске... - оправдываясь, как бы между прочим.

- Между прочим, Ник с этой коляски скоро встанет! - уверенно вру я.

Встать у него шансов мало. И с каждым днём всё меньше. Но если надо врать, чтобы они оба начали пахать, я буду врать и ей и ему. Уверенно и нагло.

- И что ты скажешь тогда?

Лера сдувается, поджимая губы.

- Просто поверь мне, ты никак не увернешься от реабилитации. И когда ты даёшь заднюю, то просто затягиваешь процесс. А вот если рванешь вперёд, этап, сопряжённый с болью будет в три раза короче.

Не уверена, что это так. Но урок от наставника помню - врать, шантажировать, льстить... Все для достижения цели. Она того стоит.

Завожу ее в дом, даже не вздрагивая от любопытного мокрого носа, ныряющего мне на мгновенье под юбку, а потом утыкающегося в ладонь. Передние резцы ласково скребут по коже, словно пытаясь ущипнуть.

- Ваше Высочество! - чешу Графу между ушами. - Я к Вам с податями.

Достаю из сумочки пакет с собачьими вкусняшками. Скармливаю парочку. Отпускаю гулять.

- Ты просто не понимаешь, - уныло хныкает Лера. - Через пару дней из отпуска вернётся Стеф. А он знаешь как больно делает?! В тыщу раз больнее, чем ты!

- Значит и "в тыщу раз" эффективнее. А значит, реабилитационный период будет короче. Надо терпеть... А что за Стеф?

- Степан Дмитриевич. Державин. Папа говорит он лучший врач в нашем городе по восстановлению после травм позвоночника.

- Хм...

А я его помню. Он нас тоже не взял. Нет смысла восстанавливать то, что придется ломать, чтобы переделать.

- Стеф классный. Но, блин, больно!

- Зато когда ты встанешь на ноги, мистер Хасанов станцует с тобой вальс, - придумываю я очередную мотивацию.

- Папа не умеет танцевать вальс! - смеётся Лера.

- Научится! - сурово обещаю я. - Это гораздо проще, чем научиться ходить заново. Я тебе обещаю - будет танцевать как миленький.

- Это кто там раздает обещания за меня? - доносится сверху строгим голосом.

Стоит наверху, сложив предплечья на перила. В трусах и с незажженной сигаретой в пальцах. Смотрит на нас сверху-вниз.

- А кто Вам, Руслан Тиранович, встать разрешил? - стреляю в него многозначительным взглядом.

- Тиранович... - хихикает Лера.

- И тебе доброе утро, дочь.

Поджимает губы, пряча улыбку. А взгляд теплый...

Лера уезжает к себе, а я поднимаюсь к Хасанову. Плыву, таю и смущаюсь, вспоминая все то, что было на этой лестнице.

Вижу как подрагивает его грудная клетка от мощного сердцебиения. Я и сама вся неистово "стучу".

Делает шаг мне навстречу.

- Привет... - поднимаю на него взгляд.

А он пахнет ещё гелем для душа и собой, насыщенно и пьяняще.

И опять не целует. Ждёт, что я первая?.. Гад. Гад!! Ну ничего... Я обещала тебя вылечить.

Закрываю глаза, поднимаю лицо и облизываю губы, словно греясь под солнышком.

Ну?.. Соблазняйтесь уже, мистер Хасанов.

Сминает меня, впиваясь. Я чувствую жадный стон, застрявший в его горле.

То-то же...

Мои колени дрожат и едва держат.

- Как жаль, что нам уже пора... - возбуждённо шепчет в ухо.

- Как это?! - распахивая глаза, толкаю его в грудь. - У нас ещё два часа!

- Увы. У Карла Ильича неформальная проверка из здравоохранения. Заведующих вероятно будут тоже приглашать. Но даже если нет…

- Ну. И. Что. Там для этого Ульяна Карловна сидит, вообще-то. За что-то же она получает зарплату? - перебивая, ворчу я ядовито.

Ой, не нравится мне эта тетка! И вдвойне не нравится, что маменька Хасанова ее ему сватает. Это дико неприятно.

Его лицо раздражённо вздрагивает.

Я вспоминаю, как он выпроваживал ее и потом рычал на нее в отделении за нашу "смертницу". И успокаиваю свою ревность. Это "светило" может и не моя собственность, но к ней явно теплых чувств не питает. Да и клятвенно мне обещал, что в углу треугольника я стоять не буду.

- …Плановые операции перенесены. Но хирург должен быть на месте. А наш новенький отсыпается.

- Но ты ведь тоже.

- Да нормально всё. Я выспался как никогда. На массаж претендую вечером.

- Вечером не получится... Кофе сварить? - отворачиваюсь, спускаясь вниз.

Не судьба мне потискать эти широкие плечи.

- Почему?

- Родственники приезжают.

- Мм. Жаль.

Мы молча едем на работу, оба пытаясь перестроиться на рабочий лад. Я искоса разглядываю его профиль. И категорически не понимаю как ему ассистировать, черт возьми. Я и так трясусь, а тут ещё колени мягкие и горячие приливы. Ужас!

Подбираю слова, чтобы заговорить о Нике. Или не говорить? Дождаться понедельника и там уже по факту?

На светофорах, он, хмурясь смотрит в свой телефон.

- У твоего Сидорова давление шкалит. Ты что - отменила ему гипотензивную терапию?

- Я что - сумасшедшая?

- Нда? Ночью был криз.

- Что?! Это невозможно.

- Что-то меняла?

- Нет...

Зависаю, перебирая в голове дозы, препараты, процедуры... Как так?...

Хасанов покупает внизу мне какао, себе кофе.

- Не много ли кофе?

- Необходимое зло, Таисия Валерьевна, я же говорил, - чуть отстраненно.

Злюсь...

Мне тоже хочется выжать ему апельсин в стакан.

Пока я зависаю у ресепшена со свежими анализами крови своих пациентов, Хасанов делает обход.

Мимо стучат каблуки.

- Доброе утро, Ульяна Карловна, - бормочу я.

Каблуки - это только она.

- Доброе. На Вас пациент жалуется, Таисия Валерьевна.

- Филипп Николаевич? Он на всех жалуется... - перевожу взгляд с одного листа на другой, сверяя цифры. - У него ментальные изменения. Вчера на Вас жаловался, - вру я.

- Что?!

- Мхм...

- И на что же, очень интересно?

- У него голова болит, а Вы каблуками стучите... Беспокоите дедушку.

Так тебе.

- А санитары громко каталки возят. А в шесть утра мерзкие медсестры включают свет в палате...

Фыркнув, Ульяна Карловна уходит в кабинет Хасанова.

- Зотова! - слышу в коридоре чуть дальше рычание Тираныча.

Вздрогнув, замираю. Сердце панически вздрагивает, вспоминая треш с Бойко.

Торопясь и паникуя иду в свою палату. Там теперь все пациенты мои.

Открыв тумбочку, Руслан совершенно бестактно выставляет из нее вещи Сидорова. Коробки с лекарствами…

В тихой ярости разворачивается ко мне.

- Абсорбенты. Сильнейшие, прошу заметить!

- Мать сказала, что лекарства, которые мне дают, очень вредные и посадят печень, - оправдывается Сидоров.

Хасанов игнорирует.

- Экстракт женьшеня! - приподняв швыряет коробку. - Куркумин! Эхинацея! Аскофен!!

- А это от головной боли... - настороженно вставляет Сидоров. - Безобидные.

- Куда ты смотришь, вообще, Таисия Валерьевна?! - возмущённо. - Не хватает только мышьяка!

Открыв рот в ужасе смотрю на коробки противопоказанных ему под страхом смертной казни БАДов.

- Аа...

- Ты что не разъяснила пациенту его противопоказания? - рявкает на меня.

- Разъяснила... - мямлю я.

За моей спиной замирает стук каблуков.

- Он же чуть этим не самоубился!

- Сидоров! - перевожу на него ошалелый взгляд. - Вы где это взяли?! Зачем??

- Так, мать...

Закрываю обессиленно глаза. Гады какие...

- Все приготовили к осмотру личные лекарства и продукты, - режет Хасанов. - Никаких препаратов не принимать без разрешения вашего лечащего врача. Даже активированный уголь, витамин С и глюкозу. Ничего не принимать! Травяные чаи - не пить! Есть только из больничной столовой, - цедит сердито. - Это всем понятно?

Пациенты испуганно положительно гудят.

Хасанов выходит из палаты. Иду за ним.