Юрий Богатырев. Чужой среди своих - Наталья Боброва

И он стал после спектакля чаще приезжать к нам. Регина его кормила, и он как бы успокаивался. В знак признательности он дарил нам много своих рисунков. Особенно на Новый год – всяких астрологических зверюшек. Помню, как-то всем нарисовал хрюшек – голубых, розовых, желтых…

Кстати, таксисты денег с него никогда не брали – только автограф и телефон, чтобы попасть в театр. Его везде узнавали на улице. Причем, может, вначале это ему и было приятно, стимулировало, но потом стало раздражать…

У нас дружба основывалась на совместном «отдохновении». Или у нас дома, или у него.

Иногда я к нему приезжал, чтобы поговорить о чем-то серьезном. Сидим, пьем кофе, он рисует. Мы молчим… Проходит минут двадцать – он что-то спросит… Какое-то успокоение было для нас обоих в таком общении.

Я никогда не слышал от него плохого отзыва ни о ком. Он не выносил сплетни, обрезал: «Меня это не интересует». Сразу прекращал всякие подобные разговоры. А между тем актерам столько комплиментов наговаривал! Матом не ругался – его язык был на удивление чистым.

А ведь Юра был очень раним. Его можно было обидеть просто взглядом. Он обижался на все, что угодно. И сразу уходил в свою комнату, чтобы его никто не видел в этом состоянии.

Разряжался Юра по-своему. Очень много плакал. Видимо, сказывалось нервное состояние возбуждения после спектакля. Он мог просто сидеть на кухне и реветь.

– Ты чего?

– Я такой несчастный! Меня никто не любит…

Он мог наговаривать, настраивать себя сам на эту ноту и часами реветь… Потом это проходило.

Причем он не ждал, чтобы его стали успокаивать. Это даже его раздражало. Видимо, он должен был выплакаться. Потом он брал телефон, звонил друзьям, подругам… Очень уважал Мишу Козакова. С ним разговаривал всегда очень серьезно, к его словам прислушивался.

Все хорошие артисты были для Юры авторитетом. Он уважал труд всех, но не выделял никого. Ему очень нравилось, как работает Саша Калягин, он очень любил Никиту Михалкова. Никита был ему как брат. Их тянуло друг к другу. Они прекрасно понимали друг друга. И Юра готов был откликнуться на любое предложение Никиты. Он его просто боготворил – поскольку Никита и дал ему шанс по-настоящему заявить о себе как об актере. Да и Никита его очень любил. Я слышал их разговоры, по телефону – так могут разговаривать только друзья. Юра был очень ему благодарен и… обиделся, когда Никита не взял его в фильм «Раба любви». И тогда Никита придумал портрет Максакова.

Юра был доволен своей работой в «Неоконченной пьесе для механического пианино». Он вообще очень любил этот фильм. И у меня есть снимок, подаренный мне Юрой на память, – та сцена из фильма, где идет дождь, а Юра сидит в сломанной карете, плачет… На фото он надписал: «А вот я уезжаю за рубеж, и надолго…» Надписи типа «На добрую память» и прочая ерунда были не в его стиле.

А со Штольцем получилось странно – Юра почему-то думал, что будет играть Обломова… Но сыграл Штольца и потом был даже очень доволен.

У нас с ним появились даже определенные мечты – сделать вместе представление для цирка. Главный режиссер цирка на Цветном бульваре, ныне покойный Марк Соломонович Местечкин, стал готовить для меня спектакль «Мистер Икс».

Мы всерьез занялись этим головокружительным проектом, очень много о нем говорили. И я предполагал, что Юра будет там художником-постановщиком. Он с радостью согласился. Но, увы, не сложилось – Местечкин умер, и эта идея так и повисла в воздухе. Не осуществилась – как одна из многих творческих идей Юры…

Вообще, наше поколение, видимо, отличалось особым отношением к искусству – трепетным, преданным. Меньше всего мы думали о деньгах. Тогда это для нас было нормой. И все мы были увлечены знаменитой плеядой звезд из «Современника»… Это была как бы наша мера в искусстве.

У меня от того времени – 1970-х годов – остались лучшие воспоминания на всю жизнь. Это был период взлета творчества, какой-то всеобщий творческий круговорот. Москва тогда просто бурлила. И хотелось все успеть, все посмотреть, со всеми пообщаться… Мы увлекались именно творчеством, самовыражением… Жизнь вокруг кипела! И было так интересно – все самое лучшее в искусстве рядом с тобой! Протяни руку – коснешься гения…

Глава 19. «Любить – но кого?»

Невесты, ау! ■ Герцог ездит на такси ■ Перемячи для вегетарианцев ■ «На кого это вы так похожи?» ■ Сувенир от Рубашкина ■ Из Венгрии с любовью ■ Вельвет одобрен Зайцевым ■ «Кофейная женщина» ■ «Лиля, я твой папа!» ■ Лучшие в мире жены Михалкова ■ Дети прощают обиды ■ «Кого это вы едите?» ■ Ультиматумы лучше не ставить ■ Снова Надя, снова невеста ■ Платоническая агрессия ■ «Устройте меня в монастырь!»

Отношения с противоположным полом складывались у него непросто. Хотя с детства его окружали женщины – мама, сестра, затем девочки-соседки на Левобережной, потом – одноклассницы, затем – подруги из кукольной студии, наконец, однокурсницы и коллеги по театру. Многие из них искренне считали Юрия Богатырева своим самым близким другом. Он умел дружить с женщинами, но так и не сумел создать настоящую семью. Может, искал идеал. А может, по другой причине…

Мама, Татьяна Васильевна Богатырева, припомнила одну историю:

– Такой любви, чтоб «искры из глаз», у Юры не было. Некогда ему было. Может быть, он «заочно» любил кого-то. Например, он переписывался с немкой из Галле (письма переводила соседка). А когда бывал в Германии, не заставал ее дома. Но у нее, кстати, была семья.

Мама очень расстраивалась, что сын никак не женится. И часто его наставляла:

– Юра, женись, я бы спокойно жила!

Он утешал:

– Если бы я знал, что у меня будет такая семья, как у тебя с папой, – ни секунды бы не раздумывал! Ну, на ком жениться, мама? Все пьют, курят… Или я захочу порисовать, а она скажет: «Ложись спать!»

Похожие слова он говорил, отшучиваясь, и Нелли Игнатьевой:

– Ну не всем же так в жизни повезло, как твоему Лешке…

Его привлекала необыкновенно уютная атмосфера этого гостеприимного дома. Ему там нравилось буквально все. В Марьиной Роще он отдыхал душой и, возможно, вспоминал лучшие, «кукольные» годы своей юности… Кстати, судьба свела его снова с Нелли – теперь уже Игнатьевой – достаточно случайно.

– Наши отношения возобновились совершенно неожиданно, – вспоминает Нелли Игнатьева. – Я вышла замуж за Лешу Игнатьева, у меня росла дочь… Леша отслужил в армии, только что вернулся домой – они с Юрой как-то потерялись… И вот однажды я пришла в «Современник» на спектакль «Двенадцатая ночь» и увидела, что Юра играет там герцога. Я была страшно удивлена и обрадована, ведь с нашей последней встречи прошло несколько лет, я ничего не знала о нем. Но я оробела настолько, что тогда даже не решилась зайти к нему за кулисы.