Дурни Вавилонские - Далия Трускиновская

Я честно пытался понять, о чем они спорят, почему мой добрый хозяин, обычно спокойный и насмешливый, чуть не плачет, и почему эти три старика так злобно и ехидно смеются. Мне хотелось вбежать и треснуть каждого из них палкой по лбу.

— Но ведь мы всё сделали правильно, и на верхних ярусах оборот денег не такой, как на нижних, и их там в сотни раз больше, а потом все это перестает работать, и люди покидают башню, и она рушится! Всё как вы сказали! — убеждал их хозяин. — Вы были правы во всем — и насчет башен, и насчет устройства Самариаха! А теперь скажите, что нужно, чтобы оно хранило и показывало картинки?

— Кто первый сказал это слово «башня»? — вдруг спросил сердитый Дишон. — Жить нам осталось немного, и я хочу перед смертью уничтожить этого олуха, этого болтуна, этого тупицу! Из-за него от нас полвека ждали каких-то открытий! А мы кто? Мы — три парня, которые сидели на самом нижнем ярусе своей башни и выдавали людям деньги, получая от них таблички…

— Говори за себя! Я был наладчиком… — и тут опять прозвучало непонятное слово, а может, и несколько слов, я не разобрал.

— Был! Пока у вас всё не рухнуло! И ты чуть не намочил штаны от счастья, что тебя взяли к нам работать с клиентами! — продолжал буянить Дишон.

Я запомнил новое слово и решил потом спросить у хозяина, что такое штаны.

— Ты бы, Осейф, лучше потолковал с Ровоамом и Амалеком, которые скоро запустят печатню, — сказал Ришарид. — Они приходили к нам, и мы опять рассказали всё, что помним про печатающее устройство. А что мы можем помнить? Мы же в него не лазили.

— Они поставили слишком простую задачу, — ответил мой хозяин. — А я знаю, что счетное устройство должно решать сложные задачи. Поэтому я здесь. Я наконец-то нашел вас, и у меня столько вопросов. Ведь мы так давно не виделись…

— За встречу! — дружно закричали старики.

— Я пришел поговорить о деле!

— Пусть демоны унесут все дела!

Они еще немного покричали друг на друга, потом стали мириться, потом выпили наконец столько, чтобы начать петь песни. Причем пели те старики, и на неизвестном языке, а мой хозяин восклицал:

— Нет, врете, не для того я всю жизнь учился строить башни! Врете! Посмотрите на Другую Башню — где еще вы увидите такую Трубу? Я сам рассчитал уклон Трубы, сам, без этого вашего Самариаха! И я построю новую башню — Новую Башню! Уберите вашу кружку! Меня мутит от черного вина!

А потом он, пьяный и горестный, вышел ко мне.

— Веди меня отсюда, — сказал он. — Зачем это всё? Зачем я придумал, как нам обмениваться письмами, если они не хотят мне ничего рассказывать? Они, мои учителя?

Он кинулся обратно.

— Отдайте мне бронзовое кольцо! — закричал он. — Я думал, что по натянутой веревке будут подниматься таблички с мудрыми числами! А вы что прислали? Приглашение на стакан вина?

— Оставь нас! — ответили ему. — Мы недолго проживем, жизнь не состоялась, и мы не хотим тратить последние дни на возню с числами!

— Я еще приду к вам, когда вы протрезвеете.

— Мы маленькие люди, — сказали старики, — мы просто маленькие люди, которые влипли в большую историю. И мы больше ничего не хотим.

— Я ваш ученик! — гордо заявил он.

— Мы хотим домой! Мы хотим домой! — ответили они.

И они опять вспоминали какие-то давние события, многих слов я не понимал, и в конце концов они расстались.

— Веди меня, — пробормотал хозяин.

— Куда, господин? Я не знаю дороги.

— И я не знаю. Веди куда-нибудь.

Мы пошли по коридорам, прямым и округлым, и он висел на моей руке, как женщина, которую повели рожать.

— Я вернусь и поговорю с ними иначе. Я забыл сказать главное — ведь можно сделать бронзовые таблички на шесть и даже на восемь дырок. Они будут тонкими — и такая табличка окажется легче глиняной… — бормотал он.

Мы заблудились, но всё же вышли туда, где спал Гамид. Я через дыру потыкал его палкой.

— Тащите меня, ослятки, — пробормотал хозяин. — Вот так, хорошо. Нужно чем-то заткнуть это отверстие, из него наверняка дует, как бы эти порождения крокодилов не заметили движения воздуха на лестнице…

Мы с трудом доставили его наверх и уложили. Последнее, что он нам обещал, звучало так:

— Я разгромлю это счетное устройство и сделаю бронзовое!

— О чем это он? — спросил Гамид. — И где обещанные деньги?

— Деньги он отдаст. Пойдем, я расскажу тебе, что там было. Кажется, я видел людей, которых принесли демоны.

— Почему ты так решил?

— Потому что они собирались намочить штаны… — Я задумался и осознал, что из всех умных речей точно понял только это.

— Что такое штаны?

— Это я узнаю завтра. Слушай…

Мы взяли мешок, принадлежавший искателю правды, спустились вниз и кое-как заткнули дыру. Потом мы вышли из будки и сели у стены.

— Башни научились строить в далекой стране, откуда родом эти, принесенные демонами. Они прибыли сюда и научили Осейфа строить. Раньше он возводил храмы, а потом стал возводить башни.

— И что, неужели он один их все построил? И Нашу Башню, и Другую Башню, и Узкую Башню, и Двойную Башню, и Полосатую Башню? — спросил Гамид.

— Вот этого я не знаю. Вряд ли… Наверно, у них были и другие ученики. Я так понял, что разумные, которые пришли вместе с нами из Нашей Башни, тоже их ученики. И им почему-то можно встречаться с этими людьми, а хозяину — нельзя. Вообще там трудно было что-то понять.

— Жаль, что он взял тебя, а не меня.

— Надо что-то придумать, чтобы взял тебя.

— Говоришь, принесенные демонами?

— Они сами так сказали. Принесенные из далекой страны, где говорят не по-нашему.

— А зачем?

— Не знаю. Они выше, чем должны быть обычные люди, и все трое — плешивые. Помнишь Амалека Бади, разумного? Так они даже выше него. И они носят платья, которые запахиваются спереди и подпоясываются.

— Странно всё это…

На том мы и разошлись.

На следующий день мой хозяин разболелся. Крепкое вино не пошло ему на пользу. Женщина Фош отпаивала его травными настоями, а он бормотал, что без его присмотра Трубу выведут криво. Ясно было, что мы никуда его не понесем.

Я пошел на третий ярус, чтобы подождать там своих, встретил их и пошел с ними вниз, а потом сгонял тачку вверх и вниз вместо Гамида.

— Что-то вы уж очень подружились, — сказал Левад.

— Я и с тобой дружу, и с Гугудом.

— Но нам ты не предлагаешь поработать на своего господина.

Потом я поднялся наверх и убедился, что хозяину не нужен. А вечером случилось еще одно приключение.

Я повел Лиш на прогулку. У меня были два пирожка — из тех, что покупал в большом количестве, но забывал съесть хозяин. Я хотел угостить ее пирожками на берегу рыбного пруда и отвести куда-нибудь подальше, в рощу, где можно было бы по крайней мере целоваться в губы, пока я не уговорил ее на другое.

Чтобы развлечь ее, я рассказал любовную историю о юноше и девице, которые сбежали с верхних ярусов, чтобы пожениться в Вавилоне. Лиш разволновалась и просила богов помочь этой паре. Она, как всякая женщина, желала всем на свете разбиться на пары и вступить в законный брак.

За рощей начинались огороды и поля, пересеченные вдоль и поперек каналами и канавами. Я долго не мог понять, откуда берется столько воды, пока жители Другой Башни не объяснили: весной разливается река, и давным-давно она затопляла поля, пока люди не научились отводить воду в каналы и сохранять ее до засушливого времени. После этого урожаи стали огромными, и у людей появилось богатство. И они построили Вавилон со всеми его храмами, царским дворцом, огромными стенами и статуями быков с человечьими лицами, в два и в три мужских роста.

Лиш держалась настороженно — она и хотела гулять со мной, и боялась, что мы вместе чего-нибудь натворим. Так получилось, что мы очень быстро прошли рощицу и вышли к краю ячменного поля. Местность была безлюдная, земледельцы уже разошлись по домам, и в полной тишине слышались только крики каких-то водяных птиц да жужжание насекомых.

Каналы вокруг Другой Башни были разные — одни опрятные, с открытыми берегами, на которых не спряталась бы и водяная крыса, а другие — с берегами, заросшими тростником, а в тростнике водились змеи. Так вот, как раз из зарослей тростника услышали мы голос.

— Держись, — говорил этот голос, — держись, сейчас я помогу тебе…

— О боги, кто туда залез? — спросила Лиш. — Там тонет человек!

— Или демон, прикинувшись человеком, хочет заманить нас в воду, — сказал я и, сломав длинную ветку, ободрал с нее листья. — Стой тут, я пойду посмотрю.

Шевеля веткой сперва растущий ближе к каналу ячмень, потом траву и тростник, чтобы спугнуть змей, я подошел поближе, пробрался к берегу и увидел две головы, торчащие из воды. Одна, в мужской повязке, была почти у берега, и мужчина пытался выкарабкаться, но у него не получалось. Другая, облепленная мокрым покрывалом, была, скорее всего, женская.