Подарки ревности - Роман Волков

– Ну а чего вы тогда устроили? Эти ваши соперники, видимо, заявление, на вас будут писать. Говорят, вы первый напали на них. А вот я что-то сомневаюсь.

– Заявление? – Герман чуть не расхохотался. – Да я сам на них что угодно напишу. Как я мог на них напасть?

– Ну вот так они и говорят. Набросился, стал избивать сумкой, в которой лежало какое-то дробящее оружие… Возможно, в состоянии наркотического опьянения…

Герман задохнулся от возмущения.

– Да сами они в состоянии! Нестояния! Стали меня задирать, этот рыжий по лицу пару раз ударил, ну я и дал ему сумкой, а эти накинулись потом. Заявление! Вон, губу мне разбили…

– Говорят, они оборонялись.

– Да вы что, сами не видите? Да вы на этого рыжего поглядите: уши как у борца! А я? Вы на меня смотрите, я тяжелее «хлопушки» ничего не держал!

Капитан не понял про «хлопушку» и с подозрением посмотрел на парня. В самом деле, почему это взрослый парень вспомнил про хлопушки? Петарды? Новый год давно прошел! Может, в самом деле, наркоман?

– Да не, я не в этом смысле! Я киношник, ну, хлопушками у нас называются такие штуки, клэпперы, которые сцены меряют. А если что – шлите меня на медкомиссию, и этих троих тоже. У них-то точно что-то в крови найдется.

– Разберемся.

– И какое еще дробящее оружие? Фотоаппарат у меня в сумке был, в кофре. Я им его и стукнул.

– Разберемся.

В этот момент в кабинет вошел другой полицейский, помоложе и с тонкими усиками, как у дореволюционного подпоручика, положил на стол капитану распечатки и что-то зашептал ему на ухо.

– Ага, ага, – закивал тот. Потом молодой вышел, а капитан встал и начал ходить взад-вперед за спиной Германа.

– Ну что, Герман Романович. Рассечение у одного вашего противника – вещь серьезная… Гантели в сумке, это вообще – покушение на убийство. И нож – это статья совсем другая. Да ладно нож был бы какой, хозяйственно-бытовой. А у вас тут тесак, знаете ли, слонов разделывать.

Герман побледнел.

– Какой еще нож? Какие гантели? У меня не было никакого ножа, я и за столом-то только вилкой обхожусь. У меня легкая сумка, «Найк»…

– Да-да, спортивная сумочка. Сочи две тысячи четырнадцать, модная, многие с такой ходят. Ну как же, мы сами ее из ваших рук вырвали, пока вы нас не переубивали. Только нет там никакого фотоаппарата. А нож вот такенный, – капитан развел руки, как хвастливый рыбак, который рассказывает своим друзьям об огромной рыбе. – Ну и гантели. Десять килограммов. Я удивляюсь, как они вообще выжили.

Герман хотел встать, но капитан надавил на его плечи, отчего парень снова шлепнулся на стул.

– Ну что, Герман Романович? Что будем делать? Признаваться?

– В чем признаваться-то? Ножик этот не мой, гантели тоже, что вы тут «Следствие ведут знатоки» устроили! Отпечатки поглядите…

– Отпечатков нет. Ну и быть не может, вы же в перчаточках были. Предусмотрительно.

Герман понял, что ситуация становится более чем нелепой, и сказал:

– Короче, разговор у нас ни о чем. Эти трое хотят на меня повесить подозрение в убийстве? Типа я накурился, гантели в сумку погрузил и на них полез? И вы как бы с ними согласны: вон я какой террорист!

– Да не… Но факты…

– Давайте я все подпишу. Потом самим стыдно будет, когда я эту историю огласке предам. Это ж надо подумать: сунули мне ерунду какую-то, самого чуть не убили и все на меня переваливают. Красавцы вообще!

В этот момент в кабинет снова вошел полицейский с гвардейскими усами и дал капитану распечатку.

– В общем, все трое потерпевших показали, что вы напали на них первым, нецензурно выражались, угрожали убийством.

Вот тут Герман обессиленно опустился на стул.

– Будем сознаваться? – спросил капитан.

– Будем, будем. Можно мне позвонить?

– Звоните.

Капитан сунул Герману телефон, который у него отобрали еще в машине.

Парень задумался, кому же сделать звонок. Кому-нибудь из киностудии? Второй режиссер или директор картины обязательно бы помогли, у них в адресной книжке были записаны телефоны самых разных людей. Но разве это был бы поступок художника? Конечно, нет.

Герман набрал Марго.

– Привет! Я в тюрьме! Обвиняют в покушении на убийство!

– Герман! Герман! Ты как там! Что на самом деле случилось! – Марго старалась говорить спокойно, но голос у нее был взволнованный.

– Да ладно, – ответил он. – Подрался я с этими упырями во дворе. Так они на меня заявление пишут. И гантели какие-то подсунули. У меня сроду гантелей не было, я только отжимаюсь.

– Как тебе помочь, Герман? – Марго уже кричала в полный голос, а капитан тянул руку к трубке.

– Да никак не надо. Сам выпутаюсь. Наверное. Интересно, что тут дальше выйдет. Целую! – И он выключил трубку и отдал ее капитану.

– Лучше бы адвокату позвонил, – перешел тот на ты.

– Невиновному адвокат не нужен! – пафосно ответил Герман.

– К сожалению, бывает нужен. Ладно, пойдем! Передохнешь в камере.

Герман покорно поднялся и свел руки сзади за спиной как опытный заключенный, опустил голову и ссутулился. Он сам себе нравился в этом образе каторжанина, и он снова пожалел, что это нельзя запечатлеть на камеру. А потом подумал: «Я с камерой пошел бы в камеру» и засмеялся.

В это время Марго стояла рядом с Али. Они разговаривали на повышенных тонах.

– Я думала, ты мужчина, а поступаешь, как трус!

– Хватит так говорить со мной!

– Вы толпой налетели на Германа, а потом ты подсунул ему гантели какие-то, и все твои парни написали на него заявление!

– Я тебе в сотый раз говорю, что с ножом вышла ошибка! Кто знал, что у нас одинаковые сумки! Сочи две тысячи четырнадцать! – Он потряс сумкой Германа, которую нашел в кустах, – видно, туда она отлетела в момент драки. – Они мою сумку взяли, ремень у нее порвался, когда стали их разнимать. А в сумке – гантели, я с тренировки ехал по тайскому боксу! И нож! Брата! Брат мне его еще давно подарил! Я всегда с ним хожу! И теперь у меня проблемы могут быть из-за него, и у брата тоже!

– Радует, – хмуро заметила Марго, – что ты и твой брат хоть раз в жизни получите по заслугам. Ты же обещал, что поможешь!

– Не могу я помочь, – лукавил Али, – у парней телефоны отобрали, я не могу и команду дать, чтобы заявление отозвали. Ну ничего, их выпустят, и они сразу все перепишут.

– Да? А нож с гантелями? Это же покушение на убийство! Холодное оружие!

Али сник. Теперь надо выбирать: спасать Германа, чтобы оказаться благородным героем в глазах Марго, или спасать самого себя. Разрешение на ношение холодного оружия у него не было (а кинжал был самым настоящим армейским клинком), и это могло принести серьезные проблемы и ему самому, и брату. Но с другой стороны, девушка была так напугана и так доступна… Любой, даже самой сильной девушке нужны сильная рука и сильное плечо в трудные моменты.