Охотница - Сьюзен Кэррол

— Но ты можешь говорить о своей матери со мной.

— Папа не хотел бы этого.

— Тогда это будет еще одна из наших тайн. — Кэт взяла книгу из рук Мег и отложила ее в сторону. — Твой папа — хороший человек, и он хочет защитить тебя. Но я считаю, он не понимает, что, если ты будешь хранить некоторые воспоминания глубоко в своем сердце слишком долго, эти воспоминания начнут раздуваться в нечто слишком важное и станут темнее и хуже, чем они были на самом деле.

Мег с трудом сглотнула, огромные зеленые глаза девочки выдавали потребность выразить мысли, которые она хранила и прятала слишком долго.

— Иногда мне кажется, что у меня вот-вот разорвется сердце, — после долгого колебания выговорила она признание.

— Вот уж этого, правда, не хотелось бы. — Кэт коснулась щеки девочки. — Так расскажи же мне о своей маме.

Мег опустила взгляд и спрятала руки под одеяло.

— Я знаю, что почти все считают мою маму по-настоящему скверной, и она на самом деле творила множество ужасных вещей, о которых я даже вспоминать не хочу. — У Мег задрожали губы. — Все, кто мешал моей матери, просто исчезали, совсем как моя первая няня, миссис Уотерс. Maman уничтожала своих врагов при помощи отравленных роз и шприцами, описанными в «Книге теней». Это я помогала ей делать их. — Голос девочки снизился до шепота. — Я не хотела, но maman бывала страшной, когда сердилась. Она знала, как использовать свою силу, когда хотела сделать мне больно. Она потеряла зрение еще маленькой, но меня пугала только темнота в ее сердце. Она могла видеть душу человека насквозь, едва прикоснувшись к нему рукой. Но так никогда и не смогла увидеть меня, она даже никогда по-настоящему не касалась меня. И видела во мне только «Серебряную розу». — В глазах Мег появилось задумчивое выражение. — Вот почему было здорово, когда папа нашел меня. Впервые рядом со мной появился тот, кто действительно видел меня. Но мне кажется, он больше не видит меня, только почтенную даму, которой, как он надеется, я стану когда-нибудь. Какую-то благородную и нежную, вроде леди Дэнвер. А я совсем не уверена, что сумею такой стать.

— Ты — Дочь Земли. Тебе вовсе не следует становиться никем, кроме себя самой.

Кэт положила руку на руку Мег, и девочка не выдернула своей руки, но напряглась от прикосновения Кэт.

— А вдруг это означает что-то по-настоящему скверное? Maman говорила, что мне предначертано стать ведьмой столь могущественной, что весь мир мужчин станет дрожать и падать ниц передо мной.

— Твоя мама была не права, Мег. Твоя судьба в твоих собственных руках.

Девочка посмотрела на Кэт, и тоска, застывшая в ее глазах, явно показывала, как отчаянно она хотела верить ей.

— Сам великий провидец Нострадамус, — грустно покачала она головой, — вот кто предсказал maman мое предназначение.

— Это же невозможно, детка. Нострадамус уже давно умер к тому времени.

— Maman вызывала его дух. Я видела, как она это делала.

О небо! Кэт вздрогнула. Неужели нет предела тем ужасам, которые Кассандра навязывала своему бедному ребенку?

— И если мне не предначертано стать этой ведьмой, почему тогда я единственная, кто способен читать и понимать «Книгу теней»? — упорствовала Мег.

Кэт колебалась. Она и сама не знала ответа. Ее, как и многих других истинных дочерей земли, тревожили сверхъестественные способности Мег. Но девочка казалась такой испуганной, что Кэт решилась и сжала ее руку.

— Это... это означает всего лишь одно: ты необычайно умна. Но что ты захочешь делать с этим своим умом и способностями, полностью зависит только от тебя самой. Я знаю, ты никогда не захочешь никому принести зла.

— Я уже это сделала, — прошептала Мег, свесив голову. — Я убила свою мать.

— Милосердные небеса, девочка! Да с чего ты это взяла? Кассандра упала в Сену и утонула. Разве ты виновата в этом?!

— Да, виновата. — Мег посмотрела на Кэт затравленным взглядом. — Я... я желала, чтобы... ее не стало.

Какая она была маленькая и хрупкая, чтобы носить в себе такое огромное бремя вины! У Кэт сердце заболело за нее.

— О, Мег, что бы тебе там ни говорили, люди не умирают от злых мыслей. — Гладя Мег по голове, попыталась убедить ее Кэт. — Если бы это было так, моя собственная мать давно высохла бы и обратилась в пыль.

Мег наклонила голову набок, с удивлением разглядывая Кэт.

— Вы... вы тоже не ладили со своей мамой?

— Мама считала меня несчастьем всей своей жизни. Я отравляла ей жизнь своим существованием. Ирландским женщинам полагается красиво говорить, искусно справляться с иглой и быть по-женски мудрыми. Я же могла выругаться ничуть не хуже своего папы, гораздо лучше разбиралась в охоте, нежели в рукоделии, и единственную мудрость я почерпнула у своей старенькой бабушки, Дочери Земли. Моя же мать ненавидела и боялась всего древнего знания, так же, как и мой отчим. Когда он обвинял меня в том, что я ведьма, она ни разу не произнесла, ни слова в мою защиту. Она только отворачивалась.

Кэт говорила бесстрастно, словно это совсем не волновало ее, но боль материнского предательства по-прежнему тяжелой ношей давила ее сердце.

— Выходит, ваша мама отвергала вас за то, что вы ведьма, — Мег сжала пальцы Кэт, — а моя мать ненавидела меня потому, что я не проявляла достаточно усердия в этом. Разве не странно?

— Думаю, странно. Но приходит время, когда мы перестаем нуждаться в любви и одобрении наших матерей.

— Когда, Кэт? В каком возрасте это случается? — тревожно поинтересовалась Мег.

— Я не знаю, — с сожалением призналась Кэт. — Я скажу тебе, когда доберусь до этого момента. Ну а теперь, думаю, нам лучше уснуть.

Мег кивнула и юркнула поглубже под покрывало. Кэт загасила свечи и начала раздеваться. Когда она уже переоделась в рубашку и собралась растянуться на тюфяке, ее позвала Мег.

— Кэт?

— Да?

— Иногда я с трудом засыпаю. Нет, я не боюсь темноты, — поспешно добавила она. — Просто иногда по ночам моя голова слишком полна, и было бы хорошо, если бы вы легли на мою кровать со мной рядом. Только ненадолго, пока я не засну. Если вы, конечно, не против...

— Я совсем не против.

Кэт ощупью отыскала путь к кровати и легла подле Мег. Девочка начала устраиваться удобнее и потихоньку прильнула к Кэт, уютно примостившись у нее на плече. Кэт обняла Мег, довольная, что темнота скрывала волнение, которое наверняка отражалось на ее лице.

Какой же странной и удивительной была эта девочка Мег. Она пыталась разобраться в запутанных чувствах к своей матери, билась с вопросами о своем предназначении и страхами, связанными с ее необычными способностями. Даже для более старшей и опытной женщины все это оказалось бы непростым испытанием.