Грифон - Евгений Щепетнов

Встав с гальки-черепашки, я пошел к лежаку, на котором соблазнительно возлежала Василиса. Порадовался, что настоял на использовании геля, полностью уничтожавшего волосы на теле — глупо выглядело бы — жгучая брюнетка с рыжей полоской внизу живота. И подозрительно…

Я провел по влажному бедру жены, и предложил:

— Слушай, а давай придумаем что-то повеселее? Не надоело валяться на пляже? На сегодня хватит солнца, нет? Может, окунемся, и потом сходим куда-нибудь?

— А куда? — с интересом спросила Василиса, стряхивая с груди прилипшие песчинки. Я засмотрелся при этом на вздрагивающий розовый сосок и, завороженный, не сразу ответил на вопрос. Затем встряхнулся и, с трудом сосредоточившись на мыслях, сказал:

— А давай клад поищем?

— Это как? — удивилась она. — Чего это ты решил?

— Деньги нужны? Давай заработаем. Машину купим. А может, и летательный коврик — хочешь над морем полетать? А яхту хочешь?

— Хочу, — с интересом сказала жена, прикрыв глаза рукой от солнца. — А что нужно, чтобы его выкопать, клад-то?

— Лопаты, кирки… и рюкзаки для добычи.

— Хорошо. Ну вот мы как-то его нашли — а дальше что? Куда ты его денешь? Его же продать надо. Кому? Как получишь деньги?

— Придумаем, — бодро сказал я, не зная, во что мы скоро вляпаемся.

Медленно поднимаемся по тропе. Жарко, душно, но с гор тянет прохладным ветерком. Призрак идет впереди, указывая дорогу. Можно было бы, конечно, полететь по воздуху, но не хочется привлекать лишнего внимания. Так что мы вынуждены тащиться по тропе вдоль реки, шумящей где-то в стороне, далеко внизу.

Призрак остановился и бесцветным голосом сказал:

— Вот тут, у дерева. Глубина по пояс. Я спрятал здесь наши сокровища, когда русские нас выселяли в Турцию. Народ убыхов ушел, а сокровища остались. Перед тем как уйти, я заболел и умер. И теперь охраняю свои сокровища.

— А чем ты провинился, что остался тут, а не ушел на тот свет? — спросил я, осматривая окрестности на предмет наблюдения ненужных глаз. Но все было тихо, шумела река, гудел в ушах ветер, и пронзительно кричала какая-то птица в лесу, будто бы желая о чем-то предупредить.

— Я отравил своего брата и забрал его жену. Женщины убыхов самые красивые в мире. И я не смог удержаться, чтобы не отнять женщину у своего старшего брата. После его смерти жена и все состояние перешли ко мне. А то, что тут лежит, копили мой прадед, мой дед, отец. Они были храбрыми воинами, делали много набегов на соседей, торговали рабами и скотом.

— То-то вас и выселили в Турцию, — хмыкнул я. — Кому охота терпеть рядом с собой таких соседей?

— Мы жили по законам предков, — возразил призрак, — не нарушали их. Разве русские не жили по законам предков? Я понимаю их — им понадобилось освободить от опасных соседей территории, и они это сделали. Я не могу их винить. Это судьба. А то, что я наткнулся рукой на грязный сучок и заболел, это наказание Всевышнего за то, что отнял принадлежащее моему брату. Надеюсь, когда ты заберешь сокровище, я освобожусь от своей обязанности и уйду в лучшие миры. Наверное, Всевышний поставил меня сторожем для того, чтобы отдать сокровище тебе.

— Интересно, а до этого кто-нибудь из людей пытался взять клад?

— Ходили тут… кладоискатели. Со странными палками в руках. Но я всегда делал так, чтобы они проходили мимо сокровища. То камень на них уроню, то ветер подниму. Сокровище должно достаться тому, кому положено им владеть. Ты — можешь им владеть, я знаю.

— Откуда знаешь? — полюбопытствовал я.

— Знаю, и все. Откуда ты знаешь, что существуешь в мире? Ты просто знаешь, и все. И я знаю, что сокровище должен отдать тебе, что ты его хозяин. И мой хозяин.

— А кто я? — допрос призрака продолжался. Мне всегда было любопытно — кого призраки видят во мне? Кто я для них? Или что? Почему они сразу признают во мне хозяина?

— Ты — хозяин, — бесцветно пояснил призрак и замолчал.

Круг замкнулся. Мне это живо напомнило фантастический рассказ Станислава Лема, который я читал в детстве. Там все время фигурировали некие «сепульки». Гениальный фантаст поиздевался над читателями, так и не открыв, что же такое сепульки, вокруг которых вертелся весь смысл рассказа. «Сепульки — важный элемент цивилизации ардритов с планеты Энтеропия. См. Сепулькарии». «Сепулькарии — устройства для сепуления. См. Сепульки». Ты хозяин — и мы это знаем. Откуда знаете? Оттуда, что ты хозяин.

Поняв, что больше ничего от призрака не добьюсь, я перешел к следующему этапу — извлечению сокровища. Насколько я знал, оно лежало в медном котле на глубине около метра.

Посмотрев на окружающую действительность, понял — работа легкой не будет. Вздохнув, поплевал на ладони (я видел, что так делают настоящие работяги из кинофильмов. Не знаю зачем — но раз так положено делать, значит, так надо. Может, обряд какой-то! Типа — колдовство).

После минуты работы киркой, под жалостливым взглядом жены, решил — никогда не пойду работать землекопом! Ясно, что эта работа не для меня. Она слишком интеллектуальна для оперуполномоченного.

— Вась, а Вась, а чего ты мучаешься? — неожиданно вмешалась Василиса. — Может, попросить призрака, чтобы он вытащил клад? Если уж они могут поднимать тела в воздух, то почему бы ему не поднять клад наружу?

— Где ты раньше была? — досадливо буркнул я, покраснев от стыда — и правда, чего я не додумался? Лопат набрал — болван!

Отбросил кирку в сторону под хихиканье супруги. (Какое приятное слово! Как подумаю, что могу вот так взять ее за бедра, упасть с ней на землю, пощекотать, чтобы истерически хохотала, лежа на траве, укусить ее за грудь, поцеловать… и таю от вожделения.)

— Это что у нас за голубки? — неожиданно услышал я голос над собой, сел рядом с лежащей, раскрасневшейся Василисой. — Разврат тут устроили? А поделиться с парнями? Девка-то хороша!

Нас обступили пятеро молодых мужчин, или скорее парней, в камуфляже, с автоматами на плечах и пристегнутыми пистолетами на бедре. Кобура была не российской конструкции — я такие видел в кино, у рейнджеров. Ремешок охватывал ногу повыше колена. Кобура лежала на бедре, не мешая во время ходьбы.

— Что вы хотите? — спокойно сказал я, вставая, и подав руку бледной Василисе, тут же вскочившей на ноги. Ее бедра, обрисовывающиеся камуфляжными брюками, облизывались взглядами мужчин, заросших черной щетиной.

— Получить компенсацию, конечно, — усмехнулся старший кавказец, разговаривающий по-русски практически без акцента и притом на хорошем литературном языке. — Вы на берегу нашей реки, должны платить за то, что тут копаете. Вы же золотишко собрались мыть? Только не врите, золотишко, я знаю. Кстати, его тут мало, а вот тех, кто моет, — много. И вы тут совершенно не нужны. (Мне вспомнилась статья в местной газете о криминальной добыче золота в горах вокруг здешних рек и что старатели, бывает, и пропадают. Но иногда намывают золота. Похоже, нас за таких старателей и приняли.)

— Ребята, мы не старатели и не за золотом пришли. Просто гуляем, — попробовал я обойтись без крови, — отвяжитесь от нас и идите своей дорогой, все будет нормально.

— Ти как разгавариваишь, ссабака! — вмешался один из бандитов и, шагнув, ухватил Василису за грудь и дернул к себе. — Дэвку давай, а то башку рэзать буду! Щьлюха! Хади сюда! Камандир, дай, я первый!

Мир погас, померк, и я на долю секунды подумал, что вокруг ночь? Ночи не было. Просто стало темно и странно, как будто я ушел куда-то внутрь, в глубину своего тела.

Сколько это продолжалось, не знаю. Когда шум ветра и грохот реки внизу снова ударил мне в уши — я стоял на том же месте, Василиса метрах в двух от меня, широко раскрыв глаза в ужасе, а вокруг меня лежали разорванные трупы боевиков.

Именно разорванные — на куски. Мои руки были в крови, все брюки, рубаха, все вещи — все в крови. Бойня. Самая настоящая бойня. Меня даже затошнило от вида разбросанных внутренностей и кусков тел, но я сдержался в отличие от моей жены — та отбежала в сторону, метров на пять, и сосредоточенно делилась своим завтраком с муравьями и мухами, ползающими возле одинокого, иссеченного ветрами дерева.

Подхватив оба рюкзака, мой и Василисин, я поднял их на плечи и стал спускаться к реке, несущей свои бело-мутные воды к далекому морю.

— Василис, пошли, мне надо помыться, — позвал я окровавленными губами. — Потом с кладом разберемся. Идешь?

— Иду, — невнятно ответила жена и снова согнулась в позыве тошноты.

Мы подошли ближе к воде — идти пришлось сотню метров, не меньше, и, оставив рюкзаки на берегу, я нашел в реке место поспокойнее — за огромным камнем она образовывала что-то вроде небольшого затона. Плюхнулся в воду, прямо в одежде, смывая с себя чужую кровь.

Отмывшись, снял с себя камуфляж, приобретенный вчера в магазине для охотников, хорошенько его выполоскал, выжал и разложил на горячие камни, чтобы просох. Меня трясло от холода — вода в реке была ледяной, просто кусачей — она начиналась у ледников, и это не добавляло ей тепла. Василиса сидела на камне с отрешенным видом, а когда я подсел к ней и обнял, вздрогнула, но тут же обняла меня и заплакала в мое плечо. Я гладил ее по спине, пока она не успокоилась. Затем Василиса спросила: