История Петра Великого - Александр Густавович Брикнер

По временам царь предпринимал поездки в окрестности Амстердама. В Саардаме, где он бывал несколько раз, учились кораблестроению и другие волонтеры, между которыми приобретший впоследствии знаменитость Александр Данилович Меньшиков отличался особенной способностью к учению и трудолюбием. В Текселе царь был у китоловов, которых заставил объяснить ему все подробности этого промысла. Далее Петр посетил города Утрехт, Дельфт, Гаагу и постоянно возвращался к своей работе на Ост-Индской верфи.

Какие сведения в теории кораблестроения приобрел Петр на Ост-Индской верфи, видно из собственноручных записок его, которые он вел в Амстердаме и в которых излагает правила корабельного чертежа. В аттестате, данном ему Герритом Клаасом Поолем, сказано, между прочим, что Петр Михайлов во все время своего пребывания в Амстердаме был прилежным и разумным плотником, также в связывании, заколачивании, сплачивании, поднимании, прилаживании, натягивании, пленении, копчении, стругании, буравлении, распиливании, мощении и смолении поступал, как доброму и искусному плотнику надлежит, и помогал в строении фрегата «Петр и Павел», от первой закладки его почти до окончания и проч.[236]

Но царь был недоволен своими наставниками в Голландии. Он рассказывал в предисловии к Морскому регламенту следующее: «Государь просил той верфи баса (то есть мастера), Пооля, дабы учил его пропорции корабельной, который через четыре дня показал. Но понеже в Голландии нет на это мастерство совершенства геометрическим образом, но точные некоторые принципы, прочее же с долговременной практики, о чем и вышереченный бас сказал и что всего на чертеже показать не умеет, тогда зело ему стало противно, что такой дальний путь для сего восприял, а желаемого конца не достиг. И по нескольких днях прилучилось быть Е.В. на загородном дворе купца Яна Шесинга в компании, где сидел гораздо невесел, ради вышеописанной причины; но когда между разговоров спрошен был: для чего так печален, тогда он причину объявил. В той компании был один англичанин, который, слыша сие, сказал, что у них в Англии сия архитектура так в совершенстве, как и другие, и что кратким временем научиться можно. Это слово Е.В. зело обрадовало, по которому немедленно в Англию поехал и там через 4 месяца оную науку окончил».

Петр I в костюме корабельного мастера.

Картина неизвестного голландского мастера из домика Петра в Саардаме

Уже и прежде Петр старался вникнуть в теорию кораблестроения. За три года до путешествия в Голландию он просил Витзена прислать ему размеры разных судов, как-то: флейт, гальот, дат. Витзен писал тогда: «Невозможно показать меры разным судам, потому что всякий корабельный мастер делает по своему рассуждению, как кому покажется». Теперь же Петр окончательно потерял доверие к голландским кораблестроителям и послал окольничему Протасьеву повеление: всех голландских мастеров, работавших в Воронеже, подчинить надзору мастеров датских и венецианских[237].

По рассказу одного современника, Петр заявил впоследствии, что остался бы лишь плотником, если бы не учился у англичан[238]. Как видно, царь хотел учиться серьезно, вникнуть в самую суть дела, составить себе полное и ясное понятие о предмете. Рутинным, исключительно эмпирическим знанием дела он не довольствовался.

Впрочем, хотя Голландия в отношении к кораблестроению оказалась менее полезной школой для царя, чем можно было ожидать, Петр в этой стране научился весьма многому иному. Нельзя сказать, чтобы он в это время обращал особенное внимание на политические учреждения и общественный строй Нидерландов. Промыслы шкиперов и рыбаков его интересовали более, чем вопросы государственного права; частности администрации и полиции занимали его не столько, сколько наблюдения в области естественных наук, опыты физики, анатомические исследования.

Высокая степень культуры Нидерландов, чрезвычайное богатство этого края, склонность к научным занятиям – все это не могло не возбудить в царе множества новых мыслей, не могло не заставить его сравнивать цивилизацию Западной Европы с тогдашним состоянием России.

Весьма часто он посещал музеи и лаборатории. В богатой коллекции Якова де Вильде он осматривал монеты, скульптурные произведения, резные камни, предметы археологии и проч. Под руководством ученого и художника Шхонебека, издавшего иллюстрированный каталог этой коллекции, он выучился искусству гравирования[239]. Весьма часто он посещал анатомический театр и лекции профессора Рюйша, в сопровождении которого бывал в больнице. С Рюйшем он и впоследствии находился в переписке, посылая ему разные предметы для наблюдений и спрашивая совета о том, как должно сохранить зоологические препараты, и т. п.

В Лейдене он познакомился со знаменитым анатомом Бергаве, в Дельфте – с натуралистом Левенгуком. Последний показал царю микроскоп, учил делать его микроскопические наблюдения и впоследствии отзывался весьма выгодно о чрезвычайных способностях и любознательности царя. С архитектором Шинфетом (Schinvoet) он беседовал подробно о зодчестве. По целым часам он следил в мастерской механика фан дер Гейдена за опытами с механическими приборами; особенно интересовала его пожарная труба. Знакомством со знаменитым инженером Кегорном Петр воспользовался для того, чтобы через его посредство привлечь к вступлению в русскую службу некоторых голландских инженеров и определить к нему нескольких русских для обучения их военным наукам.

Довольно важным было знакомство Петра с семейством Тессинг. Один из братьев был купцом в Амстердаме и состоял в торговых отношениях с Россией; другой был купцом в Вологде; третий по предложению царя учредил в Амстердаме русскую типографию. Из весьма оживленной переписки царя с приятелями и сановниками в Москве видно, как он в это время, учась и работая в Голландии, зорко следил за событиями внешней политики. Чаще всего в письмах говорится о турецких и польских делах; упоминается также о Рисвикском мире, заключенном именно в это время в самой Голландии между Людовиком XIV и его противниками; особенно часто в этих письмах, местами отличающихся игривостью и юмором, говорится о найме иностранцев-техников, о покупке разных припасов, необходимых для кораблестроения и для турецкой войны, об успехах учения русских «волонтеров» в Голландии и проч.

Важнейшим предметом переговоров русских послов с Генеральными Штатами был восточный вопрос. Без сомнения, об этом же предмете главным образом царь беседовал с английским королем Вильгельмом III, с которым имел свидание в Утрехте[240].

17 сентября происходил торжественный въезд русских послов в Гаагу. Для этого были заготовлены великолепные экипажи, новые ливреи и проч. Посланники всех держав, за исключением Франции, побывали с визитами у Лефорта, Головина и Возницына; в честь послов город устраивал разные празднества.

При всех этих церемониях царь держал себя в стороне и, соблюдая инкогнито, удивлял всех своей скромностью. Он отправился в Гаагу в сопровождении Витзена; когда на пути туда в городе Гарлеме толпа старалась увидеть его, он спрятался, закутавшись в плащ. Однажды, когда ему вздумалось осмотреть великолепный дом одного богача, он потребовал сперва удаления всех жильцов, что и было исполнено. В Гааге, в отведенной