Дар Менестреля - Эл Ибнейзер

— Ладно, хватит, а то так ненароком и избу подожжем…

Сиянеие огня притухло, но не в женских глазах, где уже не было страха.

— Куда ты идешь? Надолго ли в наши края?

— Никуда, — коротко ответил он, и тут же спохватившись своей грубости, пояснил, — Я иду не куда, а откуда. Оттуда, где у меня уже ничего нет и никогда не будет, туда, где может быть, когда-нибудь, у меня что-то все же будет…

— И где же это, господин? — спросила она, впервые показав, что заметила и стать коня, и боевые доспехи, и оттделанное золотом оружие.

— Не знаю, там, где я найду это что-то…

Долгий женский взгляд принес теплоту жалости и сочувствия. На этот раз уже она протянула руку к нему, и робко прикоснулась к его руке. Сияние ушло, освободив место для тепла, которое волной окутало гостя и несло надежду… Неожиданно Корджер почувствовал как стосковался этот дом и все в нем по мужским рукам… и как он сам стосковался по женским…

— Все-таки, ты — ведьма, — улыбнулся он.

— Тебе ли этого бояться, господин? — мягко ответила она, смотря ему в глаза.

— Ладно, Дейдра, засиделись мы, спать вроде уж пора, — закруглил разговор гость, и взял плащ, чтоб расстелить его на лавке.

Женщина поднялась, приоткрыла занавесь позле печи, и сказала:

— Ночью будет холодно. Замерзнешь на лавке. Я на кровати постелю.

Корджер взглянул на нее с благодарностью и спросил:

— Спасибо, но ты-то где спать будешь?

И встретил ее взгляд. Дейдра грустно, ласково и нежно смотрела на него как на большого-большого ребенка.

Глава 3

Из подушки выбилось перышко, застряло в усах и щекотало нос. Корджер поморщился, сонным движением головы о подушку избавился от причины щекотки, и совсем уж собрался продолжить сладкий сон, но почувствовал легкое прикосновение. Рука тронула его, бережно и осторожно скользнула вдоль спины, и вновь коснулась уже плеча.

Корджер медленно приоткрыл глаза и увидел как Дейдра со счастливым сиянием в глазах задумчиво и бережно, чтоб не потревожить, поглаживает его плечо. Потом, она прижалась щекой, закрыла глаза и замерла, будто боясь спугнуть что-то робкое и очень важное. Но тут она почувствовала его взгляд и открыла глаза навстречу. Однажды, много лет назад, еще молодой король забрел из интереса в храм илинитов, вырубленный в пещере. Все помещение скрывал полумрак, и только над самым алтарем высоко-высоко были сделаны окна, и дневной свет изливался через них вниз, создавая ощущение невероятного, чудесного, поистине божественного сияния… Этим светом, навстречу его взгляду светились сейчас глаза Дейдры. Он приподнялся на локте, медленно приблизился к открывающимся навстречу губам, склоняясь все ниже и ниже…

Крысы. Судовые крысы — эти мерзкие создания, они совсем не похожи на Генриэтту, серую подружку Онтеро. Крысы тоже бывают разные, понял Дастин. Очень разные, какими бывают люди. Одни могут жиреть где-нибудь в сельских амбарах, и в этом случае крысы весьма ленивы, как, впрочем, и хозяева этих амбаров. А могут жить в тюрьмах и быть хитрыми и жутко проворными бестиями. Если найти крыс где-нибудь в пещере отшельника-алхимика, то они покажутся горбатыми, старыми и ворчливыми. Да уж, крысы как люди. Они во всем походят на людей, которые их окружают.

И здесь крысы были такие же свирепые и омерзительные, как и вся пиратская команда Мясника Вуди. Казалось, если бы эти серые твари могли разговаривать, то из их вечно мокрых зловонных пастей вырывались бы лишь одни проклятья и ругательства.

Одна из крыс была больше других и явно выполняла роль вожака, так что Дастин мысленно окрестил ее Вуди и время от времени швырял в нее щепки от разбитых бочек, груда которых валялась в углу.

Где-то на задней стенке была небольшая трещина, через которую изредка попадали струйки воды, отчего трюм был жутко сырой, если не скзать больше — пол был покрыт лужами грязной соленой воды. Тут и там на полу валялись груды досок, поломанных ящиков, разбитых бочек, какого-то тряпья. Во всем этом хламе и устроили свое обиталище крысиный Вуди и его многочисленная компания.

Дастин поежился, поплотнее запахивая уже порядком намокший плащ. Он и его спутники сидели на наиболее высокой куче досок, так что здесь было относительно сухо. И все же холод и сырость пронизывали насквозь, и бедный Онтеро был вынужден затеять отнюдь не музыкальный перестук зубами.

Тич, к удивлению менестреля, совершенно не интересовался крысами. Обхватив руками колени, он грустно уставился в груду тряпья, думая о чем-то своем. Герцог Хорнкара лежал на широкой доске, постанывая и ворочаясь в тревожном сне.

Внезапно Тич повернулся и ни с того, ни с сего спросил у Онтеро:

— А откуда взялся тот шар, что подпалил их корабль?

«Какая разница, — отрешенно подумал Дастин, бросая очередную щепку в жирного Вуди-крысу — нынешнее положение выглядит не лучше, чем если бы мы оказались на том корабле». И тут же встрепенулся — он вспомнил ухмылку Онтеро как раз перед появлением этого самого шара. Менестрель сжался в ожидании ответа колдуна.

И тот не заставил ждать. Сквозь яростную зубную дробь Онтеро ответил:

— Гьяхррраннн. Эт-т-то б-б-были к-к-кррроооошечные Врррата в дррругггой м-мирр, г-г-гд-де ццарит оггонь.

На другой куче, едва различимой в полумраке, произошло какое-то шевеление — трое других пленников тоже прислушивались к словам Онтеро.

— Что ты знаешь об этом, коротышка? — послышался женский голос. Это говорила та женщина, Джанет, как ее назвал вожак «серых» Йолан. Йолан! И Джанет. А третьего кажется звали… Нет, не вспомнить. Приятный голос у этой Джанет. Да и красивая она очень, хоть и вместе с этими «серыми».

Вместо ответа Онтеро встал и потянулся. Кости колдуна затрещали, словно по ним проехала целая телега, Онтеро охнул и резко взмахнул руками.

— Ну и ххолодррыга здесссь, — провозгласил он, снова застучав зубами. — Поссидите здесь, я ссскорро веррнуссь.

С этими словами низкорослый колдун двинулся по направлению к троице, восседающей на другой куче беспорядочно сваленных досок. Дастин равнодушно посмотрел ему вслед, а затем продолжил бомбить шныряющих туда-сюда крыс.

Видения молниеносно сменяли друг друга. Все они были настолько нелепыми, что даже во сне их нелепость казалось физически ощутимой. То Дастин видел себя в качестве короля Леогонии, причем придворным менестрелем был этот Йолан. То Онтеро летал в небесах на огромной серой крысе с крыльями и что-то кричал по поводу каких-то руин, а колоссальных размеров Мельсана швыряла в него гигантские щепки, пытаясь сбить колдуна на землю. То Дастин оказывался на тонущем корабле «серых», а на мостике «Бравого Реута» стоял, широко расставив ноги, ужасно толстый Тич и мерзко хихикал. А один сон заставил менестреля проснуться на несколько мгновений в холодном поту.