Сестра (СИ) - Галина Гончарова

Так что вся четверка была довольна.

А чуть позже вечером, осталось всего три человека. Анна, Алексей, Софья. И теперь разговор пошел уже иначе.

— Как вы думаете, боярин утрется — или?

У Софьи было слишком мало данных для анализа, у Алексея — тоже, поэтому две пары глаз обратились на Анну. Царевна задумалась…

— Либо он поедет братцу жаловаться, — дети кивнули, давая понять, что братец ясен, уточнять не надо. — Либо обиду проглотит, поймет, что неправ был и кланяться придет.

— А это возможно?

Анна пожала плечами.

— При дворе быть, да кланяться не научиться? Чай, не холоп его отчитывал — царевич.

Может, и так. Софья вздохнула.

— А что мы можем сказать, если царь — батюшка огневается?

Теперь задумался и Алексей. Общими усилиями были выведены несколько простых правил.

Если боярин помчится жаловаться — наехать в ответ. Или даже голубя послать, благо, есть несколько штук. Так и так, приехал, хамил, наезжал, охранника выпороть угрожал — это что ж такое творится, если бояре на территории царевича произвол творят? Дальше‑то что? Бунт? Уж разберись, царь — батюшка…

Если жалоб не будет — на тормозах все равно не спускать. Компромисс, как известно, равен разнице двух компроматов. И лишняя бумажка на боярина не помешает. Намекнуть ему со временем, что так и так, за плохой характер надо хорошо платить. Но тут все зыбко… как карта ляжет.

И самый лучший вариант — если боярин поймет, что вчера себя подставил и придет извиняться. Тогда можно у него аккуратно что‑то да попросить. А вот что?

И вот тут Софья потерла руки. Она собиралась разводить еще и скот. А почему, собственно, нет? На базе Дьяково, с привлечением местных жителей в качестве пастухов и подпасков, выписать сюда… какие там коровы лучшие в настоящий момент? Голландские?

Этот вопрос надо было еще проработать, но выписать обязательно не местную дохлятину, у которой из поколения в поколение отрицательный отбор, а вот именно, что молочных коров, завести свое стадо, выписать элитных овец и заняться шерстью. Софья вообще собиралась со временем развернуть все другой стороной.

Сколько она сейчас не смотрела, сколько ни расспрашивала, а вывод был один. России упорно не давали развивать свое производство. Она устраивала всех, как сырьевая база, в крайнем случае — перекупщики, но и не более того. А вот производители…

А вот не надо вам, медведям, из болота лезть! И неважно, что медведи в болоте не водятся! Сиди и не рыпайся!

К примеру, ни к чему вам канаты делать, мы пеньку скупим. И паруса ткать тоже незачем. Лен покупаем по дешевке, а вам продукцию втридорога отдадим…

А чтоб вы уж точно не удумали, у любого, кто ситуацию изменить попытается, мы покупать ничего не станем. Пусть на складах сгниет… или вообще сгорит. Со вторым и помочь можно…

Одним словом, купцов банкротили весело и со вкусом. А вот ее, если за ней вся мощь государства? Рискнете здоровьем?

Несколько раз иностранцев на Москве уже били, чтобы не продавали русским людям табак да водку, можем и повторить…

Да — да, Софья искренне удивилась, когда узнала, что водка — дьявольское зелье. А табак вообще мерзость богопротивная. Да какая скотина русский народ представляет вечно пьяным?! В… думающий орган бы им заколотить те учебники!

Одним словом — надо развивать промышленность. Строить мануфактуры, а для того наводить справки, где такое есть, что делать с той же шерстью, где выгоднее разводить овец… Англия? Хм — м…

Кто нам мешает, тот нам поможет!

Кто у нас посол в Англии? Наверняка есть такой, вот и пусть найдет людей, которые разбираются в овцах и в мануфактуре, но из дела вылетели. Капиталисты везде зверюги те еще, наверняка есть какие‑то банкроты, вот и пригласить их сюда для организации производства. Тут‑то конкурентов пока нет, важна не коммерция, а организация процесса производства. Но при определенном условии. Чтобы обязательно русские рабочие и обязательно учили их…

Кстати, под это дело можно ребят из школы потренировать в языках, пусть переводчиками пашут…

Идеи были оценены по достоинству. Точнее — выслушаны и приняты к сведению. А в остальном — пусть Софья думает, у нее голова большая.

Анна была просто счастлива со своими (пусть она их и не рожала, но…) детьми, а Алексей вовсю играл с новой игрушкой, и ему не было дела ни до чего иного. Ему хватало школы, интересных дел, свободы… да и здоровье на приволье сильно поправилось — чай, каждый день свинцом не травиться. Так что… ты решай, Сонюшка, а там поможем…

Софья и решила. И объяснив Алексею, чего требовать от боярина и зачем — тоже ушла спать. Встают тут с петухами, а хвостатые сволочи совершенно не понимают, что приличной царевне и до десяти утра иногда поспать хочется. Днем‑то спать совершенно некогда…

Боярин Ртищев действительно никуда не уехал. Ожидал царевича с раннего утра, за оградой, о чем донесли казаки — и Алексей распорядился пригласить боярина к себе. Благо, тот спрашивал, как бы ему царевича еще раз увидеть. Ни к чему его унижать еще больше разборками при слугах. Он и с глазу на глаз сумеет все сказать, а боярин благодарнее будет, да податливее, лицо — от он сохранил, чего еще надобно?

Ртищев оценил по — своему. И решил, что царевич, посоветовавшись со старшими, собрался пойти на мировую. Ведь обидел он боярина?

Обидел, да еще как! И главное — за что!? За казака — охранника, вчерашнего крестьянина, холопа, мразь, на которую плюнуть‑то порядочному человеку зазорно! Всем известно, что казаки — те еще нехристи, от турок нахватавшиеся невесть чего…

По палатам шел боярин гоголем, в светлицу вплывал жирным лебедем, а увидев происходящее — застыл белой статуей. Красивой такой…

Хотя ничего удивительного не происходило. Просто царевич изволил уравнения решать. Сидел за массивным, недавно только сделанным столом, писал перышком… Но если для Софьи решать даже интегралы в уме сложности не составляло, то Алексей пока еще сбивался на самом простом, вроде: 'Х = 15–2Х' и решать приходилось в двух вариантах. Со старыми цифрами, с титлами, красиво выписанными — и с арабскими, которые Софья объяснила Алексею достаточно быстро. В первых она и сама путалась, во вторых же — ничуть.

Алексей отложил в сторону свиток с решениями и поднял глаза на боярина. Сам он разговор начинать не собирался и Григорий Иванович поклонился первым.

— Поздорову ли, царевич — государь?

— Благодарение Богу, не жалуемся, — Алексей смотрел спокойно, и лишь на дне глаз затаилась насмешка. — Ты меня видеть пожелал, боярин?

— да, государь царевич.

— Вот я перед тобой. Что сказать мне желаешь?

Боярин с трудом проглотил все заготовки. Ребенок перед ним был слишком спокоен. Слишком уверен в себе. Слишком…