Убить Хемингуэя - Крейг Макдоналд

Криди потратил много месяцев на планирование операции и хотел, нет, ему было необходимо быть там и проследить, чтобы все прошло по плану. И он хотел видеть, как падет этот черный дьявол.

Директор сказал:

– Вы пошевеливайтесь, агент Криди. Мне тут сказали, что Африка очень большая. И я очень рассержусь, если все не пойдет согласно моему плану. Причем рассержусь так, что перестану закрывать глаза на ваше иное, прямо скажем, затруднительное положение. Я ясно выразился?

– Да, – с трудом выговорил Криди.

– И да пребудет с вами Господь.

Агент легонько придерживался за сиденье и опущенное стекло джипа, который его водитель вел по ухабистой дороге. Вся эта тряска и удары по копчику убедили Криди, что он вылезет из машины на дюйм короче, чем в нее садился.

Все стремительно полетело ко всем чертям: Криди добрался до первого места катастрофы – причем его едва не затоптали слоны – только для того, чтобы выяснить, что Хемингуэи и их пилот получили незначительные травмы и покинули место падения самолета.

После беспокойной ночи среди всех этих слонов жертвы аварии остановили проходивший мимо туристский теплоход – тот самый, который снимался в «Африканской королеве», – и на нем добрались до Бутиабы. Только Хемингуэй…

Криди было решил, что у него не получится помочь Хемингуэю добраться до могилы, но потом передумал. Осмелев, но все еще злясь, что ему помешали выполнить первоочередную задачу и удавить Джомо Кениату[28] в его камере, Криди связался с одним из своих помощников, человеком по имени Стейплтон, и договорился с ним о том, что он вместо механика «починит» следующий самолет Хемингуэя.

Только Хемингуэй способен перенести два авиакатастрофы подряд и даже ничего не заподозрить. Криди решил, что это все проистекает от величия писателя как человека.

Когда Криди добрался до Бутиабы, следующий самолет, на котором Хемингуэй пытался добраться до Энтеббе, упал сразу после взлета на землю и загорелся. Точно как было задумано.

Вскоре Криди получил сообщение: Хемингуэй спасся во второй авиакатастрофе за свою жизнь.

И снова Криди повредил кулак, которым в гневе колотил по столу, услышав новости.

Они добрались до Бутиабы, и Криди поспешно выскочил из машины и побежал, поднимая пыль и увертываясь от туземцев. Нищий ребенок протянул руку, коснувшись его рукава. Криди пинком едва не убил тощего, как скелет, малыша.

Криди сунул руку в карман своей полевой куртки и снял лежавший там пистолет с предохранителя. Одновременно он оглядывался по сторонам, разыскивая говорящего по-английски человека, который мог бы направить его в больницу.

Если бы он нашел Хемингуэя в больнице, можно было бы воспользоваться специальными препаратами и шприцами, чтобы помочь ему добраться до могилы, как того желал этот чертов Гувер.

Вне себя от злости, он наконец поймал говорящего по-английски врача и все от него узнал.

Черт бы все побрал!

Он их упустил, снова.

В тот момент Хемингуэй уже летел в третьем самолете, так ему сообщили. Травмы писателя значительно серьезнее, чем он сам готов признать, сказал доктор, но смерть Папе не угрожает.

Криди вышел из больницы как в тумане и тут же нашел пивнушку. Заказал бутылку пива «Таскер» и стал слушать музыку, доносившуюся из-за стойки. Радио работало на коротких волнах, и иногда можно было слышать сообщения на английском.

Он выяснил из передачи, насколько основательно обмишурился с «Делом Хемингуэя». Папа уже выступал перед мировой прессой, держа в руках бутылку джина и связку бананов, лыбился и заявлял:

– Это все мое везение, оно меня не бросает.

Менее сентиментальные источники сообщали, что Хемингуэй забился в свой гостиничный номер, где выздоравливает и с удовольствием изучает собственные некрологи.

Криди скрипнул зубами. И услышал:

– Источники сообщают, что явная попытка убийства заключенного в тюрьму лидера движения за африканскую независимость была сегодня утром успешно предотвращена.

Криди впал в такую ярость, что его вышвырнули из бара. Он поднялся с земли и отряхнулся. Затем нашел Стейплтона, самолет и направился в Энтеббе.

Криди решил, что пристрелит Хемингуэя прямо на больничной койке.

Выглядел Хемингуэй плохо. Взгляд мутный. Возможно, сотрясение, подумал Криди. А джин, к бутылке с которым Хемингуэй то и дело прикладывался, вряд ли помогал выздоровлению.

Хемингуэй взглянул на Криди и потряс нечесаной головой.

– Надо же, как, оказывается, верно говорят, – проговорил он хриплым от боли голосом. – Мир тесен. И очень жаль, мать твою.

Криди держал в кармане пистолет 45-го калибра. Рука уже вспотела и дрожала, так что пришлось убрать палец с курка, чтобы по неосторожности не отстрелить себе что-нибудь нужное.

– Однако тебя нелегко прикончить, – заметил Криди. Хемингуэй как-то странно взглянул на него. – Я хочу сказать, две авиакатастрофы. И ты выжил в обеих. Удивительно.

– Мне все еще везет.

Криди криво улыбнулся:

– Тебе надо придумать что-то новое. Это уже было во всех газетах.

Хемингуэй жестом показал на стопку газет у него на кровати:

– Я читал. Говнюки с их некрологами. Господи! Нельзя никого заставлять читать свой собственный некролог, Криди. Чего только эти мудаки не понаписали.

– Ну, им же не с руки было писать о твоем творчестве, верно? Твой последний роман провалился. «За рекой, в тени деревьев». Кусок дерьма.

Хемингуэй еще раз приложился к бутылке:

– Плохо, что приходится лежать и слушать, что ты несешь. Убирайся отсюда, Криди. Слышишь? Проваливай.

– Ты мне сегодня дорого обошелся, – заметил Криди. – Очень дорого.

Хемингуэй с трудом усмехнулся:

– И в чем же дело, засранец?

– Я… не могу сказать.

Криди хотелось пристрелить негодяя, но ему ни за что не выбраться из здания после этого. Какой мрази тут вокруг только нет! Черномазые прикончат его, причем так, что мало не покажется. Это он знал. Он подумал о Гувере – гребаный Директор. Может быть, ему следует уйти из Бюро. Уйти самому и лишить Гувера удовольствия его уволить. Он сказал:

– Гувер тобой просто одержим. Все эти выпады, которые ты позволил себе против него за многие годы, его достали. Он человек глупый, его не стоит провоцировать, Хемингуэй. Но тебе все удержу нет. Кстати, я передал ему то, что ты просил. Насчет его свидетельства о рождении. Он мне чуть голову не откусил. Ладно, что ты его все время дразнишь, но я все равно не могу понять, почему он тебя так сильно ненавидит… почему он одержим тобой.

Хемингуэй пожал плечами, разглядывая очередной некролог.

– Может быть, это из-за того, что мне известно.

– Что ты такое мог нарыть, Хемингуэй? С чего ты взял, что ты что-то знаешь насчет Директора и его родителей?

Хемингуэй выпил еще глоток джина и облизнулся:

– Ты помнишь, что еще в двадцатые ходили слухи, что у президента Гардинга в роду были негры? А ты помнишь, что Гувер пришел в Бюро при Гардинге? Яблоко от яблони? Знакомые мне люди нашли доказательства. Похоже, предки Гардинга были рабовладельцами. Всякое происходило на этих плантациях. Я-то не возражаю. Я человек терпимый. Но вот люди там, дома? Это другое дело…

Криди прищурился и закусил губу:

– Нет… Не это…

Хемингуэй продолжал читать свои некрологи. Сказал:

– Так или иначе, а Директор мулат. Ты только себе представь такое, а, Донни? Самый могущественный расист Америки – черный. Это все равно что обнаружить, будто Гитлер был евреем. – Хем поднял глаза и мутным взглядом посмотрел на дверь, давая Криди понять, что пора убираться.

Криди, как в тумане, прошел к двери.

И Хемингуэй сказал ему в спину:

– Я бы на твоем месте на эту тему не распространялся, Донни. Директор угрожал всем своим родственникам, черным и белым, суровым наказанием, если они проболтаются.

25. Допрос

Я с сожалением вынужден признать, что мы в Бюро бессильны действовать в случаях орально-генитальной близости, если это не мешает торговле между штатами.

Если верить дорожным указателям, они находились примерно в пяти милях от государственного университета в Бойсе. Гектор держался примерно в двух машинах от Ричарда, когда они выехали на улицы с более плотным движением.

Гектор уже готовился сократить это расстояние, чтобы успеть схватить Ричарда, когда он выйдет из взятой напрокат машины, и отнять у него все украденные бумаги Хемингуэя, когда два черных седана обогнали его машину.

Машины Бюро, Гектор в этом не сомневался.

Он резко затормозил. Отстал и затем съехал на обочину, в высокую траву. Осторожно выскользнул из машины с биноклем и принялся наблюдать.

Первый черный седан обогнал машину Ричарда, загородил профессору дорогу и притормозил, чтобы заставить Полсона сбросить скорость. Второй седан ударил машину Ричарда в задний бампер, от чего она крутанулась и соскользнула в канаву, где и осталась лежать на боку.