Знойная параллель - Валентин Рыбин

— Двести человек, — скептически произнес Ковус.— Вах-вах, как много. Две тысячи надо! Ну, ладно... Как вас зовут? — глядя на меня, спрашивает он.

— Марат.

— Давно бы так сказал! — улыбается он. — Теперь пойдем дальше. — Ковус тычет указкой в район Головного участка. Здесь уже прорыты три заборных канала и поставлены шлюзы. Работы продолжаются. Строится поселок. Уже есть электричество. Светом снабжает плавучая электростанция, которая стоит в заливе. Отсюда, от Головного, наши ребята ведут Пионерную траншею. Она пройдет через сухие Келифские озера, через Обручевскую степь и выйдет к барханам Кельтебедена.

— Это то место, куда вы собираетесь ехать? — уточняю я.

— И вы, по-моему, тоже туда собирались? — улыбается Ковус.

— Если хотите, поедем вместе? — предлагаю я.

— Вот молодец. Вот так и надо, — хвалит меня Ковус. — Я завтра собираюсь. Устраивает?

Я смотрю на Чары и решительно даю согласие.

— Устраивает.

— Ну, тогда дальше. Вот этот, Пионерный участок, разрабатывает инженер Бойко со своими хлопцами. Oн уже давно там. Это только сегодня его официально назначили на «пионерный». У него все люди — с Волго-Донского канала. Ему хотят дать два шагающих экскаватора. Очень сильная техника. Но если говорить о пионерной траншее, то «шагачи» тут не помогут. Тут главное — бульдозеры.

Увлеченный рассказом, Ковус начинает со знанием дела объяснять принципы устройства перемычки на 105 километре. А у меня созрела своя «гениальнейшая мыслишка».

— Ковус-джан, — начинаю я. — Нашу сеюдняшнюю беседу, вернее ваш рассказ о канале, я превращу в статью прораба Кельтебеденского участка. Согласны?

— Слушайте, — обижается он. — Я же вам как человеку все рассказываю, а вы сразу статью!

— Дост! Но разве плохо, если ты выступишь со статьей? — обращаюсь к нему по-свойски на «ты».

— А ты что? Сам не можешь подписаться?

— Милый Ковус, у меня в плане статья ответственного работника стройки!

— Ну ладно, как хочешь. Только пиши сам. Я в этом деле ни «бум-бум». Вообще-то для статьи я мог бы тебе дать и другие данные: цифры, факты. Но они у меня в папке. В моем кабинете. Давай, пойдем ко мне!

Я смотрю на Чары. Он уже тяготится нашей долгой беседой. Ведь я у него, по сути дела, отнял целый рабочий день. Целый рабочий день у секретаря райкома комсомола! Это же десяток неотложных дел.

— Чары-джан, — обращаюсь к нему. — Давай я останусь, а ты занимайся своей работой.

— Ну, вот еще, — возражает он и в то же время соглашается: — Закончишь, сразу иди к нам домой. Я после шести приду...

Я иду с Ковусом и по дороге интересуюсь:

— А почему у тебя тут кабинет?

— Но меня же только сегодня на Кельтебеден бросили! Я же здесь в управлении инженером числился! А теперь этот жук, Куколь, черной пустыни испугался — дядя Семен на мне решил отыграться.

Мы садимся за стол и еще долго беседуем о делах на трассе. Потом я спешу в гостиницу. Там у меня и бумага, и все остальное. И подарок отца и матери для Аннаевых — две литровые банки ежевичного варенья, о которых я совсем забыл. Вхожу в номер. Здесь прохладно. Окна занавешены, полы вымыты. Смотрю на часы. Уже третий час. Ложусь, раскинув руки, и думаю: с чего начать статью? Потом достаю бумагу и сажусь за стол.

6.

Мы выехали дня через три.

За это время я написал статью. Ковус прочитал и подписал ее. Потом я позвонил в Ашхабад, в редакцию, сообщил, что устроился неплохо, а теперь собираюсь на трассу. Разговаривал с секретарем газеты Володиным.

До Захмета ехали поездом. В купе душно. Лето пошло на убыль, но солнце шпарит так, что в ушах звенит.

Приезжаем в Захмет. Тут еще жарче. Пустыня со всех четырех сторон. И поселок с его серыми глинобитными и деревянными домиками — словно биточки на раскаленной сковороде. Справа, вдали от поселка — участок готового русла и домики на берегу. Там же сооружается железнодорожный мост.

На автобазе нас ждет грузовой «ГАЗ». Ковус звонил сюда, чтобы без него не отправляли машину. Возле нее сидят, покуривая, человек пять. Ребята с задубелыми лицами, в рабочей робе.

— Куда? — спрашивает Ковус.

— На Кельтебеден, к Куколю, — отвечает за всех один.

— Нет больше Куколя, — сердито отзывается Ковус. — Я вместо него. Чего у вас?

— Вот, направления из отдела кадров...

— Лезьте в кузов, там разберемся. — Он смотрит на меня и спрашивает: «Может, сядешь в кабину, а я с ними?»

— Спасибо, Ковус-джан. Я бы хотел потолковать с ребятами. Откуда они и так далее...

— Ну, как хочешь. А то можешь ехать в кабине. Я — человек не гордый, — добродушно продолжает он, садясь с шофером.

Мы взбираемся в кузов. Тут мотки проволоки, ящик с гвоздями и два бревна. Машина тотчас срывается с места и катит на дорогу к начатому руслу канала. Домики приближаются. И вот уже видно: они обшиты толстыми стегаными матами, наподобие матрацев. За домиками, на дне русла однокубовый экскаватор «Воронежец». Машинист не слишком торопливо черпает ковшом песок и выбрасывает на отвал. Двое парней, видимо, сменщик машиниста и помощник играют в холодке у домика в карты.

— Видно, деньга водится, раз в карты режутся, — замечает один из парней. Он стоит рядом со мной, держась за крышу кабины.

— Откуда прибыли? — спрашиваю я сразу всех.

— Ай, кто — откуда! Кто из Сибири, кто — из Анадыря, — отвечает тот же парень. — А ты откель? Башкирии или еще кто? Что-то морда не русская.

«Парень — ухарь», — отмечаю про себя и думаю: что ответить.

— Я — гренландец, — говорю ему спокойно и вновь задаю вопрос: — А что в ваших краях, в Сибири да Анадыри, человеческие лица мордами называют?

— Гля, обиделся! — загоготал парень и посмотрел на своих товарищей. Те косо посмотрели на меня и улыбнулись.

— Ну, так откуда вы? Лично вы, например? — не отстаю я.

— Я-то? А ты что — следователь, чтобы допрашивать?

— Я — корреспондент комсомольской газеты. Еду знакомиться с такими, как вы. Вот и спрашиваю. Интересуюсь, откуда люди едут, для чего, как жить собираются и вообще — как на жизнь смотрят?

— Эх, наговорил! — уступчиво засмеялся собеседник.

— Может, познакомимся? — предлагаю ему.

— Что ж, давай. Иваном меня зовут. А фамилия — Земной. У меня на роду написано в земле ковыряться.

Я тоже называю себя. И четверо других представляются. Когда перезнакомились, говорю Земному:

— Красивая у тебя фамилия... колоритная. Расскажи малость о себе.

— А что говорить-то. Детдомовский я. Отца и мать не помню. До войны еще куда-то делись. Воспитывался в Воронеже. Там и специальность тракториста получил. В последнее время на скреперах, на бульдозерах вкалывал. На Байкале, в Красноярске... Эти хлопцы — тоже оттуда.

— А почему снялись с тех мест? Холодно? Южной экзотики захотелось?

— Платят здесь вдвое больше. Причем тут экзотика!

— Но ты же одинок! Неужто денег не хватает?

— Ну, все шабашники за рублем едут, вот и мы снялись!

— А заработаешь — потом куда?

— Не знаю, товарищ корреспондент. Над этой проблемой никогда не думал... Просто решил и все. Едут все сюда, а я что — рыжий что ли? Посмотрим, как у них тут живется. Не понравится — укатим дальше.

— У тебя, что же — и цели никакой нет?

— Как это нет? Есть. Жить хочу хорошо — вот моя главная цель. Ездить везде. Работать. Но чтобы работа была по вкусу.

— Ну, а о своей квартире, о своем доме — разве не думаешь?

— Вот сказанул! — смеется он. — Да у меня здеся страна — мой дом! Где остановлюсь, там и дом родной!

«Черт возьми! — вздрогнул я даже. — Прямо мои слова повторяет. Вот так я когда-то Нине Трошкиной говорил, а она меня за это презрела». Вся лишь разница между мной и Земным, что я живу комсомольскими порывами, а этот парняга — шабашник. Направить бы его в нужное русло!

— В комсомоле состоишь? — спрашиваю неуверенно.

— Что мне в нем делать? Я не люблю политику. Книжки художественные, кинофильмы — другое дело. А у вас одна политика. То «один плюс два», то «один за всех — все за одного». Сплошная арифметика.

— Неужели всю жизнь будешь мотаться из стороны в сторону? — опять наступаю на него.

Тут друзья его защищают.

— Что вы к нему привязались, товарищ хороший! Все равно вы из него ничего не слепите. Блаженный он. Он не только всю страну своим домом считает, но и людей всех на земле — родными братьями. У него никогда ни денег, ни кола, ни двора своего не будет. Правда же, Ваня?

— А ну вас всех... — злится Земной. — Будет, не будет... Какое ваше дело до моей жизни? Как хочу, так и живу.

— Ну, а вы тоже такие? — спрашиваю остальных.

— Мы — нет, — отвечает Вася Волчихин. Так он себя назвал при знакомстве. — Мы будущие таксисты.

Это сейчас самое доходное место. Подзаработаем, купим собственные особнячки, устроимся в автопарк и будем жуликов возить.