Александр Солоник - киллер на экспорт - Валерий Карышев

Оксана забеспокоилась.

— Куда ты? Чего ты хочешь?

Остановив машину, Солоник резко обернулся к ней и привлек к себе.

— Тебя… Тут и немедленно…

Блестевший в свете луны никелем джип стоял на краю крутого обрыва. Внизу под темными скалами, плескалось море, лунная дорожка на водной глади казалась глянцевой, будто нарисованной.

Оксана судорожным движением расстегнула блузку — оторвавшаяся пуговица осталась зажатой между пальцами, и рука ее дрогнула.

— Спасибо тебе, — произнесла она, и в этой фразе Саша почувствовал и ее животный страх, и уважение самки, отдающейся более сильному самцу.

Она хотела что-то еще добавить, но Македонский не желал больше слушать ни слова. Мгновенно опустив спинку сиденья, набросился на нее и рывком сорвал с Оксаны одежду.

Наверное, никогда Резо не чувствовал себя таким оскорбленным и униженным, как теперь, после разговора с неизвестным парнем, назвавшимся странной кличкой Македонский. Никогда и никто еще не разговаривал с ним в подобной манере, даже не пытался.

Кавказец жил в Греции уже третий год и был человеком далеко не бедным. Он обладал определенным весом среди выходцев из бывшего Союза, а главное — изображал, будто бы является вором в законе, подчеркивая это кстати и некстати. В отличие от настоящих, патентованных законников, Резо не отличался особой скромностью, когда заводил речь о себе самом.

Уроженец из небольшого грузинского городка Марнеули, что неподалеку от Тбилиси, Резо сызмальства впитал в себя специфическую атмосферу местных базарчиков, пропахших дымом шашлычных и пыльных окраин. Для него «казаться» всегда было важней, чем «быть». Впрочем, это характерно для многих выходцев с Кавказа казаться богатыми и уважаемыми, авторитетными, справедливыми.

После окончания кооперативного техникума Резо последовательно работал продавцом, водителем автобуса, таксистом, официантом, буфетчиком, рубщиком мяса на рынке в Тбилиси. Одно время был владельцем кооперативного кафе, а также мотался в Турцию, где на дрянных базарчиках и в мелких магазинах за бесценок скупал тряпье и втридорога перепродавал его на родине…

В 1992 году к власти в Грузии пришел Звиад Константинович Гамсахурдиа, столь же замечательный филолог и переводчик, сколь и недальновидный политик. Вскоре древняя земля Картли погрузилась в пучину мятежей. В Грузии разваливалось все, что можно, — бизнес заглох, народ нищал. Настоящее казалось кошмаром, но перспективы страшили еще больше, чем реальность.

Впрочем, несговорчивому Звиаду быстро нашли замену: бывший комсомольский функционер, бывший министр МВД и председатель КГБ, бывший первый секретарь ЦК компартии Грузии, бывший министр иностранных дел бывшего Советского Союза Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе при помощи всемогущего грузинского мафиози Тенгиза Китовани и натурального вора в законе Джабы Иоселиани при не такой уж тайной, но крайне существенной поддержке Москвы развязали в этой замечательной солнечной стране кровавую гражданскую войну.

Просчитав перспективы, Резо встал на сторону Шеварднадзе. Ходил на митинги, скандировал «Дзирс Гамсахурдиа!», то есть «Долой!..» А вскоре вступил в ряды опальных «Мхедриони», так называемого «Корпуса спасателей», организованного законником Иоселиани преимущественно из криминальных элементов.

Получив автомат Калашникова, бывший торговец умудрился повоевать и в Менгрелии, и в Абхазии, и в Южной Осетии, но ситуация вскоре нормализовалась, и военная карьера Резо прервалась.

Зато он вскоре сошелся на короткой ноге с местными жуликами и, нахватавшись верхушек от понятий, быстро проникся воровской идеей.

Так уж издавна повелось, на Кавказе можно купить практически все: школьный аттестат, диплом об окончании института, ученую степень, должность мэра города, даже, наверное, министра внутренних дел. И было бы удивительно, если бы места в криминальной иерархии также не продавались за деньги.

Во время грузино-абхазского конфликта Резо мародерничал и сумел скопить довольно серьезную сумму денег. Большей части ее хватило на покупку звания вора в законе. Резо, никогда не сидевший даже в ментовском обезъяннике, не знавший, что такое изолятор временного содержания (не говоря уже о следственных изоляторах и исправительно-трудовых учреждениях), быстро научился гнуть пальцы на блатной манер и, выучив с десяток слов блатной фени, возомнил себя настоящим вором. Новый «апельсин», как называют законников вроде его, намекая на их скороспелость, вскоре понял, что на родине, измученной гражданской войной, делать нечего, и по примеру многих земляков подался в Грецию, предварительно купив знаменитый «батумский» паспорт, который был оформлен за несколько минут в его присутствии, с его же слов.

В Афинах дела «апельсина» пошли в гору. Он быстро прибрал к рукам несколько меховых магазинов и небольших оптовых баз, которые содержали его соотечественники. Немало не беспокоясь о понятиях, согласно которым истинный законник не может стоять во главе силовой структуры, сколотил бригаду. Стали дербанить русских челноков. Регулярные отчисления в общак давали основания тем, кто короновал его, закрывать глаза на многое. Тем не менее в России Резо никто никогда не принял бы за серьезного человека.

К середине 1996 года Резо чувствовал себя на редкость уверенно. Этому способствовали не только накачанные быки, не только деньги, но и связи с короновавшими его «лаврушниками», то есть соотечественниками.

Если такой человек ощущает себя чуть ли не царем Давидом во всей славе своей, он не может просто так снести оскорбление, прилюдно нанесенное ему каким-то русским недомерком, как мысленно назвал Македонского сам Резо. Авторитет в понимании кавказца можно купить столь же быстро, как и завоевать, но утратить — быстрей. За звание вора были отданы большие деньги, а нанесенное ему оскорбление опускало грузина в глазах многих, а, следовательно, ударяло по карману. Это означало лишь одно: для сохранения купленного авторитета необходимо отомстить во что бы то ни стало!

Проводив наглеца недобрым взглядом, Резо обернулся к своим быкам.

— А вы что сидели, молчали?

Те принялись оправдываться.

— Так у него же пистолет был!

— Ва! На вашего пахана наезжают, а вы молчите? — взъерепенился «апельсин». — А если бы этот придурок убил меня? Тоже сидели бы и молчали?!

Качок, который первым вытащил нож, невнятно пробубнил:

— Давай разыщем его… Он русский, можно как-нибудь пробить.

— Как?

— Через челноков, репатриантов. Наверняка его кто-то знает!

— Вот ты, Мамука, этим и займись, — поджал змеиные губы Резо.

— Придется пол-Афин на уши поставить. Несколько месяцев понадобится, — наморщил лоб Мамука, судорожно соображая. — Спрашивать о нем у всех в открытую не стоит — вспугнем, уйдет…

— Он ведь Ксюху с собой увез, — подсказал другой качок. — Наверняка дома пендюрить будет. Вот мы потом у нее и узнаем, где этот Македонский живет… А не скажет — жалеть будет, мамой клянусь, шени дэда мовтхэн! выругался он напоследок по-грузински.

Вспоминать недавние события и свою позорную растерянность, так опустившую его в глазах бригады, Резо не хотелось, и потому он, мысленно поклявшись отомстить обидчику, решил остаток ночи провести в собственное удовольствие.

Скоро шикарный белоснежный кабриолет «БМВ» отъехал от ночного клуба. Забитый спиртным багажник и недорогие, но свежие проститутки, сидевшие в салоне, позволяли рассчитывать, что отдых действительно будет полноценным…

Гулянка, начавшаяся в ту памятную ночь, продолжалась три дня. Выпивка и закуска на столах менялись каждые шесть часов, а проститутки и того чаще.

Третьи сутки загула подходили к концу. Резо открыл глаза, пытаясь сообразить, где он находится и что с ним вообще произошло за последние дни и ночи. Окинув взглядом комнату, он обнаружил рядом с собой загорелую худосочную девицу, раскинувшуяся на постели в чем мать родила. Пригубив пива, чтобы очухаться, Резо начал было припоминать, что вчерашняя пьянка закончилась жуткой оргией, в которой кроме него и двух быков участвовали три искусницы акробатического секса.

На соседней кровати, прижавшись друг к дружке, спали две из них. А девица, лежавшая рядом, продолжала тихонько посапывыть, уткнувшись лицом в подушку. Резо вдруг захотелось узнать, кто же все-таки она такая. Но попытки перевернуть ее лицом вверх ею успешно отбивались.

Тогда кавказец избрал другой способ: просунув руку под тело спящей, он нащупал округлость маленькой груди и тут же удовлетворенно произнес, обнажая в улыбке золотые коронки зубов:

— Галька…

Девушки, спящие на соседней кровати, зашевелились. Одна из них приподнялась, уставившись на него ошалевшими глазами.

— Который час?