Дневник писателя (1880-1881) - Федор Михайлович Достоевский

«Вестник Европы». «В<естник> Европы» «полезен для ума». Это давно уже сказано. Но имея в виду такую прекрасную цель, можно бы, кажется, и не служить с такой буквальностью другой-то цели[40].

Можно бы, кажется, и пренебречь другую-то цель, по крайней мере не следовать ей[41] с такою уж буквальностью.

«Русская мысль». Жаль, что вы мало думаете, господа, а живете готовыми мыслями. А у нас не только готовыми мыслями, и готовыми страданиями живут (без культуры-то).

Все нигилисты. Нигилизм явился у нас потому, что мы все нигилисты. Нас только испугала новая, оригинальная форма его проявления. (Все до единого Федоры Павловичи.) Слово Аксакова про Горбунова. Напротив, у Суворина аплодировали и глупости народной, и солдатской[42].

Комический был переполох и заботы мудрецов наших отыскать: откуда взялись нигилисты? (Да они ниоткуда и не взялись, а все были с нами, в нас и при нас (Бесы).) Нет, как можно, толкуют мудрецы, мы не нигилисты, а мы только на отрицании России хотим спасти ее (то есть стать в виде зоны, аристократами над народом), вознеся народ до нашего // ничтожества. (Речь Победоносцева в Киевской духовной академии.) Сравнение нигилизма с расколом (Уманца). Да раскол много пользы принес.

NB! Беспрерывные жалобы, что не оживляется общество (комично).

Гончаров. Да и невозможно иногда все упомнить. Вот, например, на празднике Пушкина в Москве, кажется, уже перечислены были все его достоинства, выведено было все, за что ему поставили памятник, а все-таки забыли одно чуть не самое важное достоинство, то есть что он был учителем нашего Гончарова Ивана Александровича. И если б не напомнил об этом сам Иван Александрович в письме, потом всюду напечатанном к Обществу любителей русской словесности, так бы об этом достоинстве Пушкина никто и не упомянул бы.

«Новое время» сикали, № 1712, вторник 2-е декабря, телеграмма из Парижа о том, что в Théâtre des nations социалисты из райка <– -> на публику. Мы, дескать, бедные, а вы богатые, вот вам. Не в том дело, что Рошфора и Феликса Пиа слушают всего 2000 человек, а в этом настроении национальном 4-го сословия против богатых (рассказы Анны Николавны). Вот элемент, из которого все выйдет. Что спасет тут псевдоклассическая республика? (Начали обливать нечистотами, то есть понятно чем.)[43]

Кавелину. Да когда кончатся наконец эти барины (свысока на народ).

Сами говорите, что это старые темы, что их теперь нет, и только лишь притронулись к спору, опять начинаете на эти же темы, то есть отрицаете духовные свойства русского народа.

Вы никогда не видали красного цвета, а я вам буду говорить о нем.

Я скажу: Алексей человек божий – идеал народа, а вы сейчас скажете: а кулак.

Мужики вас не избили по освобождении, а сейчас сошлись с вами, а во Франции бедные <– -> из лож на богатых. //

Церковь, церковность.

Мировые посредники первого призыва. Да что бы они значили, если б не встретили доверчивости народной.

Вы все посредникам, а народ-то и забыли.

Все в юности народы такие – как это легкомысленно, глупо.

Значит, вы даже не понимаете и тут, об чем говорите. Все элементы одинаковы, да не так распределены, оттого разные вещи, предметы и личности.

Не от омерзения удалялись святые от мира, а для нравственного совершенствования. Да, древние иноки жили почти на площади. Инока Парфения.

Да уж одно ношение жажды духовного просвещения есть уже духовное просвещение.

Вы скажете, что на Западе померк образ Спасителя? Нет, я этой глупости не скажу (стр. 447)[44].

Стран. 448[45]. Помилуйте, если я <– -> по убеждению, неужели я человек нравственный. Взрываю Зимний дворец, разве это нравственно. Совесть без бога есть ужас, она может заблудиться до самого безнравственного.

Недостаточно определять нравственность верностью своим убеждениям. Надо еще беспрерывно возбуждать в себе вопрос: верны ли мои убеждения? Проверка же их одна – Христос, но тут уж не философия, а вера, а вера – это красный цвет.

Дельцами бывают только люди нравственности сомнительной. Да откуда вы все это взяли? (Мамон.)

Сожигающего еретиков я не могу признать нравственным человеком, ибо не признаю ваш тезис, что нравственность есть согласие с внутренними убеждениями. Это лишь честность (русский язык богат), но не нравственность. Нравственный образец и идеал есть у меня, дан, Христос. Спрашиваю: сжег ли бы он еретиков – нет. Ну так значит сжигание еретиков есть поступок безнравственный.

Совесть, совесть маркиза де Сада! – это нелепо.

Нравственен ли поступок журнала «Вестник Европы», клеветавшего на меня. //

Инквизитор уж тем одним безнравственен, что в сердце его, в совести его могла ужиться идея о необходимости сожигать людей. Орсини тоже. Конрад Валленрод тоже.

Добро – что полезно, дурно – что не полезно. Нет, то, что любим. Все Христовы идеи оспоримы человеческим умом и кажутся невозможными к исполнению. Подставлять ланиту, возлюбить более себя. Помилуйте, да для чего это? Я здесь на миг, бессмертия нет, буду жить в мою <– ->. Нерасчетливо (английский министр). Позвольте уж мне знать, что расчетливо, что нет.

Государство создается для средины. Когда же это государство создаваясь говорило: я создаюсь для средины. Вы скажете, что так делала история. Нет, всегда вели избранные. Ведь вы пред этими мужами. И тотчас после этих мужей середина, действительно, это правда, формулировала на идеях высших людей свой середниненький кодекс. Но приходил опять великий или оригинальный человек и всегда потрясал кодекс. Да вы, кажется, принимаете государство за нечто абсолютное. Поверьте, что мы не только абсолютного, но более или менее даже законченного государства еще не видали. Все эмбрионы.

Общества слагались вследствие потребности ужиться. Это неправда, а всегда вследствие великой идеи.

Не в пустыню бегут (от французских гувернеров прошлого столетия). Церковь – весь народ – признано восточными патриархами весьма недавно в 48 году, в ответе папе Пию IX-му.

Подставить ланиту, любить больше себя – не потому, что полезно, а потому, что нравится, до жгучего чувства, до страсти. Христос ошибался – доказано! Это жгучее чувство говорит: лучше я останусь с ошибкой, со Христом, чем с вами.

Вы говорите: Да ведь Европа сделала много христианского помимо папства и протестантства. Еще бы, не сейчас же там умерло христианство, умирало долго, оставило следы. Да там и теперь есть христиане, но зато страшно много извращенного понимания христианства. //