Женщина с глазами Мадонны - Евгения Михайлова

– Потряси мою голову. Что-то совсем рядом. Не ловится. А ты куда вообще-то собралась?

– Нужно подъехать к Тоне и девочке.

– Давай, будь осторожна. Гололед. А я поступлю с головой, как с компьютером. Выключу ее на фиг, перезагружу. Сон – лучшее лекарство.

Глава 2

Веру знобило с утра. Она готовилась к следующему поступку. А поступки хороши лишь тогда, когда они позади. Они позади, а ты уцелела. Она позвонила знакомому терапевту в поликлинику, покашляла в трубку и попросила выписать на три дня бюллетень. Он давно ее так выручает, причем практически бескорыстно. Она выручает его, когда нужно погулять с собачками: двумя озорными джек-расселами. У терапевта и жена врач, они иногда работали по двенадцать-пятнадцать часов. Получив в подарок эти несколько дней, с выходными – пять, она почувствовала что-то вроде прилива храбрости. «Йес!» – как говорит сын. Сходила на кухню, выпила стакан холодной воды. Вернулась в свою комнату и на этот раз, прежде чем взять телефон, крепко сжала взмокшие вдруг от волнения ладони в кулачки. Она собралась звонить частному детективу, договариваться о встрече, сумме и вообще уточнять – нужно ли ему это. И вздрогнула от неожиданного звонка.

– Ой, кто это?

– Здравствуйте, Вера, – произнес немного знакомый мягкий мужской голос. – Вы меня, конечно, не узнали. Это Андрей Виленский говорит, сын Елены Леонидовны. Мама мне оставила ваш телефон, сказала, что я могу обратиться к вам за помощью. Если что-то…

– Конечно. А что-то случилось?

– Кажется, случилось. Мама уехала вчера в салон красоты, вечером не вернулась, а сейчас мне позвонили по городскому телефону и сказали, что она как-то пострадала, в реанимации. Дело в том, что я не выхожу из дома. Я не знаю, что мне делать. У нас больше никого нет.

– Вы хотите, чтобы я приехала к вам? Или в эту больницу? Вам сказали, в какую?

– Да, какой-то номер. Тридцать один, кажется.

– Это недалеко от меня. Я сейчас позвоню, попробую что-то узнать.

– Пожалуйста, если не трудно. Я буду ждать.

– Сейчас. Перезвоню.

Вера присела на диван. План сбился. Почему-то руки задрожали. Опять салон, опять беда. Она вдруг ясно вспомнила этого Андрея, его огромные карие глаза, полные смятения. Он там один, он болен. Он не может выйти. А матери нет уже сутки. А ее, Веру, от слова «больница» уже начинает трясти. Нет, с этим она точно не справится. Она позвонит опять своему терапевту и попросит, чтобы он узнал. А ей нужно ехать к Андрею. Тем более – такое совпадение: у нее есть свободные дни. «Ой. Дура я дура. Совпадение! Как хорошо, что мысли никто не слышит!»

Так она и поступила. Терапевт обещал ей перезвонить, когда будет какая-то информация. У него там цейтнот. Вера немного успокоилась и спросила у Андрея, куда ехать. Он очень доступно объяснил, она с третьего раза даже поняла, как открывается секретный код на воротах, где у подъезда тайник с ключами от входной двери и квартиры. Какая Елена гениальная все-таки. Так продуманно, так сложно, так просто… и так дорого, наверное.

Вера открыла дверь квартиры. Андрей стоял в холле, очень высокий, крупный, с этим своим невыносимым, наивным, умоляющим взглядом. Как будто он действительно маленький, потерянный мальчик без мамы. Как Костик. Тот тоже смотрит так. Только глаза у Костика голубые. Вера от смущения произнесла почти сурово:

– В общем, мне обещали позвонить, когда все узнают про Елену. Врач знакомый туда дозванивается. А вы мне покажите, где у вас кухня. Я привезла готовую еду – первое, второе, салат, фрукты. Я даже тапочки комнатные свои привезла. А где можно руки помыть?

Через час в квартире было тепло и спокойно, пахло хорошей едой и домашним горячим хлебом. Вера в шелковом халате, она почему-то, чтобы переодеться, взяла свой самый нарядный, наверное, чтобы прилично выглядеть в такой роскошной квартире, обошла комнаты, выстроила план уборки, нашла все, что для нее требуется. В процессе совершенно успокоилась. Как-то вдруг волнение улеглось. Пока терапевт не позвонил, пока ничего еще более плохого не случилось, нужно всю эту красоту превратить в настоящий уют. Она сумела разжечь камин, опустила жалюзи и тяжелые шторы спокойных и глубоких тонов – терракотовые, бордо, темно-оливковые, зажгла все светильники.

Только в этом расслабляющем уюте-свете Вера почувствовала, как устала. Да, это не крошечные комнаты в типовой, еще советской трешке. Вера почувствовала, как заломило виски от напряжения, сдернула с головы туго повязанную косынку, почувствовала свои свалявшиеся волосы, как приклеенную паклю, медленно пошла к холлу, на пороге оглянулась, чтобы еще раз оценить свою работу. Здорово! Она залюбовалась, думая уже о том, какой вкус у Елены, она бы никогда так все не устроила, дай ей хоть миллионы в руки. Вот что значит – порода. Вера попятилась немного назад, взглянула на босые и – ох – грязные ноги: тапочки она сняла, когда они промокли, – расстроилась… И налетела на ведро с грязной водой. Она, неумеха, зачем его здесь оставила! Ведро загремело, вода пролилась, Вера не устояла, поскользнулась. И осталась сидеть в луже и в полном отчаянии. Андрей никогда не видел такую корову! Он придет в ужас. Лучше бы он позвонил нормальному человеку, например Свете или Ларисе. Она провела мокрой рукой по лицу, потом ахнула: что же я делаю. И осталась сидеть в луже, размышляя, стоит ли сдерживать слезы или уже все равно. Пусть польют ее позор.

Когда она подняла голову, Андрей стоял в трех шагах от нее и внимательно серьезно смотрел.

– Не нужно переживать, Вера, – сказал он. – Я видел, как наша работница однажды так же опрокинула ведро. И тоже упала. Вы не ушиблись?

– Не знаю. Не важно. Просто у меня один этот халат, я взяла одни тапки, я собиралась подать ужин… И что теперь делать?

– Смешная вы какая. Все так просто. Принять ванну, надеть один из сотни маминых халатов, взять ее тапки.

– Как-то неудобно. Пришел чужой человек с улицы…

– Ну, с какой улицы… И у нас не одна ванная комната, как вы, видимо, заметили.

Направляясь в ванную, Вера думала уже о том, что она теперь показалась ему полной дикаркой. Пол помыла, а себя – застеснялась. И тут же успокоилась. Ну, дикарка. А что в этом плохого? Зато квартиры у сирот не отбирает.

Она наполнила джакузи горячей водой, плеснула из всяких бутылочек ароматические масла и пену. Замерла от счастья и блаженства. Потом намазалась маслом для кожи, тоже из разных флаконов, вытянула перед собой свои изящные руки с тонкими пальцами, в свете золотистых светильников они показались сияющими. И замурлыкала какую-то нежную мелодию, похожую на колыбельную. У нее был абсолютный слух, хороший голос, но петь дома Вера стеснялась. Да и как-то некогда всегда было. Она достала из стенного шкафа чистое пушистое белое полотенце, с наслаждением почувствовала его прикосновение к горячей коже. У большого зеркала брызнула на себя духами из разных флаконов. Вдохнула пьяный и пряный запах почти со стоном. Посмотрела на вешалках халаты Елены. Их было много. И так странно: один – практически такой же, как у нее, синий с красным, только, конечно, в отличие от ее китайской синтетики – настоящий шелк, с тяжелыми, сплетенными в косичку кистями пояса. Вера надела его, а свой аккуратно сложила в шелковистый пакет, их много лежало на одной полке. Туда же сунула свои тапочки, надела мягкие, пушистые носки Елены, которые нашла в отдельном ящике. Она как-то не подумала взять с собой чистые халат и тапки. А влезать в джинсы и толстовку не хотелось. И внутренний голос ей подарил еще одно объяснение. Если Андрей увидит ее в джинсах, он испугается, что Вера уходит, а ему здесь мучиться одному. Она же должна дождаться звонка терапевта. И вообще – не может его оставить. На самом деле мучиться не хотелось ей самой. Замучилась она мучиться.

Вера открыла дверь и ничуть не удивилась, увидев сразу Андрея. Только порадовалась тому, что выйдет к нему в этом красивом халате, окутанная ароматным туманом. Она не удивилась и тому, что на Андрее были другие брюки, чистая голубая рубашка. Его мягкие кудри были еще мокрыми.

– А я кофе сварил, – сказал он. – Там столько вкусных вещей, но мне пока ничего не хочется. Может, потом поедим? Когда врач нам позвонит?

– Конечно. Я тоже сейчас есть не смогу.

И что-то глазам ее стало горячо. Она сейчас ему нужнее всех. Никогда не встречала такого преданного взгляда. Да и никто не встречал ее так.

Они сели у камина прямо на теплый пол из чего-то очень приятного. Он был бы теплым и без камина. Между ними – низкий деревянный стол.

– Вера, вам нравится кофе? – тревожно спросил Андрей. – Я готовлю по разным рецептам, но мама иногда говорит, что получилась бурда.

– Мне нравится, – серьезно ответила Вера. – А мы можем обращаться друг к другу на «ты»? Я как-то теряюсь, когда мне «вы» говорят. Как будто я не одна.