Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3 - Пола Сторидж

Всякий раз, гуляя воскресным днем по плацу, Уолтер пристально вглядывался в лицо Эмели, стараясь определить, так ли ей на самом деле хорошо тут, как она сама утверждает.

Однако лицо девочки бывало непроницаемым.

– Ну, что у тебя нового? – обычно спрашивал Уолтер, – и как ты вообще?

Молли, как правило, лишь передергивала плечами.

– Все хорошо, брат, – отвечала она, – меня никто не обижает, ко мне хорошо относятся…

Но в глазах у девочки мерцали какие-то беспокойные огоньки.

– У меня все хорошо, и меня никто не обижает… Не волнуйся, Уолтер…

Однако фраза эта, ставшая уже дежурной, произносилась заученной скороговоркой, и Уолтер поневоле стал сомневаться в правдивости слов сестры.

Однажды Молли обмолвилась, что старшие девочки в ее группе часто дразнят ее за «неправильный» с их точки зрения ирландский акцент.

– Но они не бьют меня, – тут же произнесла Молли, стараясь держаться как можно более спокойно и уравновешенно, – они только дразнят меня…

– Этого еще не хватало, – сквозь зубы процедил подросток; глаза его начали наливаться кровью. – Послушай, Молли, а ты могла бы показать мне этих девочек?

Молли деланно удивилась.

– А для чего это тебе?

Уолтер прищурился.

– А я поговорю с ними.

– Поговоришь?

– Да.

– Но о чем?

– О том, чтобы они больше не смели смеяться над тобой, – ответил мальчик.

Молли испугалась – не столько за себя, сколько за Уолтера – она прекрасно знала вспыльчивый характер брата (а он всегда становился вспыльчивым, когда узнавал, что его сестру кто-то обижал).

– Может быть не надо?

– Нет надо, – скомандовал брат, – я поговорю с ними, и они раз и навсегда забудут, что значит насмехаться над тобой…

Испуганно посмотрев на него, Эмели произнесла свистящим шепотом:

– Нет, нет… Это так, они ведь просто шутили… Они пошутили – и все…

– Но ведь они обидели тебя?

– Меня?

– Но не меня же… Хотя, – мрачно добавил Уолтер, – и меня тоже… Тем, что начали издеваться над моей сестрой… – он сделал небольшую паузу, после чего добавил: – вспомни, что говорил наш отец – я старший, и теперь ты должна слушаться меня…

Молли испуганно заморгала.

– Да, да…

Они дошли до вала, поросшего пожелтевшей травой и остановились. Уолтер продолжал:

– Если с ними не поговорить, они совсем обнаглеют… Мало того, что эти англичане чувствуют себя полноправными хозяевами в Ольстере, они еще смеют…

Недоговорив, он круто развернулся и быстро зашагал по плацу.

Молли засеменила за ним.

– Уолтер, Уолтер, – быстро заговорила она, – ты немного ошибся… То есть, я ошиблась…

Теперь она в глубине души уже сожалела, что сказала Уолтеру о своих неприятностях. Он круто развернулся.

– Вот как?

– Все не так страшно…

– Но ведь ты…

Она поспешно перебила брата:

– Просто я хотела сказать… Я совсем не то хотела сказать, ты неправильно понял меня… Точнее – я сама виновата, я не так выразилась…

Вопросительно посмотрев на Молли, Уолтер спросил:

– Ну, и…

– Я хотела сказать, что они не издеваются надо мной, а просто…

И она запнулась, подыскивая другую, более безобидную формулировку.

– Что ты хотела сказать?

Нужное определение было найдено:

– Они просто мягко, по-дружески, подтрунивают надо мной…

Конечно же, тон, которым была произнесена эта фраза, поставил под сомнение слова Молли о «дружеском подтрунивании», и потому мальчик, недоверчиво посмотрев на сестру, спросил:

– Мягко?

– Ну да…

Он усмехнулся.

– По-дружески?

– Ну да…

– Тогда почему у тебя такие заплаканные глаза? Ответь мне!

Глаза Эмели действительно были красны от слез.

С минуту подумав, она произнесла:

– Просто я сегодня вспомнила папу… И мне стало очень и очень грустно…

Это, конечно же, было правдой – но, как справедливо догадался мальчик, – далеко не всей…

После непродолжительного размышления Уолтер многозначительно изрек, пристально глядя на сестру:

– Хорошо, Молли…

Та, вопросительно посмотрев на него, быстро-быстро заморгала – у нее был вид человека, который с огромным трудом сдерживает слезы, но, несмотря на всю свою выдержку, сейчас все равно должен заплакать.

Уолтер, который конечно же все сразу понял, задумчиво произнес:

– Хорошо, Молли… Я не буду этим заниматься, – в его голосе послышались интонации взрослого, много повидавшего за свою жизнь мужчины, – я не буду больше спрашивать тебя об этих твоих подружках, которые позволяют себе подтрунивать над человеком только потому, что им не нравится ирландский акцент… – Он, сделал непродолжительную паузу. И добавил: – Пока не буду… Но…

– Что – но?

– Но если до меня все-таки дойдет слух, что твои подружки продолжают в том же духе… Пусть они пинают на себя и на своих родителей, которые родили их таковыми безмозглыми ослами!

Последняя фраза, чрезвычайно эффектная, в свое время была очень любима и часто повторяема их отцом Патриком, и потому иногда совершенно неосознанно копировалась Уолтером.

Прищурившись, мальчик спросил:

– Ты поняла? Я ведь могу узнать об этом, – он сделал ударения на последнем слове, – я могу узнать об этом не только от тебя!

Молли принужденно заулыбалась.

– Хорошо, Уолтер…

Больше в тот воскресный день они не возвращались к этой теме.

И лишь когда прозвучал звонок, оповещающий, что свободное время закончено и что теперь воспитанникам и воспитанницам надлежит собраться на своих половинах, Молли, тронув брата за рукав, осторожно спросила:

– Уолтер, скажи мне, а у тебя никогда не возникало подобных проблем?

Тот резко обернулся.

– Каких?

Молли замялась.

– Ну, над тобой… над тобой никто не подтрунивает из-за того, что ты ирландец?

Уолтер дипломатично промолчал и перевел беседу в другое русло.

И лишь перед тем, как распроститься с сестрой до следующего воскресенья, он произнес:

– И все-таки, если кто-нибудь тебя будет обижать…

– Что, Уолтер?

– Обязательно скажи мне.

– А тебя?

– За меня можешь не беспокоиться, – последовал ответ, – я ведь мужчина…

И в самом деле – не мог же он жаловаться своей младшей сестре на то, что и у него подобные проблемы возникают едва ли не каждый день!

И воспитанники, и даже учителя очень недружелюбно косились на него, когда он, стараясь подбирать «правильные» английские слова, отвечал урок, и часто он слышал за собой злобное передразнивание…

Однако до открытых конфликтов дело пока еще не дошло.

Пока.

Первое время звонок над кроватью буквально сводил мальчика с ума – очень часто на школьных занятиях он начинал беспокойно озираться по сторонам, втягивать голову в плечи, словно в ожидании удара.