Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников

в клинику детских болезней достижений новой в то время науки – бактериологии. Он устроил в бараках детской клиники бактериологический кабинет и организовал курс медицинской микробиологии для своих сотрудников-врачей… А когда возник вопрос об устройстве в Москве бактериологического института и первых городских станций для бактериологической диагностики дифтерии, Филатов много помог в этом деле Г.Н. Габричевскому (заведующему кафедрой микробиологии университета. – А.О.) и через Общество детских врачей, и личным обращением в городскую управу»[76]. Под руководством Н.Ф. Филатова кафедра детских болезней Московского университета развилась в крупнейшее и одно из самых авторитетных педиатрических учреждений России.

В 1898 году после окончания университета ординатором в руководимую Н.Ф. Филатовым клинику детских болезней был принят молодой доктор Георгий Сперанский. «Незабываемы годы моей ординатуры, которые прошли в тесной близости с великим русским педиатром, – написал он в воспоминаниях об этом периоде своей жизни. – В памяти часто всплывает яркий образ Нила Федоровича, читающего лекции на кафедре или проводящего консилиум у постели больного. Чаще же всего я вижу его за книгой в уютном кресле кабинета или же у большого книжного шкафа».

Нил Федорович был очень открытым и приветливым человеком. Он пользовался глубоким уважением и искренней любовью всех, кто окружал его. Даже сама внешность его внушала уважение. «Высокий, стройный, широкоплечий, с величаво поднятой головой, – пишет работавший с ним профессор В.И. Молчанов, – он сразу привлекал к себе внимание. Он был ярким брюнетом. Волосы густые, слегка волнистые, закинутые назад, лоб высокий, брови густые, глаза большие с острым проницательным взглядом, нос орлиный, с небольшой горбинкой. Борода густая, тоже слегка курчавая, седина в ней стала пробиваться только в последние годы жизни. В наружности Нила Федоровича, а также некоторых его братьев проглядывали нерусские черты, было в ней что-то цыганское или армянское». Как пишет в своих воспоминаниях его племянник В.П. Филатов, «по семейным преданиям, со стороны его матери была, по-видимому, примесь сербской крови».

«Двери его клиники были всегда открыты для студентов и врачей, которые желали учиться. Нил Федорович был чужд какого бы то ни было шовинизма: ни национальности, ни происхождению он не придавал никакого значения… Когда Филатова приглашали на консультацию, он держался по отношению к лечащему врачу, даже самому молодому, чрезвычайно просто, как старший товарищ, приехавший помочь младшему. Он не допускал ничего, что могло бы подорвать доверие родителей ребенка к лечащему врачу. Если врач сомневался в диагнозе, Филатов же точно устанавливал его, то он сам объяснял в таких случаях родителям: „Мы, врачи, нередко не можем поставить диагноз в начале болезни и ставим его иногда задним числом, к концу болезни и даже по окончании ее“. Нил Федорович отличался редким для знаменитого врача бескорыстием. Когда врач, приглашая его на консультацию, смущенно, как бы извиняясь, говорил, что родители ребенка небогатые люди, он получал от Филатова неизменный ответ: „Если вы, врач, находите мою консультацию необходимой, я приеду, а родители уплатят столько, сколько могут“. Но Филатов нередко и сам оказывал материальную помощь родителям, если они бедны, а болезнь ребенка требовала то клинического лечения, то усиленного питания. Нам известны случаи, когда он вносил в Хлудовскую больницу плату за ребенка, стараясь сделать это тайком от матери больного и врачей клиники»[77].

Профессор Остроградский рассказывает в своих воспоминаниях следующий случай: во время своей утренней прогулки по Девичьему полю Нил Федорович обыкновенно шел по направлению к Пречистенке. Вдруг ассистенты заметили, что маршрут профессора изменился: он стал ходить по направлению к Арбату. Оказалось, что он был приглашен к тяжелому больному, в семью очень небогатого канцелярского чиновника. Случай был трудным, больной, кроме лечения, требовал и питания, а денег не было. И вот профессор каждое утро заходил в мясную лавку на Смоленском рынке, там ему заворачивали курицу, и с этой курицей под мышкой суровый Филатов шел к каморке больного.

«Нил Федорович любил детей, ласково обращался с ними, но, честный и правдивый по своей природе, не допускал фальши и притворства и по отношению к детям. Он не соблазнял их подарками и неисполнимыми обещаниями, не уверял, что не будет больно, например, при впрыскивании сыворотки или при операциях. В то же время в обращении с больными детьми он был терпелив, ровен и спокоен, а при исследованиях, которые производил всегда подробно и всесторонне, старался избегать всего, что могло бы причинить боль; так, исследование больного органа он обычно откладывал на конец. И дети своей чуткой и восприимчивой душой угадывали доброе сердце Филатова и тоже любили „дядю-профессора“. В подтверждение этих слов мне хочется привести небольшой эпизод, описанный в уже цитированных мной в первой части рукописных воспоминаний С.Н. Куманиной-Декапольской: «Я росла болезненным ребенком. Перенесла две скарлатины, оба раза с осложнениями, корь с тяжелым осложнением на уши. Нас всегда лечил профессор Нил Федорович Филатов, который был для нас не только добрым, ласковым доктором, но и любимым дядей, приходившим к нам в детскую играть и забавлять нас с братом и сестрами. В 1896 году совсем молодым, 41 года, умер мой отец. В это время мы все четверо лежали больные скарлатиной. Старшей сестре было 13 лет, брату 11, мне 9 и младшей сестре 6 лет. Нил Федорович приезжал на панихиду по нашему отцу, а потом прошел в детскую. Мы, притихшие и, конечно, не сознававшие всей тяжести, свалившейся на нас беды, были какие-то растерянные. Нил Федорович просидел у нас весь вечер, развлекал нас, шутил, учил нас каким-то играм в карты (в некоторые из них я до сих пор люблю играть с сестрой)»[78].

Нил Федорович был очень общительный и разносторонний человек, любящий литературу, искусство и спорт. Это привлекало к нему людей, среди которых были профессора университета, артисты Малого театра и, особенно, студенческая молодежь. В доме Филатовых на Девичьем поле, который стоял недалеко от Хлудовской детской больницы, и на их кунцевской даче собиралось много молодежи, было шумно и весело. Нил Федорович любил молодых и с удовольствием принимал участие в их развлечениях. Приведу выдержки из кратких воспоминаний Виктора Борисовича Филатова, двоюродного брата супруги Г. Сперанского Лизы Филатовой, племянницы Нила Федоровича, с которой Сперанский, как я уже писал, познакомился в доме своего учителя. «Этот кружок молодежи, создался в доме дорогого нам всем Нила Федоровича Филатова – дяди Нила – и расцветал при его обаятельном, ласковом участии и под его руководством. Разница в возрасте нисколько не препятствовала нашему общению с дядей Нилом. Он был молод душой, и мы чувствовали его членом нашего молодежного