Командор войны - Вадим Панов

Кортес усмехнулся и вопросительно поднял брови.

– Можешь говорить, – понял его Бесяев, – меня не прослушивают.

В помещениях «Тиградком» слушали всех и всегда, но только не вице-президента, фактически единолично управлявшего компанией.

– Мне нужно проверить всех Богданов в Тайном Городе, – негромко сказал Кортес. – У меня есть только имя и приметы, а найти его надо обязательно.

– Какой-нибудь Великий Дом может санкционировать этот поиск?

Доступ к базе данных можно было осуществить только с согласия Великих Домов.

– Конечно, нет.

– Это я так спросил, на всякий случай. – Егор отвел глаза и хитро улыбнулся. – Знаешь, старик, я не могу тебе помочь, это против правил. – Он рассеянно постучал по клавиатуре, затем включил интерком. – Анжелика, какого черта Кортесу приходят чужие счета? Он один из самых уважаемых клиентов, а мы превратили его базу данных в помойку! Что значит «у него все в порядке»? Куда ты смотришь? Я сейчас тебе сам покажу! – Вице-президент «Тиградком» расстроенно посмотрел на Кортеса. – С этими секретарями одна морока! Ничего нельзя поручить! Попей кофе – я сейчас.

И вышел из кабинета. Кортесу не надо было повторять дважды – как только за Егором закрылась дверь, он прилип к компьютеру, и перед его глазами замелькали фотографии всех Богданов Тайного Города.

Московское полицейское управление

Москва, улица Петровка,

16 сентября, суббота, 10.48

– Да черт-те что, патрон, дикость какая-то! – Взъерошенный Васькин метался по кабинету словно ошпаренный. – Ну как это могло произойти? Как? Почему?

– Да не баламуть ты! – Шустов в сердцах швырнул в корзину для бумаг пустую бутылку «Святого источника», промахнулся, тихонько выругался, поднялся и положил бутылку в корзину.

Корнилов медленно оглядел расстроенных подчиненных, закурил и поудобнее устроился в кресле:

– Давайте-ка по порядку. Спокойно и без нервов.

Васькин резко остановился около майорского стола.

– Мы допрашивали Павлова в «Вероне»…

– Мы беседовали с Павловым в «Вероне», – оборвал лейтенанта Шустов.

Сергей уселся на стул напротив Корнилова и потер рукой затылок:

– Все оказалось даже лучше, чем мы предполагали. У Павлова был очень серьезный компромат на Нытика.

– Насколько серьезный?

– Лет на пятнадцать, – горько усмехнулся Шустов. – Отмывание денег, неуплата налогов – просто подарок, и Павлов был готов преподнести его нам.

– Сначала он боялся, но мы его переубедили, – встрял Васькин.

– Разумеется, боялся, – подтвердил Шустов, – но очень хотел отомстить. Павлов буквально сочился ненавистью.

– Чего он хотел? – поинтересовался Корнилов, стряхивая пепел.

В принципе сейчас было уже не важно, что хотел получить Павлов в обмен на свою информацию, но Андрей никогда не упускал мелочи.

– Французский паспорт. – Шустов снова почесал затылок. – Я обещал.

– И что?

– Мы договорились, и… он умер. Прямо у нас на руках.

– Отчего?

– Вроде бы сердце. Вскрытие уже делают.

Корнилов докурил сигарету и в гробовой тишине с силой затушил ее в пепельнице.

– Павлов очень боялся?

– В том-то и дело, что нет. – Сергей развел руками. – Понервничал немного в начале разговора, а потом успокоился.

– Даже пошутил насчет Аль Капоне, – добавил Васькин. – Мол, мы можем так же прижать Нытика – за неуплату налогов.

Андрей внимательно посмотрел на молоденького лейтенанта:

– Владик, подними медицинскую карту Павлова, переговори с родными, друзьями, если надо – встреться с его врачом. Я хочу знать, жаловался ли он на здоровье. Был ли у него порок сердца или что-нибудь в этом роде.

– Понял, патрон.

– Сергей, ты займешься… – Корнилов повернулся к своему заместителю, но его прервал телефонный звонок. Майор снял трубку: – Корнилов.

– Кириллыч? Шустов там? – Звонил патологоанатом из полицейского морга.

– Здорово, Степаныч, ты насчет Павлова?

Толстый Шустов подался вперед и буквально навис над столом майора.

– Да, насчет Павлова. Я с ним закончил. – Степаныч выдержал паузу, явно затягиваясь сигаретой, затем продолжил: – Только непонятно, к чему такая спешка. Серега орал как ненормальный: скорее, скорее!

– Павлов умер у него на руках, – объяснил Корнилов, – вот капитан Шустов и размяк. Он ведь тебе не опер из спецназа, а мыслитель, человек впечатлительный.

Сергей фыркнул.

– Ну тогда понятно. – Степаныч снова затянулся сигаретой. – Короче, вскрытием установлено, что смерть Павлова наступила от острой сердечной недостаточности.

– Это все?

– Это то, что я точно напишу в отчете.

– Значит, есть еще что-то?

На этот раз Степаныч молчал дольше.

– Знаешь, Кириллыч, я за двадцать лет в морге такое сердце, как было у этого Павлова, впервые вижу. Оно словно бы разорвано.

– Не понял.

– Ну, как будто бы кто-то взял сердце Павлова в руку и сжал кулак. Сдавил, порвал мышцы. Короче, ощущение такое, что сердце повреждено в результате внешнего воздействия.

– Может, ему делали прямой массаж и перестарались.

– Да никто Павлову прямой массаж не делал, – буркнул Степаныч, – я его сам вскрывал.

Корнилов вытащил из пачки сигарету:

– Научное объяснение есть?

– Научное объяснение, Кириллыч, можно придумать для любого явления, – ответил патологоанатом. – Нормального объяснения нет. Поэтому я сейчас налью себе пару капель чистого медицинского спирта, закурю еще одну сигарету и буду долго думать, описывать этот случай в своем заключении или нет. Не хочется на старости лет выглядеть сумасшедшим.

– Не переусердствуй с размышлениями, – хмыкнул Андрей и положил трубку.

– Что он сказал? – не выдержал Васькин. – Сердце?

– Что он не хочет вносить в заключение? – Шустов был более внимателен. – Что там не так?

– Не все сразу. – Майор наконец-то раскурил сигарету. – Сначала расскажите, происходило в «Вероне» что-нибудь странное?

– В каком смысле?

– Во всех. – Корнилов выпустил облако дыма и забросил ноги на стол. – Странные жесты, странные люди, странная еда, в конце концов. Все, что угодно.

Подчиненные переглянулись.

– Перед смертью Павлов повел себя довольно необычно, – подумав, сообщил Васькин. – Мне даже показалось, что он кого-то увидел. Вытаращился в пустоту, голову задрал, а челюсть отвисла.

– Было, – согласился Шустов и нахмурился. – У меня тоже мелькнула мысль, что он кого-то увидел.

Корнилов покачал головой:

– К столику кто-нибудь подходил?

– В этот момент – нет.

– А раньше?

– Только официантка.

– За соседним столиком кто-нибудь был?