Слепая страсть - Нора Робертс

— Но, может быть, вам знакомо имя Дезире?

— Нет. — Он опять улыбнулся. — Такое имя мужчина не забудет.

Эд открыл блокнот, сделав вид, будто что-то проверяет.

— Если вы не были знакомы с миссис Бризвуд, зачем же вы послали цветы на ее похороны?

— Разве я посылал? — Морган выглядел озадаченным. — Я наверняка не был знаком с ней лично, но цветы посылают по многим причинам. В том числе политическим. Подобными делами ведает моя секретарша. Маргарет! — громко позвал он и закашлялся от напряжения.

— Выпейте чаю и перестаньте кричать, — проворчала она, входя в комнату.

— Маргарет, кто такая Кэтлин Бризвуд?

— Вы имеете в виду женщину, убитую несколько дней назад?

Румянец, выступивший на его лице от кашля, исчез.

— Это о ней идет речь? — обратился он к Эду.

— Да, сэр.

— Мы посылали цветы, Маргарет?

— С какой стати? — Она суетилась возле него, поправляя плед. — Вы даже не были знакомы с этой женщиной.

— По номеру вашей кредитной карточки был сделан заказ в «Цветущем городе», и цветы доставили на похороны. — Эд заглянул в записную книжку и назвал номер.

— Это мой номер? — спросил Морган у секретарши, и та демонстративно пожала плечами, давая понять, что хозяин мог бы и сам помнить номер своей кредитной карточки.

— Да, ваш, но я не заказывала никаких цветов. Да и вообще мы пользуемся услугами «Лори-мар флористе», а не «Цветущего города», и уже две недели не делали заказов. В последний раз мы посылали цветы жене Парсона, когда она родила. — Она взглянула на хозяина:

— Копию счета я подшила.

— Принесите, пожалуйста, подшивку, Маргарет. — Морган подождал, пока она выйдет. — Джентльмены, я вижу, что дело серьезнее, чем можно было предполагать, но пока ничего не понимаю.

— Кэтлин Бризвуд была убита вечером десятого апреля. Можете сказать, где вы были между восемью и одиннадцатью часами вечера?

— Десятого апреля… — Морган задумался. — В тот день проводилась презентация специального фонда. Вы же знаете, что это год выборов… А меня как раз прихватил этот проклятый грипп; я помню, что еле волочил ноги и не хотел идти. Но жена настояла, и мы находились там с семи до десяти; может, немного дольше. Домой вернулись сразу же, так как на утро следующего дня у меня была назначена встреча.

В кабинет вошла секретарша.

— Никакие цветы мы не оплачивали со дня рождения ребенка у Парсонов, — с явным облегчением сообщила она, вручая Бену громадную папку. — Я слежу за тем, куда и когда посылать цветы.

— Сэр, — начал Эд, — кто, кроме вас, имеет доступ к вашей кредитной карточке?

— Маргарет, разумеется. И моя жена, хотя у нее есть собственная.

— А дети?

Морган нахмурился.

— У моих детей нет необходимости пользоваться кредитной карточкой. Моей дочери всего пятнадцать лет, а сын — ученик выпускного класса колледжа Святого Джеймса. Оба получают деньги на карманные расходы, а крупные покупки делаются только с нашего ведома, и мы заранее согласовываем их. Вероятно, клерк цветочного магазина ошибся, отмечая номер кредитной карточки.

— Возможно, — пробормотал Эд, хотя был уверен, что клерк не мог перепутать и номер, и имя. — Вы очень помогли бы нам, сказав, где был ваш сын вечером десятого апреля.

— А вот это уже переходит все границы! — Позабыв о гриппе, Морган отбросил плед.

— Сэр, речь идет о двух убийствах, — Бен захлопнул папку. — Мы здесь не для того, чтобы обмениваться любезностями.

— Надеюсь, вы понимаете, что я не обязан отвечать, но все же отвечу вам, чтобы поскорее закончить разговор.

— Спасибо, — сказал Бен. — Так где же находился ваш сын?

— У него было свидание. — Морган налил себе стакан сока. — Он встречается с дочерью сенатора Филдинга. В тот вечер, насколько я знаю, они ходили в Кеннеди-центр. Майкл вернулся домой к одиннадцати.

— А вчера вечером? — спросил Вен.

— Вчера вечером Майкл не выходил из дома. До одиннадцати мы играли с ним в шахматы. Эд записал оба алиби.

— Имеет ли кто-либо из вашего персонала доступ к кредитной карточке?

— Нет. — Терпению конгрессмена явно пришел конец. — Я уверен, что здесь какая-то ошибка. Простите, но мне больше нечего вам сказать.

— Не станем задерживать вас. — Эд поднялся и закрыл блокнот, решив, что, как только приедет в полицейский участок, сразу примет витамин С. — Если вы вспомните, почему цветы были записаны на ваш счет, известите нас.

Выйдя на крыльцо, Бен сунул руки в карманы.

— Нутром чую, что конгрессмен действительно ничего не знает.

— Да, похоже, здесь все чисто. Проверить мероприятие по поводу создания специального фонда довольно просто, поэтому лучше начать с дочки сенатора.

— Согласен.

Они направились к машине, и Эд сел за руль.

— Знаешь, а ведь Тэсс была права.

— В чем именно?

— По телефону действительно можно заказать все. Я и сам так постоянно делаю.

— Что заказываешь: пиццу или порнографию? — усмехнулся Бен.

— Стену сухой кладки. В прошлом месяце мне доставили ее на дом, но прежде я сообщил номер кредитной карточки. Как часто приходится называть номер карточки по телефону! Спрашивают только номер и фамилию, даже подпись не нужна.

— Верно, и это не облегчает нашу работу, — вздохнул Бен.

— Полагаю, дочке сенатора придется отменить помолвку.

Глава 10

У Мэри Бет Моррисон с раннего детства проявился сильный материнский инстинкт. К шести годам она обладала коллекцией кукол, которых постоянно кормила, пеленала и нянчила. Одни из них ходили, другие говорили, но сердце ее было преисполнено не меньшей любовью к тряпичной кукле с оторванной рукой и с пуговицами вместо глаз.

В отличие от других детей, она всегда охотно выполняла любую домашнюю работу, даже стирала и убирала квартиру с удовольствием. У нее была небольшая гладильная доска, миниатюрная плита и собственный чайный сервиз. Когда ей исполнилось десять лет, она стряпала лучше, чем мать.

Мэри Бет мечтала иметь собственный дом и семью, о которой могла бы заботиться. В своих девических грезах она видела не студенческие общежития и аудитории, а цветущий сад с детской коляской на дорожке.

Мэри Бет свято верила, что следует делать только то, что хорошо получается. Ее сестра, адвокат, работала в процветающей юридической фирме в Чикаго, но Мэри не ведала зависти. Она гордилась сестрой, восхищалась ее модными туалетами и тем, что та охраняет закон. Ей нравилось даже то, что мужчины, появляясь в жизни сестры, затем внезапно исчезали. Сама же она пекла шоколадные пирожные с орехами для распродажи, устраиваемой Учительско-родительской ассоциацией, и убежденно отстаивала необходимость достойной оплаты за выполненную работу, хотя никогда не входила ни в какое общество.