Южный полюс - Руал Амундсен

винегрет. Но Линдстрём тут ни при чем. Ребята с утра до вечера носились взад и вперед по этому ходу, по большей части в темноте. И если им случалось при этом что-нибудь уронить, сомневаюсь, чтобы они останавливались и клали упавший предмет на место».

Линдстрём побелил потолок в комнате. И до чего же уютной она нам показалась, когда вечером явились домой. Этот хитрец издали заметил нас на барьере. И теперь стол ломился от всяких вкусных вещей. Нас-то больше всего манил запах бифштекса и кофе, и уж мы навалились в тот вечер и на то, и на другое. Дома! Славно звучит это слово, где бы ваш дом ни находился — в море, на земле или же на барьере. Это был не вечер, а сплошное блаженство.

Первым делом мы занялись сушкой меховой одежды. Она изрядно намокла, и с ней пришлось повозиться. Каждую вещь надо было растягивать на веревках под потолком; понятно, сразу всего не развесишь.

Собираясь устроить еще один склад, мы начали готовиться к последнему до зимы походу с учетом приобретенного опыта. Мы хотели забросить на 80-ю параллель 1200 килограммов свежей тюленины. Ведь это будет очень важно для главного перехода, если мы сможем накормить собак до отвала свежим мясом на 80° южной широты. Все это понимали и спешили управиться с задачей. Снова занялись снаряжением. Последний поход подсказал нам немало нового. Так, Престрюд и Юхансен пришли к выводу, что один двойной спальный мешок лучше двух одинарных. Не стану вдаваться в подробности дискуссии, которая, естественно, возникла по этому поводу. У двойного мешка свои преимущества, у одинарного свои. Так сказать, дело вкуса. Впрочем, только эти двое и поменяли одинарные на двойной. Ханссен и Вистинг занялись конструкцией новой палатки и довольно быстро с этим управились. Палатки стараются делать возможно более похожими на иглу — снежную хижину. Они не совсем круглые, скорее чуть продолговатые, без плоских граней, ветру, так сказать, не за что ухватиться. Подправили мы и личное снаряжение.

Китовая бухта — внутренняя ее часть, от Мэнхью до Западного мыса — теперь замерзла, но дальше темнел океанский простор. Наш дом совсем занесло снегом. Главная заслуга в этом принадлежала Линдстрёму и его лопате; пурга ему тут мало помогала. Под снегом дом теплее и уютнее.

Наши собаки, все 107, стали похожи на откормленных свиней. Даже те, что отощали в последнем походе, начали приходить в норму. Просто удивительно, как быстро отъедаются эти животные.

Чрезвычайно интересно было наблюдать, как восприняли наши собаки возвращение домой. Когда мы въехали в лагерь, они не проявили никаких признаков удивления, как будто и не покидали его. Правда, они пожаднее обычного бросались на еду, а в остальном вели себя как всегда. Забавно было наблюдать встречу Лассесена с Фиксом. Они ведь были неразлучные друзья. Первый исполнял роль вожака, второй слепо ему повиновался. Я не брал Фикса в наш последний поход, мне показалось, что он не совсем в форме. И этот обжора успел основательно отъесться. Я смотрел на них: что теперь будет? Может быть, Фикс воспользуется случаем взять верх над другом? Собак было много, и они не сразу наткнулись один на другого. Это была трогательная сцена. Фикс бросился к Лассесену, начал его облизывать и всячески выражать свою радость и преданность. Что до Лассесена, то он явно важничал, как и подобает вожаку. Недолго думая, опрокинул своего дородного приятеля на снег и встал над ним, как бы напоминая, что продолжает оставаться неоспоримым и абсолютным властелином. Бедный Фиксушка выглядел таким обескураженным, когда поднялся на ноги. Впрочем, это длилось недолго, он живо отыгрался на другой собаке, в победе над которой был уверен.

Чтобы дать вам представление о том, как протекала наша жизнь в эти дни, процитирую описание одного из них по дневнику: «25 марта, суббота. Отличная, мягкая погода, целый день минус 14°. Слабый юго-восточный ветер. Наши зверобои, ребята, которые вернулись с 81° южной широты, добыли сегодня в первой половине дня трех тюленей. Итого со дня их возвращения, 11 марта, ими добыто 63 тюленя. Теперь у нас вполне достаточно свежего мяса и для себя, и для всех собак. С каждым днем нам все больше и больше нравится тюлений бифштекс. Мы готовы есть его три раза в день, но на всякий случай несколько разнообразим меню. К завтраку, в восемь утра, подаются оладьи с вареньем — блюдо, которое Линдстрёму отлично удается. Они нисколько не уступают оладьям, которые подаются в лучших американских домах. Кроме того, получаем масло, хлеб, сыр и кофе. На обед по большей части — тюленина (правда, зимой мы все чаще обращались и к консервам) и десерт: калифорнийские консервированные фрукты, сладкий пирог, консервированный пудинг. На ужин — тюлений бифштекс с брусничным вареньем, сыр, масло, хлеб и кофе. В субботние вечера еще грог и сигара.

Должен откровенно сказать, что мне никогда еще не жилось так хорошо. Остальные тоже довольны, у меня твердое впечатление, что мы добьемся успеха.

Выйдешь вечером из дома, смотришь на льющийся из окна занесенного снегом жилья мирный теплый свет, и как-то странно думать о том, что наш уютный дом стоит на грозном, устрашающем барьере.

Возле дома резвятся наши щенки, круглые, как рождественские поросята. Ночью они ложатся клубочками у дверей, не ищут крова. Уж они-то вырастут закаленными. Есть среди них такие толстяки, что на ходу переваливаются с боку на бок, как гуси».

Вечером 28 марта мы в первый раз наблюдали полярное сияние. С юго-запада на северо-восток через зенит протянулись лучи и ленты бледно-зеленого и красного цвета.

А сколько здесь великолепных солнечных закатов. Какие изумительные краски. И весь ландшафт подчеркивает их прелесть. Волшебная бело-синяя страна.

Старт последней экспедиции для устройства склада был назначен на 31 марта. За несколько дней до нашего выхода охотники отправились на лед и застрелили нам в дорогу шесть увесистых тюленей. Чтобы груз был полегче, их выпотрошили и срезали с них ласты, после чего вес шести туш составил примерно 1100 килограммов. В назначенный день в десять утра вышел в путь отряд в составе семи человек на шести нартах, с 36 собаками. Я не принимал участия в этом походе. Погода на старте выдалась чудесная — полное безветрие, ослепительно ясное небо.

Выйдя в семь утра из хижины, я увидел такую прекрасную картину, что не забуду ее до конца жизни. Участок вокруг базы лежал в глубокой тени, которую отбрасывала гряда на востоке, но дальше к северу тень