Год 2990 - Андрей Корбут

* * * Когда Борислав открыл глаза, Кэмпо едва его не выпустил. -Вот и отлично, парень, - отеческим тоном заговорил с десантником командор, - Сейчас мы положим тебя в капсулу, ты отлежишься, и все придет в норму. Словно в знак согласия, Борислав сомкнул на миг веки. Вырваться из рук Ханке и Кэмпо или встать из капсулы он не пытался. Затем глаза его снова закрылись, и по ровному и тихому дыханию можно было догадаться, что он уснул. - Мне кажется, ты очень сдал в последнее время, - обращаясь к своему старому приятелю, заметил с мягким укором Ханке. - Ты считаешь, я зря поднял шум? А ты видел его глаза, заглянул в них? Нет, тут что-то не то. Ханке пожал плечами, но потом, поразмыслив, произнес: - Хорошо, понаблюдаем за ним; если снова возникнут осложнения, поместим в изолятор.

39. В пассажирском зале "Леонардо да Винчи", при ярком свете шести искусственных солнц (каждое размером с теннисный мяч), в будто игрушечной тишине, которая, казалось, зиждется на всеобщей договоренности ее блюсти; в невесомости, где движения людей обретали какую-то символичность и порой непредсказуемость, два десятка десантников роились, точно пчелы, вокруг драгоценного груза, что надлежало сберечь и спасти, вокруг капсул со спящими пассажирами, обреченными на покорность чужой воле. Лада Корнуэлл появилась здесь, кружась перед ежом видеозонда, когда из 160 саркофагов была эвакуирована треть. "Путь пассажиров к спасению начинается отсюда. Они беспомощны, пребывают в неведении, и десантники - их единственная надежда", - так она начинала свой репортаж. Капсулы снимают с постамента и по пять в пакете переправляют на крейсер...". Лада пристроилась в хвост одной из таких эвакуационных команд, вышла с нею через брешь в корпусе "Леонардо да Винчи" в открытый космос и, уже управляя турборанцем, провожала десантников и пакет до крейсера. Перед шлюзом пакет стали разбивать на капсулы и по одной заводить внутрь космического корабля. Ее тотчас окружали врачи, брали пробы воздуха из капсул, соскоб с внутренней поверхности, производили анализы крови спящего пассажира и определяли его артериальное давление, снимали кардио- и энцефалограмму, и на все это тратилось не более пяти минут. С первой капсулой проникла в шлюз и Лада Корнуэлл. "Нам до сих пор неизвестно, чем обусловлено чрезмерное внимание врачей к пассажирам с "Леонардо да Винчи". Разумеется, можно гадать, и тогда на ум приходят самые страшные мысли. Но вы скажете, что все пассажиры проходили медицинский осмотр до посадки на звездолет, и будете правы. И тогда ситуация становится непонятной вдвойне. Ни командир корабля, ни приближенные к нему лица, ни кто-либо из врачей не дали нам ни единого шанса, чтобы получить ответ на вопрос, что все-таки происходит? Почему, испытывая жесточайший лимит во времени, командование крейсера пошло на этот шаг... Я напомню, что менее чем через четыре часа крейсер окажется внутри огненного газового облака. И никому из нас не выйти оттуда живым. Но это будет через четыре часа, а пока мы продолжаем наш репортаж. Мы отправляемся в багажное отделение, которое временно стало пристанищем для прибывающих сюда капсул с пассажирами". Лада Корнуэлл, покинув шлюз, упустила, может быть, один из самых интересных для нее моментов. Врачи, осматривая очередную капсулу, вдруг всполошились. Один из них вызвал на связь главного врача, затем с ними связался командор - его виртуальный двойник возник перед ними светящимся золотистым облаком; лицо не скрывало тревоги: "Насколько я понимаю, господа, мы нашли то, что искали". "Да, сэр. Это первая, с туманом". "Избавьтесь от нее немедленно". "Есть, сэр...".

* * * В багажном отделении некоторые из пассажиров уже успели проснуться и покинуть свои капсулы; иные из них требовали командора крейсера, кто в растерянности, кто в панике, кто в недоумении - всех их десантники у входа успокаивали, и обещали, что командир крейсера выйдет к ним, как только будет завершена операция. "Представьтесь, пожалуйста",- обратилась Лада к ближайшему к ней пассажиру. "Я... Я... - скотовладелец...", - выдавил из себя грузный, невысокий, истекающий потом господин, тупо глядевший вокруг. "Скажите, вы испытали шок, когда, проснувшись, увидели себя на другом корабле, увидели солдат, и это, больше похожее на хлев, нежели на пассажирский зал, помещение?" - спрашивала она. "Да", - только и сказал он. Лада Корунэлл произнесла еще три десятка слов, о чем-то спрашивая его же, на этот раз пассажира не хватило даже на то, чтобы разомкнуть уста; короткое его "угу" и кивок головы вынудили журналистку переключиться на другой объект. Женщина бальзаковского возраста, но не самой презентабельной внешности откликнулась на интервью куда охотнее: - Меня зовут Джоанна Риплей. Это произвол. Мы заплатили с мужем огромные деньги за то, чтобы улететь с Земли на Антарекс, и вдруг нам объявляют, что мы возвращаемся! А я не желаю! Они говорят, что "Леонардо да Винчи" больше нет! да мне-то какое дело! - Мисс, что же все-таки произошло на "Леонардо да Винчи? - Насколько я поняла, кого-то убили. Все кинулись бежать. Каждый к себе в саркофаг. И вот я здесь... Лада Корунэлл поймала на себе удивленный взгляд только что проснувшегося пассажира, случайный взгляд, который тут же заскользил дальше, но для нее, в ее репортаже, это был новый поворот. Позабыв о Джоанне, она метнулась к новой цели с вопросом наготове: - Позвольте от имени телекомпании Си-Эн-Си поприветствовать вас на борту военного крейсера... Вы помните ваше имя? - Крейсера?! - Увы, и только ему вы обязаны жизнью. "Леонардо да Винчи" больше нет. Простите, все-таки кто вы и откуда? - Кларк Йорк, из Австралии. - Ваши первые впечатления...? - Пожалуй, мисс, я еще не собрался с мыслями. - Удачи вам в этом! Журналистка атаковала следующего несчастного, затем двух женщин, затем задала несколько вопросов моментально зардевшемуся солдату и только после этого поставила точку. Вернее многоточие, поскольку, вернувшись в ЦУП к Стиву, она, прежде всего, поинтересовалась его мнением: - Что скажешь? Как отработали? Может, добавим еще несколько интервью с пассажирами? - А стоит ли? Ничего, кроме изумления на лицах... - Так плохо? - На мой взгляд, ни одного стоящего сюжета. - Почти готова с тобой согласиться. Есть у нас что-нибудь на тех, с кем я говорила? - Кроме того, что на "Леонардо да Винчи" летел президент Новой Австралии, у нас ничего хоть сколь-нибудь достойного внимания. - Ты забыл об Алене Лаустасе. - Тебя к нему не допустят. - И это мне не нравится. Неспроста он меня выгнал. Но пока у нас нет Алена Лаустаса, мы займемся этим, как его... - Ля Кросс... - Да, да... Ля Кроссом. Какое у него было место?

40. В стенах, словно в мутном зеркале, он видел свой расплывчатый силуэт, это напомнило ему Харон, его скалы. Каюта была два на два метра, посередине, точно блюдце (или плаха), ложе с искусственной травой (трогательная забота о комфорте для арестованного). Алэн лежал на спине, заложив единственную свою руку за голову. Далеко ли, близко ли от него потолок - угадать было нельзя. Над ним будто простиралось лазурное небо.