Год 2990 - Андрей Корбут

37. Я помню зеркало. И странную игру моего отражения. Дальше - густой туман. Телепортировал я себя или случилось со мной чудесное превращение, и естество мое раздвоилось - мне неведомо. Все: и время, и пространство обрушились в мановение ока. Это была смена декораций. Мгновенная и неожиданная. Я увидел себя в нашем лагере. Я был один. И лишь зонды, передававшие сюда изо всех самых удаленных уголков Харона информацию, жили прежней размеренной жизнью. Все остальное вокруг изменилось. Мне не понять было, что и как, почему... Я чувствовал это... Я стоял посередине платформы, недоуменно созерцая предательскую действительность. Небо над горизонтом стало серым - и в следующий миг погасло. Ночь сковала Харон. Платформа ожила по периметру светом... "Кем я стал? Кем я был?" - спрашивал я себя, заметив много позже, что бессмысленно брожу по кругу. Я заметил это, когда понял, что неотрывно смотрю вдаль, на лучи, скрестившиеся в ночи, точно шпаги. Кто-то шел в мою сторону. Люди. Смена декораций. Мгновенная, неожиданная, решительная. Я очнулся в медицинской капсуле. Надо мною склонился Мигель. "Все повторяется. Бег по кругу", - пронеслось в голове. "Он пришел в себя", - крикнул кому-то Мигель. Потом я увидел Клода. Он встал за Мигелем и сказал мне что-то ободряющее. "Сколько времени я был без сознания? - спросил я. - Что со мной?" "Неделю назад ты пропал бесследно. Мы искали тебя. Безрезультатно. А когда потеряли всякую надежду, ты объявился сам. Мы нашли тебя в лагере, когда вернулись с очередных поисков". Я верил им и не верил. Я вспомнил о Клоде и стал искать на поясе то, что принес с собой из каньона, если, конечно, принес... Но карман был пуст. "Где Фредерик?" - упомянул я имя доктора. И тут же его увидел. "Я здесь, Алэн", - сказал он, глядя на меня, как никто другой, с какой-то тайной подозрительной мыслью... Его глаза!!! Они не должны были восстановиться так быстро... Это было последнее, о чем я успел подумать перед сном, похожим на мучительную и долгую болезнь... Мне снился Харон...

38. - Сэр, поясните мне, что означает ваше новое распоряжение, - вышел на связь с командором Мо Лау. - Лейтенант, все капсулы должны проходить предварительный осмотр в шлюзовых камерах. Медиков нацельте на возможность присутствия в капсулах "червей Мортакса". - Надеюсь, у вас есть на то основания. Поскольку иначе я не знаю, чем оправдать для себя эту задержку во времени. Мы будем терять на каждой капсуле до десяти минут. И весь график летит..., прошу прощения, сэр. - Я все понимаю, лейтенант. Но пока время у нас есть, мы будем этим заниматься. - Понял, сэр. Мо Лау прервал связь. "Ни от кого, кроме Алэна Лаустаса, - думал он, Карл Ханке получить эту информацию не мог, только с ним он встречался и говорил в последние пятнадцать минут. Но как можно доверять преступнику! Непостижимо!" Всегда уравновешенный, Мо Лау был взволнован. С одной стороны приближение "палящей тучи", с другой - приказ командора - могли обречь на смерть едва ли не треть пассажиров "Леонардо да Винчи". Лейтенант окликнул только что вернувшегося с очередным пакетом капсул сержанта: - Микки, сколько капсул сейчас в багажном отделе? - Десять, сэр. Мы сделали две ходки. Третья партия перед шлюзами. - О'кей! Заводите их. В багажное отделение. Начиная с четвертой партии до шлюзов. - Но, сэр... Мо Лау понимал, что сейчас ему скажет сержант, то же самое, что он говорил Ханке, и поэтому слишком поспешно прервал его: - Исполняйте приказ. И увеличьте интервал между ходками. - Есть, сэр. Известие о том, что пятерых из шести врачей забирают для предварительного осмотра капсул, привело главного врача крейсера в некоторое замешательство. Он немедленно связался с командором. - Карл, что там за срочность? - обратился он к нему по имени, пользуясь правом старого друга. - У меня здесь пятеро с "Леонардо да Винчи", наши двое и астронавты. И одному мне не справиться. Мы не можем обойтись меньшим количеством медперсонала на осмотре капсул? - Вряд ли, Жорж. Есть все основания полагать, что на "Леонардо да Винчи" вспыхнула эпидемия Мортакса. Пятеро твоих людей - по одному врачу на каждую капсулу в пакете - позволят до минимума сократить временные издержки. Так что тебе придется попыхтеть самому. Уж справляйся. Отправишь их, свяжись со мной снова. Пока все... Карл встал из кресла и вернулся к иллюминатору, черному оку. "...Алэн Лаустас... Едва ли его устроит та ситуация, в которой не учитываются его интересы. Тогда что дальше? Он будет играть по своим правилам? Удержать, объездить его, но как? Обещать - это все, что мне по силам...", - размышлял Ханке. "Карл...", - услышал он. Ханке повернулся к возникшему голографическому изображению Жоржа и спросил: - Что с твоими пациентами? Все настолько серьезно? Борислав тоже...? - Я, конечно, понимаю, что тебя волнует, прежде всего, он, но все пятеро и наши десантники, и трое астронавтов "Леонардо да Винчи" - похоже, ели из одной тарелки. - Что ты хочешь этим сказать? - Все пятеро в коме. К этому примешивается странная рефлексия сердечной мышцы: при общем стабильном состоянии сердце вдруг останавливается, но стоит нам приложить минимальные усилия, как ситуация снова нормализуется. Мы "вытаскивали" каждого уже по три раза... У Марка сердце останавливалось даже пять раз. Но перед тем, как ты забрал у меня всех людей, кажется, выяснили, в чем причина рефлексии. В увеличении интенсивности внешнего электромагнитного поля. Сейчас мы изолировали их от всех источников, и, надеюсь, хоть с этой стороны проблем не будет. И еще: я сканировал мозг каждого из этих парней. Он чист. Как у младенца... - Что с ними произошло? - несколько нервно спросил Ханке. - Пока не знаю... - Так просто! - Карл, прости, мне нужно работать... - Ладно, ладно, это ты извини меня, кажется, я погорячился. Они выкарабкиваются? - Сейчас трудно давать прогнозы. Скажу только, что... Карл! Борислав пришел в себя... - О'кей! Жди меня!

Вдруг открыв глаза, Борислав задышал часто и полной грудью, задышал так, как будто он только что поднялся с огромной глубины на поверхность моря, затем стремительным движением он сел в своей медицинской капсуле. "Нет, нет, лежите...", - строго и поспешно сказал ему главный врач крейсера; он, вероятно, хотел силой ему в том помочь, как глаза их встретились. Во взгляде Борислава было что-то притягательное и в то же время пугающее: ничего человеческого - и равнодушие; его веки вместе с расплывшимися под глазами мешками напоминали набухшие весной почки деревьев, а ресницы мелко дрожали. Жорж остановил себя в полуметре от капсулы, сказав уже менее решительно: "Я бы все-таки рекомендовал вам прислушаться к моим советам". Но Борислав опустил ноги на пол, взглядом нашел встроенный в стену шкаф и быстрыми шагами пересек блок. Он одевался неторопливо, не изменяя тому странному молчаливому сценарию, который он выбрал, и не оглядываясь на врача. А Жорж все это время находился будто в столбняке. Жорж сбросил с себя опутавшую его сеть сомнений, только когда Борислав решительно направился к выходу из медицинского блока. "Борислав, вы находитесь в крайне нестабильном состоянии", - сказал он, пальцами заскользив по телу капсулы; он нашел третью слева кнопку и нажал ее...